Подстрекаемые востроглазой
запевалкой, парни и девки выступали из-под навеса, схватывались за руки и становились в круг; хоровод устанавливался.
– На, на, на, ешь! – возразила
запевалка, освобождаясь, наконец, от ожерелья и отталкивая его с видом величайшего пренебрежения, – рассыпешь! – подхватила она, передразнивая старика и вспыхивая, – не видали дряни какой!..
Незадолго ещё до настоящего времени слыла она первою
запевалкою и хороводницею во всём околотке, никто не подлаживал так складно под песню в обломок косы, никто не выплясывал и не разводил так ловко руками, ничей голос не раздавался звучнее; но с тех пор, как надорвала она горло на гулянке в день приходского праздника, и голос её, дребезжавший, на всеобщее удивление, как неподмазанное колесо, захрипел, как у опоенной клячи, слава её в околотке стала ещё почётнее.