Идут по шоссе и проселкам, ползут на автомобилях, едут по железным дорогам в набитых вагонах, залетают вперед на аэропланах и бросают бомбы, перескакивают
от кочки к кочке, прячутся за бугорками, выглядывают, перебегают еще на шаг, еще на версту ближе ко мне, скалятся, ляскают зубами, волокут ножи и пушки, прицеливаются, видят вдали дом и поскорее зажигают его — и все идут, все идут!
Неточные совпадения
Косые лучи солнца были еще жарки; платье, насквозь промокшее
от пота, липло
к телу; левый сапог, полный воды, был тяжел и чмокал; по испачканному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во рту была горечь, в носу запах пороха и ржавчины, в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало быстро и коротко; руки тряслись
от волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались по
кочкам и трясине; но он всё ходил и стрелял.
По крайней мере со мной, а с вами, конечно, и подавно, всегда так было: когда фальшивые и ненормальные явления и ощущения освобождали душу хоть на время
от своего ига, когда глаза, привыкшие
к стройности улиц и зданий, на минуту, случайно, падали на первый болотный луг, на крутой обрыв берега, всматривались в чащу соснового леса с песчаной почвой, — как полюбишь каждую
кочку, песчаный косогор и поросшую мелким кустарником рытвину!
В нем одна широкая улица, но дороги еще нет, и
от избы
к избе ходят по
кочкам, по кучам глины и стружкам и прыгают через бревна, пни и канавы, в которых застоялась коричневая вода.
Он остановился. Лиза летела как птица, не зная куда, и Петр Степанович уже шагов на пятьдесят отстал
от нее. Она упала, споткнувшись о
кочку. В ту же минуту сзади, в стороне, раздался ужасный крик, крик Маврикия Николаевича, который видел ее бегство и падение и бежал
к ней чрез поле. Петр Степанович в один миг отретировался в ворота ставрогинского дома, чтобы поскорее сесть на свои дрожки.
Старинному преданию, не подтверждаемому новыми событиями, перестали верить, и Моховые озера мало-помалу,
от мочки коноплей у берегов и
от пригона стад на водопой, позасорились, с краев обмелели и даже обсохли
от вырубки кругом леса; потом заплыли толстою землянистою пеленой, которая поросла мохом и скрепилась жилообразными корнями болотных трав, покрылась
кочками, кустами и даже сосновым лесом, уже довольно крупным; один провал затянуло совсем, а на другом остались два глубокие, огромные окна,
к которым и теперь страшно подходить с непривычки, потому что земля, со всеми болотными травами,
кочками, кустами и мелким лесом, опускается и поднимается под ногами, как зыбкая волна.