Первая получка – там, первый выход на публику – там, первое серьёзное дело, первое настоящее горе – всё уже было там, всё переболталось в годах войны, и получилось хотя и детство – ведь я был с мамой и братьями, – но какое-то взрослое или уж, во всяком случае, такое, что оно определило всю последующую жизнь.
Я чувствовал, что во мне всё переболталось, как в бутылке, что кишки мои переместились в мозги, а желудок свернулся жгутом и вот-вот сейчас полезет наружу через горло.