Когда я вижу уснувший сном, кажущийся мёртвым и даже источающий прелый могильный запах весенний нагой лес, ко мне непременно приходят те кажущиеся совершенно противоположными мартовскому пробуждению видения осени: под огневым жёлтым абажуром ноябрьского солнца моей родины, как сквозь призму балтийского янтарного камня, я различаю отдельные детальки, из которых путём незамысловатых сложений возникает тот самый хроматоскоп, складываются один к одному неровными краями пазлы, из отдельных разноцветных стеклышек-узоров в моём воображении рождается мозаичный витраж-осень – яркий, насыщенный
бакановыми, ранжевыми и муаровыми тонами нерукотворный мясоедовский лес.