Неточные совпадения
Для матери
было так устроено, что она могла лежать; рядом с нею сел отец, а против него нянька с моей сестрицей, я же стоял у каретного окна, придерживаемый отцом и помещаясь
везде, где открывалось местечко.
Пруд наполнялся родниками и
был довольно глубок; овраг перегораживала, запружая воду, широкая навозная плотина; посредине ее стояла мельничная амбарушка; в ней находился один мукомольный постав, который молол хорошо только в полую воду, впрочем, не оттого, чтобы мало
было воды в пруде, как объяснил мне отец, а оттого, что вода шла
везде сквозь плотину.
Везде было одно и то же: те же поклоны, те же добрые обрадованные лица и те же простые слова: «Благодарствуем, батюшка Алексей Степаныч».
Останавливаться
везде было невозможно, недостало бы времени.
Вдобавок ко всему
везде, где только
было местечко, росли подсолнечники и укроп, который там называли «копром», наконец, на лощине, заливаемой весенней водой, зеленело страшное количество капусты…
Множество тому подобных картин роилось в моей голове, но
везде я
был первым лицом, торжествующим или погибающим героем.
Следы недавно сбывшей воды
везде были приметны: сухие прутья, солома, облепленная илом и землей, уже высохшая от солнца, висели клочьями на зеленых кустах; стволы огромных деревьев высоко от корней
были плотно как будто обмазаны также высохшею тиной и песком, который светился от солнечных лучей.
Евсеич обнес меня кругом дома на руках, потому что
везде была вода и грязь.
Одни говорили, что беды никакой не
будет, что только выкупаются, что холодная вода выгонит хмель, что
везде мелко, что только около кухни в стари́це
будет по горло, но что они мастера плавать; а другие утверждали, что, стоя на берегу, хорошо растабарывать, что глубоких мест много, а в стари́це и с руками уйдешь; что одежа на них намокла, что этак и трезвый не выплывет, а пьяные пойдут как ключ ко дну.
Но до чтения ли, до письма ли
было тут, когда душистые черемухи зацветают, когда пучок на березах лопается, когда черные кусты смородины опушаются беловатым пухом распускающихся сморщенных листочков, когда все скаты гор покрываются подснежными тюльпанами, называемыми сон, лилового, голубого, желтоватого и белого цвета, когда полезут
везде из земли свернутые в трубочки травы и завернутые в них головки цветов; когда жаворонки с утра до вечера висят в воздухе над самым двором, рассыпаясь в своих журчащих, однообразных, замирающих в небе песнях, которые хватали меня за сердце, которых я заслушивался до слез; когда божьи коровки и все букашки выползают на божий свет, крапивные и желтые бабочки замелькают, шмели и пчелы зажужжат; когда в воде движенье, на земле шум, в воздухе трепет, когда и луч солнца дрожит, пробиваясь сквозь влажную атмосферу, полную жизненных начал…
Лес точно ожил:
везде начали раздаваться разные веселые восклицания, ауканье, звонкий смех и одиночные голоса многих песен; песни Матреши
были громче и лучше всех, и я долго различал ее удаляющийся голос.
Сад с яблоками, которых мне и
есть не давали, меня не привлекал; ни уженья, ни ястребов, ни голубей, ни свободы
везде ходить,
везде гулять и все говорить, что захочется; вдобавок ко всему, я очень знал, что мать не
будет заниматься и разговаривать со мною так, как в Багрове, потому что ей
будет некогда, потому что она или
будет сидеть в гостиной, на балконе, или
будет гулять в саду с бабушкой и гостями, или к ней станут приходить гости; слово «гости» начинало делаться мне противным…
Мы по-прежнему заняли кабинет и детскую, то
есть бывшую спальню, но уже не
были стеснены постоянным сиденьем в своих комнатах и стали иногда ходить и бегать
везде; вероятно, отсутствие гостей
было этому причиной, но впоследствии и при гостях продолжалось то же.
Неточные совпадения
Ранним утром выступил он в поход и дал делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро
было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и улицы
были подернуты легким слоем инея;
везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
План
был начертан обширный. Сначала направиться в один угол выгона; потом, перерезав его площадь поперек, нагрянуть в другой конец; потом очутиться в середине, потом ехать опять по прямому направлению, а затем уже куда глаза глядят.
Везде принимать поздравления и дары.
Очевидно, он копировал в этом случае своего патрона и благодетеля, который тоже
был охотник до разъездов (по краткой описи градоначальникам, Фердыщенко обозначен так:"бывый денщик князя Потемкина") и любил, чтоб его
везде чествовали.
— Нету здесь слободы! — ответствовали аманаты, —
была слобода,
везде прежде слободы
были, да солдаты все уничтожили!
— Небось, Евсеич, небось! — раздавалось кругом, — с правдой тебе
везде будет жить хорошо!