Зайдя в очередной раз в типографию – а заходил я нередко: то постоять за плечом наборщицы, то принести клише с рисунками (иллюстрировал книгу я сам), то просто побыть в атмосфере рождения книги, – я увидел огромный, метра три на четыре,
верстальный стол, на котором мерцало горячее серебристо-свинцовое озеро.
Весь первый год я прорыдала, скрутившись калачиком на общежитской койке, в окружении трёх чопорных девиц, только-только сменивших
верстальный станок на ручку и тетрадку.