Неточные совпадения
Настоящий охотник необходимо должен быть очень бодр и очень деятелен; раннее вставанье, часто до утренней зари, перенесенье полдневного зноя или сырой и холодной погоды, неутомимое внимание во время самого уженья, приискиванье удобных
мест, для чего иногда надо много их перепробовать, много исходить, много изъездить на лодке: все это вместе
не по вкусу ленивому человеку.
Сделанные таким образом лесы, по окончании каждого уженья и в продолжение зимы сохраняемые в сухом
месте, если
не будут изорваны насильственно, могут служить года три и более, хотя бы весною, летом и осенью удили на них каждый день.
[
Не утверждаю, но мне сказывали, что в иных
местах раки линяют два раза в год.]
Итак, у нас готовы
не только удочки, но и всякая насадка: надобно выбирать
места для уженья.
Выбор
мест бывает различен
не только по времени года, но и по времени дня. Весною, пока вода еще несколько мутна, рыба бродит зря, как говорят охотники, и клюет везде на всех глубинах, ибо берега рек еще
не определились,
не заросли по
местам густою осокой, аиром или камышом; еще
не поднялись со дна водяные травы,
не всплыли лопухи; береговые деревья и кусты
не оделись листьями,
не покрыли прозрачные воды тенью зеленого навеса, маня рыбу пищею во всякое время и прохладою в полдень.
Места надобно выбирать
не мелкие и
не слишком глубокие; крючок с насадкой червя навозного или земляного (на хлеб удить на быстряках неудобно) от сильного течения будет прибивать к берегу, и потому должно так класть или втыкать удилище, чтобы насадка только касалась берега и чтоб леса и наплавок
не ложились на него; в противном случае они станут при подсечке задевать за берег, а это никуда
не годится: рыба, хватая играющую насадку с набега, сейчас встретит упор от задевшей лесы или наплавка и сейчас бросит крючок, да и подсечка никогда
не может быть верна, ибо рука охотника встретит такое же препятствие, и подсечка
не может сообщиться мгновенно крючку.
Когда вода еще
не совсем слила и
не просветлела, трудно достать раков, насекомых еще никаких нет, и потому единственная насадка — черви; но как скоро река войдет в межень и образуются тихие
места, то на них всякая нехищная рыба очень охотно станет брать на хлеб.
В реках
не запруженных, текущих вольно, собственною массою воды, обыкновенно выбирают для уженья омуты, то есть глубокие
места, где вода вдруг теряет свою быстроту, падая в яму; потом, завертывая назад около берега, она встречается с верхнею, текучею струею, борется с нею и, наконец, теряет свое стремление: из этой борьбы образуется тишина; в таких тихих омутах постоянно держится рыба.
Места, где деревья зелеными ветвями своими наклонились над водою, где гибкие кусты омывают длинные листья свои в прозрачных струях, тихо ропщущих от их прикосновения, благонадежны для уженья
не очень раннего и
не очень позднего: ибо в это время рыба, уже поднявшись со дна, ходит на умеренной глубине и очень любит держаться около зелени листьев.
Если
место не так глубоко, то лодка стоит на приколе, то есть привязанная к длинному колу, воткнутому во дно; если же глубоко, то лодка держится на веревке с камнем, опущенным на дно.
Осенью для уженья крупной рыбы по утрам и вечерам надобно выбирать самые глубокие
места; но около полудня рыба уже
не прячется от солнечного зноя, как летом, под траву, кусты, тень нависших берегов и даже тень мостов; напротив, обрадовавшись теплоте солнечных лучей, она стаями выплывает на поверхность воды, хватает падающие на нее увядающие листья и всяких насекомых. Тут надобно удить как можно мельче и предпочтительно на всяких насекомых.
Из всего этого
не следует заключать, что только в
местах, мною исчисленных, должна клевать рыба. Где есть вода, там она может плавать, следственно, и брать на удочку. Рыба пользуется этой свободой, и нередко клев ее бывает так прихотлив, что приводит в недоумение опытного рыбака.
