Догадавшись, что сглупил свыше меры, — рассвирепел до ярости и закричал, что «не позволит отвергать бога»; что он разгонит ее «беспардонный салон без веры»; что градоначальник даже обязан верить в бога, «а стало быть, и жена его»; что молодых людей он не потерпит; что «вам, вам, сударыня, следовало бы из собственного достоинства
позаботиться о муже и стоять за его ум, даже если б он был и с плохими способностями (а я вовсе не с плохими способностями!), а между тем вы-то и есть причина, что все меня здесь презирают, вы-то их всех и настроили!..» Он кричал, что женский вопрос уничтожит, что душок этот выкурит, что нелепый праздник по подписке для гувернанток (черт их дери!) он завтра же запретит и разгонит; что первую встретившуюся гувернантку он завтра же утром выгонит из губернии «с казаком-с!».
Неточные совпадения
Кажется, как будто ее мало заботило то,
о чем
заботятся, или оттого, что всепоглощающая деятельность
мужа ничего не оставила на ее долю, или оттого, что она принадлежала, по самому сложению своему, к тому философическому разряду людей, которые, имея и чувства, и мысли, и ум, живут как-то вполовину, на жизнь глядят вполглаза и, видя возмутительные тревоги и борьбы, говорят: «<Пусть> их, дураки, бесятся!
—
О тебе же
заботился. В самом деле, Харитина, будем дело говорить. К отцу ты не пойдешь,
муж ничего не оставил, надо же чем-нибудь жить? А тут еще подвернутся добрые люди вроде Ечкина. Ведь оно всегда так начинается: сегодня смешно, завтра еще смешнее, а послезавтра и поправить нельзя.
Почему она одна, Лизавета Прокофьевна, осуждена обо всех
заботиться, всё замечать и предугадывать, а все прочие — одних ворон считать?» и пр., и пр. Александра Ивановна сначала была осторожна и заметила только, что ей кажется довольно верною идея папаши
о том, что в глазах света может показаться очень удовлетворительным выбор князя Мышкина в
мужья для одной из Епанчиных.
Вам хотелось бы, чтоб
мужья жили с женами в согласии, чтобы дети повиновались родителям, а родители
заботились о нравственном воспитании детей, чтобы не было ни воровства, ни мошенничества, чтобы всякий считал себя вправе стоять в толпе разиня рот, не опасаясь ни за свои часы, ни за свой портмоне, чтобы, наконец, представление об отечестве было чисто, как кристалл… так, кажется?
— Откровенно говоря, — начал он с расстановкой, — я никогда не воображал встретить такую женщину, которая бы говорила, что она не любит
мужа и, по ее словам, любит другого, и в то же время так
заботилась бы об
муже, как, я думаю, немного нежных матерей
заботятся о своих балованных сыновьях!