— Нет, не надо, конечно, не надо, — вздохнул Иуда. — Но ты могла проболтаться, ведь женщины так болтливы. Но ты не проболталась, нет? Ты была тверда? Так, так, Мария, ты хорошая женщина. Ты знаешь, у меня где-то есть жена. Теперь бы я хотел посмотреть на нее: быть может, она тоже неплохая женщина. Не знаю. Она говорила: Иуда
лгун, Иуда Симонов злой, и я ушел от нее. Но, может быть, она и хорошая женщина, ты не знаешь?
— Как чтò? он совершенный негодяй, лентяй, вор,
лгун, мать свою мучит, и как видно, такой закоренелый негодяй, что никогда не исправится.
Городничий. Не верьте, не верьте! Это такие
лгуны… им вот эдакой ребенок не поверит. Они уж и по всему городу известны за
лгунов. А насчет мошенничества, осмелюсь доложить: это такие мошенники, каких свет не производил.
Жан-Поль говорит в «Леване»: «Когда ребенок сказал неправду, скажите ему, что он сделал дурно, скажите, что он солгал, но не называйте
лгуном: он, наконец, поверит, что он
лгун».