Отлогое дно, идущее от берега в глубину, твердое,
не заросшее травою,
не имеющее задевов, без сомнения есть самое лучшее
место; но здесь уженье производится уже с лодки или с нарочно устроенных для того мостков или плота.
Много есть рыбаков-охотников, которые целый век удят без прикормки и даже
не находят в ней большой пользы, но последнее несправедливо: прикормка дело великое, и
не только доставляет обильнейший лов, но дает возможность выуживать рыбу в таком
месте, где без прикормки вы бы никак ее
не выудили, и в такое время года, когда эта порода рыбы перестала уже брать.
Мешок должен быть сшит из рединки, так, чтобы
не только просачивалась жидкость, но и зерна
местами высовывались.
Я уверен, впрочем, что должна существовать такая лакомая пища для рыбы, которая имеет силу непременно собрать ее в одно
место: но покуда еще
не сделано этого важного открытия.
Иногда
место и время кажется очень хорошо, со всеми выгодами, а рыбы нет или она
не берет; иногда совсем наоборот: рыба клюет и в дурное время и на плохих
местах.
Хотя иногда набежит туча с грозой и сильным вихрем, с частым и крупным дождем, который забьет ваши наплавки под траву, в шумные брызги и пузыри изрубит гладкую поверхность воды, взмутит ее, если она неглубока, отнесет длинные плетеницы трав туда, где их
не бывало, так изменит положение
места уженья, что вы сами его
не узнаете… но туча пронеслась, влажная, парная теплота разливается в воздухе, мгновенно наступает глубокая тишина, все приходит в порядок: круглые, зеленые лопухи медленно отплывают на свое прежнее
место, длинные листья прибрежной травы снова расстилаются широко над водою, и рыба, испуганная на время внезапным возмущением стихий, с новою жадностью бросается на ваши, между тем оправленные, крючки.
Четвертое. Охотник должен наблюдать возможную тишину и стараться, чтобы рыба его
не видала, особенно, если вода светла,
место неглубоко и удочки закидываются недалеко от берега. На воде мутной, на значительной глубине, также под шумом мельничных колес или падающей воды и при далеком закидывании удочек можно наблюдать менее осторожности.
Пятое. Удочку должно закидывать,
не шлепая по воде удилищем, всегда подальше и потом привесть на то
место, на котором вы назначаете держаться наплавку (
не дав крючку лечь на дно); закинутую же удочку никак
не должно подтаскивать к берегу, а если это нужно, то вынуть ее совсем и закинуть ближе: подтаскивая, сейчас заденешь за какую-нибудь неровность дна.
Если вы удите со дна, можете закинуть три удочки, никак
не более, насадив их разною насадкою, если она у вас есть и если
место уженья просторно.
При малейшем движении наплавка надобно сейчас положить руку на удилище,
не пошевеля его с
места, чтобы в ту же минуту, как скоро рыба погрузит наплавок или значительно потащит в сторону, можно было ее подсечь.
Впрочем, это непростительная вина удить,
не имея с собою сачка в таких
местах, где может взять крупная рыба.
Никогда
не должно уходить с
места,
не попробовав поудить на удочки разной величины и разной глубины и на все роды насадок, какие у вас есть.
Рыба бывает непостижимо своенравна и прихотлива, по крайней мере так кажется нам по нашему неведению: сколько раз со мной случалось, что на удочку, хуже других устроенную,
не на
месте лежащую, на один и тот же обрывок червяка или рака беспрестанно брала хорошая рыба, тогда как наплавки других удочек, во всем ее превосходящих, с живою, лакомою насадкой, лежали неподвижно; таким указанием пренебрегать
не должно, и,
не мудрствуя лукаво, советую, оставя другие удочки, продолжать удить на ту, на которую берет, то есть на счастливую, насаживая на нее
не целых червей и раков, а небольшие обрывки их и закидывая удочку на то же самое
место.
Кажется, я все сказал, что более или менее составляет уменье удить или к нему относится. Говоря сколько можно вообще, я
не мог избегнуть и частностей, которые неминуемо должны повториться в своем
месте.
4) Прохладная,
не ярко солнечная погода выгоднее для уженья летом, потому что рыба менее гуляет и держится глубже на
местах, известных охотнику.
