Стиль его «окопных» сюжетов совершенно
ремарковский: всё внимание уделяется друзьям-товарищам, мелким деталям фронтового быта и редкому по своей обнажённой искренности описанию страшных боёв «местного значения».
Иной коленкор – хэмингуэевско –
ремарковский цитатник, кокетство и бравада, весьма инфантильные по сути игры в потерянное поколение на фоне всеобщего нарастающего сумасшествия…
Только хеппи-энд не светил: сначала случилсь грубые страсти особого немецкого кинематографа, а затем последовал
ремарковский финал – предчувствие неизбежной трагедии и неминуемой гибели.