Так не хотелось, грустит, тем более не хотелось вставать с подоконника, прокрадываясь через ночную тишину, к плите, чтоб заварить ещё одну чашку кофе, с запахом корицы и чернослива, не хотелось
раскутываться из пледа, покидать облако из сотканных мыслей, мятных воспоминаний и жгучих желаний.
Ещё был стеклянный, в нём, в особенно мирные вечера, заваривали связанный чай и безмолвно наблюдали, как за испариной стекла
раскутывается клубок чайных листьев, выпуская из плена когда-то мёртвый, но вот оживающий, лепесток за лепестком то молочно-белый, то дымчато-розовый, то сине-лиловый бутон.