И дед с каждым разом всё больше съёживается, всё больше сжимается в комочек в огромном кресле, его глаза стекленеют, а
клоники уходят шушукаться на кухню.
Мы немного помолчали, и я понял, что и ему тут тоже не по себе, что он предпочёл бы, чтобы сказку мне рассказал папа, а теперь он сидит и думает, что бы мне такое сказать, потому что наши
клоники отправили его ко мне насильно.