Пробуждение волка

la luna, 2021

Языки пламени словно пожирают тебя изнутри, когда ты видишь, как твои любимые умирают у тебя на глазах. Будто загипнотизированный красотой огня, ты не можешь побороть его, не осквернив красоты его величества. Запах огня и дыма навсегда останутся со мной, это не то, что можно забыть, и не то, что можно простить. Это убивает, будто медленный яд, который, словно змеи, расползается в твоей голове, давая вкусить сполна горький и дымный напиток смерти. Я принял его сегодня, запомнил этот вкус навсегда. Меня зовут Дмитрий Волков, и сегодня тот день, когда я потерял почти всю свою семью, чтобы заново построить то, что должно разрушить моих врагов в одночасье. Ведь они отобрали самое дорогое, что у меня было. Мою душу. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Елена

Моё дыхание сбивалось, когда я подбегала к финишу, сердце будто выпрыгивало из груди. Если я сейчас не остановлюсь, то просто упаду. Но проигрывать не в моей природе, я никогда не сдамся, лучше умру.

Капли пота падали на землю, когда августовское беспощадное солнце продолжало изнурительно печь мне в спину и голову. Я не была любителем жаркой летней погоды, напротив, дожди мне нравились больше.

— Давай, Елена, давай.

Я слышала крики своих друзей, они все сегодня здесь, жаждут моей победы, и я не могу их подвести.

— Такая гордая, такая сильная, тебя невозможно сломить.

Мой отец любил меня, а мать недолюбливала. Я была идеальна во всём. Внешность смазливой Барби, тёмные длинные волосы и маленький аккуратный нос, вздёрнутый немного вверх. У меня всегда было такое выражение лица, будто смотрю на всех свысока. Возможно, это и было так. Мне не раз приходилось слышать, что я высокомерна. Только мои самые близкие люди знали, что это не так. Моей не менее красивой матери было больно смотреть на меня и видеть свои прошлые неудачи. Лицезреть то, чего она не смогла добиться, будучи в моём возрасте. Она рано вышла замуж за отца, её, как и меня, пообещали в четырнадцать. Но, в отличие от неё, у меня был стойкий характер и непоколебимость в решениях. Это и являлось главной причиной её раздражения. А ещё она была немного повёрнута на религии и ходила в храм каждое воскресенье, как и положено всем ндрангетистам, но излишнее фанатическое верование в Бога, казалось, влияло на неё не самым лучшим образом.

— Почему ты просто не можешь быть как все, Елена? Одна дочь совершенна, вторая сломана. Кажется, Бог меня за что-то наказывает.

Сломанная фарфоровая кукла — так называли мою младшую сестру в нашем окружении.

Ева была такая спокойная, добрая и потрясающе красивая, со своими белокурыми волнистыми волосами и ярко-зелёными глазами, как у матери, она действительно походила на венецианских фарфоровых куколок. Ева была раненая этой жестокой жизнью, она словно ангел, который не смог привыкнуть к ужасам этого мира, оставшись посреди двух миров, но даже её прекрасное сердце оказалось разбитым, так и не засияв в полную силу. Моя сестра была немая. Таких не признавали в нашем мире, считая, что это проклятие, идиотские калабрианские законы всегда раздражали меня.

Ева на год младше меня, мы были погодки, и завтра, когда мне исполнится восемнадцать, она снова встанет рядом, но, как и все эти годы, она просто будет молчать и смотреть на меня с доверием и любовью. Как бы мне хотелось услышать её голос, хотелось помочь ей выздороветь, но, к сожалению, это было невозможно. Лучшие врачи мира не могли помочь ей в этой беде, и я не смогу, тут я действительно была в проигрыше. Оставалось уповать на чудо, но, к сожалению, в чудеса я уже давно перестала верить. Я никогда не могла понять, почему моя мать винит во всём меня, словно срывается, каждый раз, когда ей больно. Доходило до абсурда — некоторые старшие женщины из рода говорили, что моя мать проклята и поэтому Ева молчит. Идиотские фанатички всё приравнивали к решению самого Господа Бога. Сомневаюсь, что если Бог действительно существует, то он бы поступил так с невинной душой, которая никак не должна отвечать за грехи отцов и матерей. Иногда они говорили это при Еве, совершенно не стесняясь обидеть её. Тогда я срывалась и отвечала грубо всем этим женщинам, ведь Ева всё слышит, чёрт возьми! Просто не может ответить, но от этого она не переставала быть нормальной, как все.