Высмотрев издали удобное
место, [Удобными
местами считаются омуточки, ямки, где вода завертывается и бежит тише и где форель выпрыгивает иногда на поверхность, ловя червячков, падающих с дерев, мошек и других насекомых.] надобно подкрадываться из-за кустов и, пропустив сквозь них длинное прямое удилище, на конце которого навита коротенькая леса без наплавка с небольшим грузилом, крючком и насадкою красного навозного червяка, тихонько развить лесу и опустить в воду; если рыба вас
не увидит, то она схватит в ту же секунду, иногда едва допустит червяка погрузиться в воду.
На одном
месте никогда более пяти, много шести рыб
не выудишь.
Впрочем, очень крупная рыба редко берет в маленьких омуточках, а более в верховьях прудов, в
местах глубоких: там хорошему охотнику с средними удочками обыкновенного устройства нечего бояться отчаянных прыжков этой бешеной на удочке рыбы, и драгоценная добыча
не уйдет от его сачка.
В траве около таких
мест, в надлежащем расстоянии, заблаговременно втыкаются колья, к которым привязывается лодка для того, чтобы она
не качалась.
Этого мало — я задел один раз крючком на глубоком
месте так крепко, что, пробившись более часа, бросил удочку, чтоб
не пугать рыбу и отдеть после.
Выметываемая икра вышесказанными породами рыб, казалось бы, должна подвергаться меньшей гибели, потому что воды покрыты льдом да и рыба зимою
не плавает везде, а стоит по своим
местам; кажется, этих пород должно бы разводиться гораздо более других; но этого никак нельзя сказать, особенно о налимах.
1) Все озера и пруды, и большие и малые,
не находящиеся близ жилья человеческого, никогда
не имеют прорубей, потому что некому и
не для чего их делать;
не имеют также и полыней, то есть
мест незамерзших, бывающих, как известно, только на реках больших и быстротекущих: следовательно, в таких прудах и озерах
не должна бы совсем водиться рыба, особенно в изобилии; опыт показывает противное.
Когда же реки выступят из берегов и разольются по поемным
местам, рыба также разбредется по полоям,
не переставая упорно стремиться против течения воды.
Я сейчас говорил о том, как иногда бывает трудно разводить некоторые породы рыб в такой воде, где прежде их
не было; но зато сама рыба разводится непостижимым образом даже в таких
местах, куда ни ей самой, ни ее икре, кажется, попасть невозможно, как, например: в степных озерах, лежащих на большом расстоянии от рек, следственно
не заливаемых никогда полою водою, и в озерах нагорных.
Надобно допустить известное предположение, что птица (всего скорее чайка или ворона), проглотив где-нибудь рыбью оплодотворенную икру, залетает потом в такие
места, на такую воду, где прежде рыбы
не водилось, выкидывает икру в своем помете и что пищеварительный сок птичьего желудка или зоба
не лишает эту икру способности вывесть из себя маленьких рыбок.
Ерш имеет необыкновенно большие навыкате, темно-синие глаза; от самой головы, как я уже сказал, идет у него жесткий гребень, почти в вершок вышиною; он оканчивается,
не доходя пальца на два до хвоста, но и это
место занято у него другим небольшим гребешком, уже мягким, похожим на обыкновенное плавательное рыбье перо; ерш колется, как окунь, если взять его неосторожно; он весь пестрый, кроме брюшка, но пестрины какого-то темноватого, неопределенного цвета; он весь блестит зеленовато-золотистым лоском, особенно щеки; кожа его покрыта густою слизью в таком изобилии, что ерш превосходит в этом отношении линя и налима; хвост и верхние перья пестроваты, нижние перья беловато-серые.
Не везде, где водится обыкновенная плотва, водится и красноперка; около Москвы никто про нее и
не слыхивал, да и в Оренбургской губернии, во многих реках, прудах и озерах, изобилующих всеми породами рыб, в том числе и плотвой, нет ни одной красноперки, тогда как в других
местах она водится во множестве; клев ее совершенно отличен от клева плотицы: она
не теребит,
не рвет,
не таскает крючка, схватив за кончик червяка; красноперка или вовсе
не берет, или берет верно.
