– Хорошо, – снова
сказал старец, – сделаем, как ты хочешь, – и опять стали жить вместе.
– Давай сейчас лучше делом займёмся, –
сказал старец, осматривая убранство избы. – Вот здесь, возле лавки, думаю, будет самое лучшее место.
– Сын мой, –
сказал старец, – ты пришёл в этот мир исцелять не только тела, но и души.
Посему-то
сказал старец, что смирение не гневается и не прогневляет.
– Меня здесь ничто не держит – я уйду, –
сказал старец и, повернувшись, пошёл в сторону одной из улиц, что вела к городским воротам.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: сселить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Тогда его попросили рассказать во всех подробностях, ничего не упуская, что именно
сказал старец.
– Нет, –
сказал старец, – тот отрок поведал вам правду, и он ещё многое рассказал бы вам, пожелай вы его выслушать.
И если он не послушает, скажи другому, о котором знаешь, что он имеет к нему доверие, или
скажи старцу его или авве, смотря по важности согрешения, чтобы они его исправили, и потом будь спокоен.
– Не послушал ты меня, Георгий, – укоризненно
сказал старец. – Взгляни на своего отца. Неужто и теперь не пожалеешь его?
Итак, хорошо
сказал старец, что и телесные труды приводят к смирению.
– Похвально, похвально… – с удовлетворением
сказал старец, оглядывая мальчика с головы до ног. – Чувствуются большие способности… Как тебя зовут?
Да, уже не первый раз его видение встречалось вблизи пещеры, где почивают его мощи, –
сказал старец.
– Тогда поспешим, –
сказал старец и двинулся впереди стражника.
– Если ты хочешь послушать меня, –
сказал старец, – то не подавай ему более.
Следовательно, хорошо
сказал старец, что телесный труд приводит к смирению.
Поэтому воспринял сказанное мне более чем серьёзно и, превозмогая страх, решил исполнить всё точно, как
сказал старец.
Это
сказал старец потому, что они говорили всё, что ни приходило им в голову.
– Вот слышишь, как наставляют святые отцы в таком случае, –
сказал старец.
– Того не знаю, –
сказал старец.
Сказал старец: «Плач составляет поучение (душевное делание, душевный подвиг) инока. Если нет плача, то невозможно сохраниться от расстройства и смущения».
Беседа с тобой, честная да искренняя, для меня лучший подарок! –
сказал старец и поднялся во весь рост, встрепенулся, заторопился.
– Не верь! – строго
сказал старец.
– Хорошо, –
сказал старец, – будь по-твоему.
Сказал старец: “Позовите его”.
– Верно, верно, –
сказал старец.
– Что ж вы не пришли навестить меня? –
сказал старец.
– Это очень не простой вопрос,–
сказал старец, – который касается устройства самой матрицы сознания.
– Не следует недооценивать отрицательные эмоции, –
сказал старец неодобрительно.
Право, это уже другая тема, о которой мы поговорим как-нибудь в другой раз, –
сказал старец, не желая продолжать этот разговор.
Сын мой, –
сказал старец, – я ждал тебя со дня твоего рождения.
Ты подожди малость, мне тут уже немного осталось, –
сказал старец, показав на пластиковый короб вымытых яблок в котором оставалась одна треть.
– Три короля, – вздохнув,
сказал старец, – ибо чёрные они. Деяния у них чёрные.
– В предсказаниях написано, что твой сын уплывёт вместе с солнцем, – тихо
сказал старец.
– Не о тебе моя кручина, раб божий, –
сказал старец, положив подбородок на дорожную клюку.
Вот почему каждый, кто достигал духовного сердца, автоматически прикасался к этому знанию и оно ему открывалось ему во всей полноте, как это и было во времена отцов, –
сказал старец внимательно глядя в глаза монаха.
– То же самое справедливо и для моего пристанища, –
сказал старец.
– План у меня есть, – наконец
сказал старец. – А вот исполнителя – нет. Думаю, справишься ли ты? Не уверен. Боязно мне. Ты же нестабилен.
На этом всё, на сегодня для твоего ума знания достаточно, –
сказал старец и встал с лавки.
– Не обнадеживайся сверх меры, –
сказал старец, – Искусство самоотражения трудное и опасное. Но рано или поздно тебе придётся постигать его. Пойдём.
– Не судите, –
сказал старец, – суждение – это застывшее состояние ума.
Человек это или заблудившийся зверь, точно
сказать старец не мог.
– А теперь, –
сказал старец, протягивая ей увесистую золотую гребёнку, – аккуратно расчеши мои волосы с левой стороны сверху вниз.
Здесь на всех хватит и тебе на счастье, –
сказал старец и откуда ни возьмись, появился большой сундук со щедрыми дарами.
– Ну ты и размечтался –
сказал старец, поправляя куколь.
– Мы с тобой на верном пути. Я слышу шум воды, а значит, скоро мы увидим и реку, а там недалеко и до святой земли, –
сказал старец.
Утро вечера мудренее, –
сказал старец и исчез, словно испарился…
Нам в ту сторону, –
сказал старец и указал своим посохом в направлении гор, растянувшихся на тысячи миль.
Давай вместе помолимся, а ты, вместе с молитвой рассказывай, –
сказал старец, и начал медленно, будто он и не молится, а неторопливо разговаривает, – Отче, наш…
– Тогда пойдём. Я провожу тебя до твоей комнаты, –
сказал старец, тяжело вздохнув.
– Ну, поешь, –
сказал старец.