Слоистый туман, разнеживший ковыльную равнину, ложбинка слева, собравшая в себя отяжелевший увлажнённый синеватый воздух, древесная, зримая, волнующая плоть раскидистых вётел и стройных осокорей, чуть поодаль от них трогательно-трепетные, белоствольные, будто нагие берёзки – всё было открыто по-утреннему чувственному приятию продолжения жизни.