По бурому асфальту под его окном уже сновали автомобили; чистота утреннего воздуха стала наполняться
кислецой дня, и ему показалось невыразимо нелепым наклонять сейчас, в пробивавшемся сквозь занавески молочном свете, своё голое тело вперёд и назад, поднимать его с пола и опускать на пол брюшными мышцами и наконец колотить кулаками по груше для бокса, как то делают в этот же час столько людей перед уходом на службу.