Как только маленькая свёрнутая трубочка оказалась у меня в руке, она тут же выросла в размерах до стандартной грамоты, сургучик отвалился, жёсткий лист развернулся, и от него отделились какие–то огненные иероглифы, зависнув в воздухе.
Он уже позабывал сам, сколько у него было чего, и помнил только, в каком месте стоял у него в шкафу графинчик с остатком какой-нибудь настойки, на котором он сам сделал наметку, чтобы никто воровским образом ее не выпил, да где лежало перышко или сургучик.