Я так обрадовался, что чуть не со слезами бросился на шею старику и,
не помня себя, запрыгал и побежал домой, оставя своего отца беседовать с Аничковым.
Я попросил позволения развести маленький огонек возле того места, где мы сидели, и когда получил позволение, то,
не помня себя от радости, принялся хлопотать об этом с помощью Ефрема, который в дороге вдруг сделался моим как будто дядькой.
Неточные совпадения
Тут следует большой промежуток, то есть темное пятно или полинявшее место в картине давно минувшего, и я начинаю
себя помнить уже очень больным, и
не в начале болезни, которая тянулась с лишком полтора года,
не в конце ее (когда я уже оправлялся), нет, именно
помню себя в такой слабости, что каждую минуту опасались за мою жизнь.
После моего выздоровления я начинаю
помнить себя уже дитятей,
не крепким и резвым, каким я сделался впоследствии, но тихим, кротким, необыкновенно жалостливым, большим трусом и в то же время беспрестанно, хотя медленно, уже читающим детскую книжку с картинками под названием «Зеркало добродетели».
Дедушку с бабушкой мне также хотелось видеть, потому что я хотя и видел их, но
помнить не мог: в первый мой приезд в Багрово мне было восемь месяцев; но мать рассказывала, что дедушка был нам очень рад и что он давно зовет нас к
себе и даже сердится, что мы в четыре года ни разу у него
не побывали.
Тем не менее он все-таки сделал слабую попытку дать отпор. Завязалась борьба; но предводитель вошел уже в ярость и
не помнил себя. Глаза его сверкали, брюхо сладострастно ныло. Он задыхался, стонал, называл градоначальника душкой, милкой и другими несвойственными этому сану именами; лизал его, нюхал и т. д. Наконец с неслыханным остервенением бросился предводитель на свою жертву, отрезал ножом ломоть головы и немедленно проглотил.
Когда кадриль кончилась, Сонечка сказала мне «merci» с таким милым выражением, как будто я действительно заслужил ее благодарность. Я был в восторге,
не помнил себя от радости и сам не мог узнать себя: откуда взялись у меня смелость, уверенность и даже дерзость? «Нет вещи, которая бы могла меня сконфузить! — думал я, беззаботно разгуливая по зале, — я готов на все!»
— Спасены, спасены! — кричала она,
не помня себя. — Наши вошли в город, привезли хлеба, пшена, муки и связанных запорожцев.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже
не помню. И всё случаем: я
не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю
себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
Софья. Вижу, какая разница казаться счастливым и быть действительно. Да мне это непонятно, дядюшка, как можно человеку все
помнить одного
себя? Неужели
не рассуждают, чем один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?
Но, с другой стороны,
не видим ли мы, что народы самые образованные наипаче [Наипа́че (церковно-славянск.) — наиболее.] почитают
себя счастливыми в воскресные и праздничные дни, то есть тогда, когда начальники
мнят себя от писания законов свободными?
—
Мнишь ты всех людей добродетельными сделать, а про то позабыл, что добродетель
не от
себя, а от бога, и от бога же всякому человеку пристойное место указано.
— Да, вот ты бы
не впустил! Десять лет служил да кроме милости ничего
не видал, да ты бы пошел теперь да и сказал: пожалуйте, мол, вон! Ты политику-то тонко понимаешь! Так — то! Ты бы про
себя помнил, как барина обирать, да енотовые шубы таскать!