Неточные совпадения
Конечно, не найдется почти ни одного человека, который был бы совершенно равнодушен к так называемым красотам
природы, то есть: к прекрасному местоположению, живописному далекому виду, великолепному восходу или закату солнца, к светлой месячной ночи; но это еще не любовь к
природе; это любовь к ландшафту, декорациям, к призматическим преломлениям света; это могут
любить люди самые черствые, сухие, в которых никогда не зарождалось или совсем заглохло всякое поэтическое чувство: зато их любовь этим и оканчивается.
Их любовь к
природе внешняя, наглядная, они
любят картинки, и то ненадолго; смотря на них, они уже думают о своих пошлых делишках и спешат домой, в свой грязный омут, в пыльную, душную атмосферу города, на свои балконы и террасы, подышать благовонием загнивших прудов в их жалких садах или вечерними испарениями мостовой, раскаленной дневным солнцем…
Слуга вошел и доложил о приезде председателя казенной палаты, сладкоглазого старика с сморщенными губами, который чрезвычайно
любил природу, особенно в летний день, когда, по его словам, «каждая пчелочка с каждого цветочка берет взяточку…». Аркадий удалился.
— Адский пейзаж с черненькими фигурами недожаренных грешников. Железные горы, а на них жалкая трава, как зеленая ржавчина. Знаешь, я все более не
люблю природу, — заключила она свой отчет, улыбаясь и подчеркнув слово «природа» брезгливой гримасой. — Эти горы, воды, рыбы — все это удивительно тяжело и глупо. И — заставляет жалеть людей. А я — не умею жалеть.
Охота с ружьем и собакой прекрасна сама по себе, für sich, как говаривали в старину; но, положим, вы не родились охотником: вы все-таки
любите природу и свободу; вы, следовательно, не можете не завидовать нашему брату… Слушайте.
Неточные совпадения
— Я, знаете, мой почтеннейший,
люблю иногда… Хорошо иногда посмотреть, как они… как в
природе ликованье этакое бывает…
Константин Левин не
любил говорить и слушать про красоту
природы.
Только люди, способные сильно
любить, могут испытывать и сильные огорчения; но та же потребность
любить служит для них противодействием горести и исцеляет их. От этого моральная
природа человека еще живучее
природы физической. Горе никогда не убивает.
Несмотря на врожденную склонность их к послушанию, по некоторой игривости
природы, в которой не отказано даже и корове, весьма многие из них
любят воображать себя передовыми людьми, «разрушителями» и лезть в «новое слово», и это совершенно искренно-с.
— Ну так что ж, ну и на разврат! Дался им разврат. Да
люблю, по крайней мере, прямой вопрос. В этом разврате по крайней мере, есть нечто постоянное, основанное даже на
природе и не подверженное фантазии, нечто всегдашним разожженным угольком в крови пребывающее, вечно поджигающее, которое и долго еще, и с летами, может быть, не так скоро зальешь. Согласитесь сами, разве не занятие в своем роде?