В комнате было темно, свечку заслонял большой самовар,
допевавший в эту пору свою так недавно ещё бурливую песнь; пение его было уже сонное, вялое; он поминутно запевал на разные тоны, но на первых же порах замолкал и через несколько времени затягивал снова, на другой лад, чтобы замолчать опять.