Но как одна из наследниц старой поволжской литературы на тюрки́ башкирская поэзия также прошла через этап квантитативного стиха на основе системы
аруза.
Совокупно все метрические формы
аруза представляют соотношение кратких и долгих слогов примерно как 60 % и 40 % в пользу долгих.
Арузу посвящён первый раздел книги, приводятся и подробно описываются разновидности метров
аруза, упоминаются примеры тюркской адаптации арабской метрики.
Однако поскольку текст на башкирском языке с крайней вольностью соотносится с метрическими схемами
аруза, результаты наших подсчётов также окажутся в большой мере приблизительными.
Большой раздел книги отведён описанию исконного арабского
аруза и его тюркоязычной адаптации.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: анэнцефалия — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Во второй половине 1920-х годов число стихов, созданных
арузом, заметно сокращается.
Трудно сказать, в какой мере на эту разницу в соотношениях прозаического и поэтического текстов повлияли стиховедческие принципы и тяготение
аруза к долгим слогам.
Как мы видим, доля закрытых слогов не достигает требуемого нормативами
аруза уровня.
Одна из глав работы посвящена туркменскому варианту тюркского
аруза, а ещё одна – туркменской рифме, при этом отмечается: «Характерная особенность туркменской рифмы состоит в том, что она является сложной и глубокой, охватывая не только окончание, но и основу слова» (стр. 21).
Специально отмечается, что «из всех размеров
аруза хафиф наиболее близок к национальной, то есть силлабической метрике азербайджанской поэзии» (стр. 135).
Отмечается, что в стихах, написанных
арузом, обычно использовалась точная глубокая рифма, в качестве рифменных пар поэты часто задействовали слова арабо-персидского происхождения (стр. 9).
Статья о татарском
арузе [Курбатов 1973] описывает ситуацию, в которой татарские поэты из всей палитры размеров восточного стихосложения используют обычно два или три (стр. 85).
Из шестнадцати вариантов стихов (общее описание нетрудно найти в статье «Википедии» посвящённой
арузу) три варианта являются восьмисложными, восемь – двенадцатисложными, один – тринадцатисложным, три – четырнадцатисложными и один – пятнадцатисложным.
Что касается
аруза, то, по данным автора, из 19 его форм в азербайджанской поэзии употребляется только 12 (стр. 14).
При этом диссертант обращает внимание на несправедливую, но устойчивую репутацию
аруза как «реакционного», а хеджа – как «революционного» стихосложения (стр. 15).
Объёмный монографический труд об азербайджанском
арузе [Джафар 1968] содержит много сведений о технических аспектах реализации этой системы стихосложения на арабской, персидской и тюркской почве.
Из наблюдений над современной ему ситуацией автор делает вывод, что «хотя
аруз постепенно и уступает своё первое место силлабическим и вольным размерам в азербайджанской поэзии, однако у отдельных поэтов он занимает первое место и сегодня» (стр. 187).
По крайней мере, так заставляет думать ещё одно замечание на эту тему: «Если
аруз присущ поэзии только нескольких, причём не составляющих большинства, тюркоязычных народов, то бармак – система, господствующая в фольклоре всех без исключения тюркоязычных народов» (стр. 65).
При этом вполне возможна такая ситуация, при которой силлабическое стихотворение включает в себя строки
аруза (стр. 88).
Автор делает вывод, что «татарскими поэтами были использованы только два основных рода
аруза из девятнадцати» (стр. 73).
Приводятся любопытные примеры соединения систем стихосложения в творческой практике башкирских поэтов: стихи, которые могут быть трактованы и как силлабическая форма 8–7, и как размер
аруза рамал-и мусамман-и махзуф (стр. 16‒17).
Если русскими переводчиками древнегреческий долгий слог пересчитывался в ударный, а краткий – в безударный, то «условием реализации
аруза в тюркоязычной поэзии стало условное допущение считать закрытые слоги в тюркских словах долгими, а открытые – краткими» [Стеблёва 2012: 65].
Такташ не использовал
аруз в своей поэтической практике после 1925-го года [Курбатов 1973: 89].
Так, на эпоху господства
аруза в башкирской поэзии (1910-е) и следующее за ней десятилетие приходятся пиковые цифры для доли закрытых слогов в стихе: 56,5 % и 56 % соответственно.
Эти цифры рассказывают нам не столько о реальной практике применения
аруза в башкирской поэзии первой четверти XX века, сколько подтверждают, что написанные в традиционной системе восточного стихосложения произведения предпочитали не перепечатывать позднее в книжных изданиях, выдержанных в кириллической графике.
Сегодня на ужин ваша любимая цветная
аруза.
Вероятнее всего, в случае, если бы такое влияние было значительным, мы бы наблюдали постепенное снижение доли закрытых слогов вслед за снижением значимости системы
аруза в башкирской поэтической культуре.
Так, в журнале “Белем” за 1926‒1927 годы количество стихов, созданных
арузом, снижается до 19,4 %.
Первый конфигурацией долгот повторяет некоторые метры
аруза: камил-и мусамман-и салими вафир-и мусамман-и салим, что, однако, приравнивается к типологической параллели (стр. 25).
Если находиться в описанной зоне свободы (каждый закрытый слог способен интерпретироваться как краткий в угоду метру), то, по нашим подсчётам, около 38 % всех стихов корпуса может быть сопоставлено хотя бы одной из метрических схем
аруза.
Исследователь отмечает, что в некоторых произведениях книжного жанра (то есть речь не идёт о стилизации народной поэзии) открытые слоги регулярно появляются в одном и том же месте строки и это явление исторически обусловлено тюркской адаптацией арабского
аруза (стр. 44‒48).
Стихи, публиковавшиеся в журналах в течение 1908‒1917 годов, на 85 % подчиняются системе
аруза, во второй половине 1920-х годов доля таких поэтических произведений не превышает 20 % [Искандарова 2013: 19].
Говоря о конкретных размерах
аруза, автор говорит, что в VI – второй четверти X века чаще других употреблялся раджаз (стр. 27).