Просто в присутствии строгой няньки, по сути дела – домоправительницы и, после смерти барина, управительницы имения, всякий из протасовских крестьян начинал ощущать себя виновным во всех смертных и несмертных грехах и в любую минуту мог ожидать от неё наказания, всегда сурового и никогда не
отменявшегося даже прежним господином, тем паче – робкой барышней.