Не
дочитывая письма, отец обратился к Прасковье Ивановне и твердым голосом сказал: «Как вам угодно, тетушка, а мы сегодня же едем; если вы не пустите Софью Николавну, то я поеду один, на перекладных, в телеге».
О порядке и необходимости защищать его было написано еще много, но Самгин не успел
дочитать письма, — в прихожей кто-то закашлял, плюнул, и на пороге явился маленький человечек:
Райский махнул рукой, ушел к себе в комнату и стал
дочитывать письмо Аянова и другие, полученные им письма из Петербурга, вместе с журналами и газетами.
— Да, и я вам писал о том из Америки; я вам обо всем писал. Да, я не мог тотчас же оторваться с кровью от того, к чему прирос с детства, на что пошли все восторги моих надежд и все слезы моей ненависти… Трудно менять богов. Я не поверил вам тогда, потому что не хотел верить, и уцепился в последний раз за этот помойный клоак… Но семя осталось и возросло. Серьезно, скажите серьезно, не
дочитали письма моего из Америки? Может быть, не читали вовсе?
Неточные совпадения
Софья. Я сказала, что судьба моя зависит от воли дядюшкиной, что он сам сюда приехать обещал в
письме своем, которого (к Правдину) не позволил вам
дочитать господин Скотинин.
Правдин. Позволите ли
письмо дочитать?
Райский сунул
письмо в ящик, а сам, взяв фуражку, пошел в сад, внутренне сознаваясь, что он идет взглянуть на места, где вчера ходила, сидела, скользила, может быть, как змея, с обрыва вниз, сверкая красотой, как ночь, — Вера, все она, его мучительница и идол, которому он еще лихорадочно
дочитывал про себя — и молитвы, как идеалу, и шептал проклятия, как живой красавице, кидая мысленно в нее каменья.
Письмо оканчивалось этой строкой. Райский
дочитал — и все глядел на строки, чего-то ожидая еще, стараясь прочесть за строками. В
письме о самой Вере не было почти ничего: она оставалась в тени, а освещен один он — и как ярко!
Павел любил Фатееву, гордился некоторым образом победою над нею, понимал, что он теперь единственный защитник ее, — и потому можно судить, как оскорбило его это
письмо; едва сдерживая себя от бешенства, он написал на том же самом
письме короткий ответ отцу: «Я вашего
письма, по грубости и неприличию его тона, не
дочитал и возвращаю его вам обратно, предваряя вас, что читать ваших
писем я более не стану и буду возвращать их к вам нераспечатанными. Сын ваш Вихров».