Очень редко выудишь ее в реке; но в конце лета и в начале осени удят ее с лодки в большом количестве в полоях прудов, между травами, и особенно на чистых
местах между камышами, также и в озерах, весной заливаемых тою же рекою; тут берет она очень хорошо на красного навозного червяка и еще лучше — на распаренную пшеницу (на
месте прикормленном); на хлеб клюет
не так охотно, но к концу осени сваливается она в прудах в глубокие
места материка, особенно около кауза, плотины и вешняка, и держится до сильных морозов; здесь она берет на хлеб и маленькие кусочки свежей рыбы; обыкновенно употребляют для этого тут же пойманную плотичку или другую мелкую рыбку; уж это одно свойство совершенно отличает ее от обыкновенной плотвы.
Около Москвы небольших язей фунтов до двух называют подъязыками, но в других
местах России я
не слыхивал такого подразделения.
Даже
не знаю, живет ли он в больших озерах, но в проточных речных прудах размножается обильно; исключительно держится на песчаных и хрящеватых
местах, даже каменистых; в полоях головль редкость: река, материк в пруде, вот его
место.
Но бог знает, справедливо ли это объяснение: сторожкая, пугливая рыба, увидев какую бы то ни было движущуюся фигуру, может уплыть прочь, спрятаться — это понятно; но дальнейших соображений осторожности я
не признаю: почему же головли берут редко и в глубоких
местах, в воде непрозрачной, где рыбака решительно
не видно?
Карпии, разводимые в прудах, легко приучаются к прикормке в назначенный час и в назначенном
месте; если во время их кормления звонить постоянно в колокольчик, то они так к нему привыкнут, что станут собираться на звон колокольчика даже и
не в урочное время.
В Оренбургской губернии я уживал линей, и помногу, в сентябре, даже при небольших морозах, по глубоким
местам в полоях пруда, обросших кругом травою; но около Москвы этого клева
не существует: как скоро похолодеет, все лини из заливов и трав уйдут, а в материке
не берут.
Уженье линей на мелких
местах, посреди густых водяных трав, что случается очень часто, требует особенной ловкости и уменья: запутавшись, завертевши лесу за траву, линь вдруг останавливается неподвижно; разумеется, тащить
не должно; но если рыбак, ожидая времени, когда линь придет в движение, опустит удилище и будет держать лесу слишком наслаби, то иногда линь с такою быстротою бросается в сторону, что вытянет лесу в прямую линию и сейчас ее порвет (разумеется, линь большой); а потому советую удить в травах на лесы самые толстые, крепкие и употреблять удилища
не слишком гибкие.
Если охотник
не захочет дожидаться подхода окуней покрупнее, которым мелкие сейчас уступят добычу, то надобно перейти на другое
место, ибо стая окунишек, на которую он попал,
не отстанет целый день от его удочек.
Выудивши щуку, много две, на одном
месте, надобно перейти на другое, на третье
место и так далее; то же должно сделать, ежели пройдет с полчаса, и щуки
не берут: это верный знак, что их нет поблизости.
Для кого
не скучно переходить с
места на
место, а, напротив, скучно сидеть на одном и том же
месте, напрасно ожидая клева порядочной рыбы; кто любит скорое решение: будет или
не будет брать; кто любит повозиться с рыбой проворной, живой, быстрой в своих движениях, которая выкидывает иногда необыкновенные, неожиданные скачки, — тому уженье щук и вообще хищных рыб должно преимущественно нравиться.
За щуками, особенно небольшими, водится странная проделка: по недостатку
места, где бы можно было спрятаться, щука становится возле берега, плотины, древесного пня, торчащего в воде, сваи или жерди, воткнутой во дно, и стоит иногда очень близко к поверхности воды, целые часы неподвижно, точно спящая или мертвая, так что
не вдруг ее приметишь; даже мелкая рыба без опасения около нее плавает; цель очевидна, но инстинктивную эту хитрость она простирает до неразумного излишества.