Мой отец Винченсо Манчини состоял в ряду «сантистов» — одна из высших ступеней в Ндрангете, а также он правил Турином железной рукой и прекрасно справлялся с этим по сей день. Его знали как жёсткого и сильного мужчину. Турин — мой дом, самый лучший город на планете, север Италии. Город с богатой архитектурой и изысканной кухней. К северо-западу от Турина возвышаются Альпы, разве не прекрасно? Красивые здания в стиле барокко и уютные старинные кафе, которые украшают бульвары и площади города, просто завораживали. Великолепно.

Наша семья находится в почёте у семьи Морелло, мой отец и покойный дон Джованни были действительно в хороших отношениях, и, когда Микеле Морелло и его братья пришли к власти, ничего не изменилось по отношению к нашей семье. Наш город продолжал процветать, нам доверяли. Доверие — это залог хороших отношений. Я не глупая девчонка, напротив, я знала, что отец нехороший человек, знала, чем он занимается и как зарабатывает такие большие деньги. Я никогда не осуждала его, приняла это как данность. Кровь не пугала меня, ведь она покоилась и на моих руках. Целые реки крови омывали наши криминальные семьи, родиться среди акул — значит тоже быть одной из них. И только моя сестрёнка не могла быть замешана в этих грязных реалиях мафиозной жизни, только не она. Что насчёт меня? Я спокойно принимала эти дары от смерти и боли миллионов людей. Меняла их судьбы на Прадо или Луи, надевала Шанель, купаясь в восхищении и тщеславии своего «Я», даже не обращая внимания на то, что кто-то подарил дьяволу свою душу в обмен на мою шикарную жизнь. Ведь кого-то загубили наркотики, которые поставляла наша организация, а кого-то — оружие, которым мы торговали на просторах родной Италии и за её пределами. Проституция, торговля людьми, торговля органами — это малая часть ужасов нашей суровой жизни. Поверьте, я знаю, о чём говорю, мои глаза видели смерть.

«Любопытство до добра не доведёт», — говорила моя бабушка Косима.

Однажды я прокралась в подвал нашего дома, где отец часто запирался с незнакомыми людьми и охраной. Мне было интересно, что там происходит. Ведь толстые стены дома не пропускали ни малейшего шума. Когда мне всё же удалось прокрасться в подвал, несмотря на все запреты матери, я увидела, как отец выстрелил в голову нескольким мужчинам, которые стояли на коленях перед ним, умоляя оставить их в живых. Видела, как двое других папиных преданных людей по его указанию перерезали глотки остальным. Алая-алая кровь растекалась подле дорогих лакированных итальянских туфель. И знаете что? Я не испугалась, мой глаз не дрогнул. Это ведь не нормально, верно? Когда отец вдруг заметил меня, то поднял такой шум, что готов был пристрелить каждого, кто не уследил за мной и входом в подвал. Маме тогда сильно досталось из-за меня, ещё одна причина меня презирать.

Я помню, как отец присел на корточки передо мной, взял за руки и поцеловал каждую. Его серо-зелёные глаза изучали меня с тревогой.

— Дорогая моя Елена, пойми, это было всё ради вашей с сестрой безопасности, понимаешь? Ты простишь своего папу, не так ли, дорогая?

Голос отца был больше похож на шёпот, он боялся напугать меня и наверняка считал, что я пребываю в шоковом состоянии.

Кивнув, я улыбнулась отцу и просто побежала наверх, затем легла в свою кровать, включила любимый мультик и забыла обо всём. Притворилась, что ничего не произошло. Если мой отец сделал это с теми людьми, значит, это было действительно ради нашей безопасности. Самое главное, чтобы Ева была в безопасности.

Когда я выросла, то просто постаралась стереть это из своей памяти, но кошмары всё же пробирались в мою постель. Некоторые из наших родственников считали меня холодной и бесчувственной, называли меня дочкой своего отца. Мне это нравилось, я с радостью играла эту роль принцессы мафии. Играть роли и надевать маски стало неотъемлемой частью моей жизни. Где настоящая Елена, какая она на самом деле? Сильная и волевая? А может, просто та, которая боится показаться слабой и ранимой. Смерть была не так страшна мне, как мысль о том, что я уйду, так и не поняв, кто я такая на самом деле.

