Порыв раскаяния пробудил во мне волю, в душе я чувствовал решимость отказаться от всех мелких сиюминутных услаждений, меня разбирала охота испытать свои, доселе столь безрассудно
расходовавшиеся силы на поприще наук, я жаждал строгости, самодисциплины, даже аскезы.