Прямо перед ней, на пороге, стоял тёзка многих славных, хотя и не наших королей её тихоня-отец, образец кротости и милосердия, вооружённый большим топором, добытым, видимо, из затолкнутого некогда в вечную тьму балконного чуланчика и в силу многолетней невостребованности полузабытого ящика с инструментами.