Уже то могло казаться дерзостью, что центр тяжести литературных интересов передвигался из помещичьих усадеб с аллеями густолиственных клёнов, где так поэтически гуляли влюблённые пары при лунном свете; из гостиных, заваленных
кипсеками{3} и альбомами, где происходили такие изящные разговоры; из бальных зал, сверкающих обнажёнными дамскими плечами, брильянтами, мундирами, – в одноглазые мещанские домишки, в кабаки, мужицкие избы, постоялые дворы, комнаты «с небилью»{4}.
Он рассеянно листал страницы живых альбомов с красавицами, этих одушевлённых
кипсеков12, разбросанных по светским гостиным, подобно стереоскопам13, альбомам и журналам, которые кладут на столики для застенчивых и малообщительных гостей.