По совлечении платка, пальто и иных верхних одежд учитель оказался маленьким, узкогрудым человечком в «твиновом» пиджачке и в ситцевой, достаточно уже позаношенной рубашке.
Дульчин. Что ж, в яму садиться? А после ямы что? Ведь я жил, жил барски, ни в чем себе не отказывал, каждая прихоть моя исполнялась. Ведь мне ходить по Москве пешком в узеньких, коротеньких брючках, да в твиновом пальто с разноцветными рукавами, — это хуже смерти. Я — не ты, пойми! Я рубли-то выпрашивать не умею.