Но в ту минуту я пребывал в полном неведении, что несколько лет спустя она отдаст свою руку и сердце пока ещё совершенно мне незнакомому человеку, хотя ему и суждено стать мне другом даже более близким, чем она сама и чем невоспитанный семнадцатилетний увалень, чуть не сбивший меня с ног, когда я спускался, и
покаранный звонким подзатыльником, который, впрочем, не нанёс ни малейшего ущерба его мыслительным способностям, ибо мозг его защищала не только особо толстая черепная кость, но ещё и шапка коротких рыжих кудрей – впрочем, матушка предпочитала называть их золотисто-каштановыми.