Неточные совпадения
Утвердительно могу сказать, что зыбкие болота иногда превращаются в обыкновенные: вероятно, верхний пласт, год от году делаясь толще и тяжеле, наконец
сядет на дно, а
вода просочится наружу и испарится.
Тем не менее, однако, они, хотя и низко, летают кругом охотника или собаки с обыкновенным своим криком, а всего чаще
садятся на какую-нибудь плаху или колышек, торчащие из
воды, или
на берег у самой
воды и бегают беспрестанно взад и вперед, испуская особенный писк, протяжный и звонкий, который никогда не услышишь от летающего зуйка, а всегда от бегающего, и то в те мгновения, когда он останавливается.
Прилетев
на место, гуси шумно опускаются
на воду, распахнув ее грудью
на обе стороны, жадно напиваются и сейчас
садятся на ночлег, для чего выбирается берег плоский, ровный, не заросший ни кустами, ни камышом, чтоб ниоткуда не могла подкрасться к ним опасность.
Утка, от скуки и по природе своей, кричит во все горло без умолку, а дикие селезни и даже утки
садятся около нее
на воду под самое ружейное дуло охотника.
Утка была ранена
на расстоянии по крайней мере девяноста или ста шагов, ранена рикошетом, взмывшею от
воды 4-го нумера дробинкой (ибо я стрелял в чирков вдвое ближе), улетала вместе со стаей, как будто здоровая, и улетала довольно далеко; потом прилетела назад,
села на прежнее место и умерла перед моими глазами.
Обыкновенно
садятся они
на большие, чистые пруды или озера и густым черным покрывалом одевают светлую
воду.
Я видел пример, как значительное
село, сидевшее
на прекрасной родниковой речке (Большой Сююш] которая поднимала постоянно мукомольный постав, в один год лишилась
воды.
Едва лодка подходила к ним на расстояние ружейного выстрела, как они снимались все разом и, отлетев в сторону,
садились на воду у противоположного берега.
Неточные совпадения
Садятся два крестьянина, // Ногами упираются, // И жилятся, и тужатся, // Кряхтят —
на скалке тянутся, // Суставчики трещат! //
На скалке не понравилось: // «Давай теперь попробуем // Тянуться бородой!» // Когда порядком бороды // Друг дружке поубавили, // Вцепились за скулы! // Пыхтят, краснеют, корчатся, // Мычат, визжат, а тянутся! // «Да будет вам, проклятые! // Не разольешь
водой!»
«Нет, надо опомниться!» сказал он себе. Он поднял ружье и шляпу, подозвал к ногам Ласку и вышел из болота. Выйдя
на сухое, он
сел на кочку, разулся, вылил
воду из сапога, потом подошел к болоту, напился со ржавым вкусом
воды, намочил разгоревшиеся стволы и обмыл себе лицо и руки. Освежившись, он двинулся опять к тому месту, куда пересел бекас, с твердым намерением не горячиться.
— Я не моюсь холодною
водой, папа не велел. А Василия Лукича ты не видала? Он придет. А ты
села на мое платье!
— А вот так: несмотря
на запрещение Печорина, она вышла из крепости к речке. Было, знаете, очень жарко; она
села на камень и опустила ноги в
воду. Вот Казбич подкрался — цап-царап ее, зажал рот и потащил в кусты, а там вскочил
на коня, да и тягу! Она между тем успела закричать; часовые всполошились, выстрелили, да мимо, а мы тут и подоспели.
Садись, дядя Митяй!» Сухощавый и длинный дядя Митяй с рыжей бородой взобрался
на коренного коня и сделался похожим
на деревенскую колокольню, или, лучше,
на крючок, которым достают
воду в колодцах.