Фамилия Манчини была на устах у каждого горожанина нашего города. К несчастью, у отца не было сына, о котором он так мечтал, поэтому всё своё воспитание он вложил меня. Отец хотел сильную дочь, и он её получил. В отличие от остальных членов Общества, мой отец верил, что женщина так же может управлять нашей семьёй, но, к сожалению, он понимал, что этого никогда не произойдёт. У моего отца была очень сильная мать, моя бабушка, великая женщина, с характером, непростая. Бабушка Косима воспитала сильного мужчину, потому что выхода у неё не было. Отец был наследник нашей фамилии. Я не знала своего деда, он погиб вместе с младшим братом отца, дядей Федерико. Их машину подорвали, когда они направлялись домой из Рима. Это были русские. Отец ненавидел их, как, впрочем, и каждый итальянец в Ндрангете. Как и я.

— Елена, давай, давай.

Ещё один шаг, и я снова стану победителем, очередная награда, которую я принесу своему отцу словно охотничья собака, тянущая добычу к ногам хозяина. Мне нужно было, чтобы меня погладили по шёрстке. Дали оценку.

— Да-а! — закричала Беатрис, бросаясь ко мне и выбегая на школьную беговую площадку.

— Ты снова чемпионка, малышка.

Я выдохнула.

— Как всегда, ненавижу проигрывать.

Это было чистой воды правда.

— Ну ты и стерва, Елена.

— Спасибо.

Я рассмеялась и сделала глоток воды, перед тем как подойти и пожать руку моей главной сопернице в школе Анна-Лизе.

— Спасибо, было приятно с тобой соперничать.

— Мне тоже, Елена. Надеюсь, в следующий раз выиграю я.

— Это вряд ли, я всегда побеждала.

Наклонив голову набок, я всматривалась в её карие глаза.

— И буду побеждать.

Она невесело усмехнулась, но пожала мою руку в ответ.

— Кстати, у меня завтра будет день рождения, и если ты не против, я хочу пригласить тебя. Празднование будет проходить в одном из лучших отелей города. Надеюсь, ты придёшь.

Она прищурила глаза на меня, но всё же кивнула, затем развернувшись ушла.

— Ты пригласила эту зануду, зачем? — Беатрис недовольно сморщила свой нос.

Действительно, Анализу мало кто любил, эта странная девочка была всегда сама по себе, в отличие от меня. Мне нужна была компания, признание одноклассников и абсолютно всех знакомых. Я любила ловить на себе восторженные взгляды парней, девушек, это было интригующе. Упоительно знать, что моя внешность безупречна и привлекательна, а мой острый ум и сарказм зачастую дополняли блистательную оболочку.

Я пожала плечами.

— Давай позже поговорим, мне нужно забрать мою награду.

Беатрис закатила глаза, но всё же отошла от меня к нашим друзьям. Моя кузина знала меня очень хорошо, но порой казалось, что ей обидно находиться на втором плане. Мы никогда это не обсуждали. Я не хотела, чтобы она чувствовала себя не в своей тарелке, поэтому предпочитала молчать.

После того как я получила свою заслуженную долю славы и поздравления от друзей, я отправилась в раздевалку, чтобы наконец выдохнуть.

Мне нужно было возвращаться домой и готовиться к завтрашнему дню, ведь этот день необычайно важен для меня. Я вступаю на новую ступень. Совершенно интригующе. Восемнадцать в нашем мире — это было много и даже больше. Завтра я не только достигну совершеннолетия, но и наконец стану официальной невестой Андреа. Прикоснувшись к своей руке, я представила, как будет прекрасно смотреться брильянтовое кольцо на моём тонком пальце. В голове вспыхнули образы нашего последнего поцелуя, и я вжалась в железный шкафчик, прикусив нижнюю губу. Боже, если отец узнаёт, он наверняка убьёт меня и заодно лишит головы Андреа. Это безумство! Я почувствовала, как улыбаюсь, прикасаясь к губам. Открыв свой шкафчик и достав телефон, я написала сообщение будущему жениху.

Я: Снова выиграла.

Он ответил сразу же.

Андреа: Моя малышка лучше всех.

Я: Жду не дождусь завтрашнего дня.

Андреа: Ты даже не представляешь, как сильно я жду этого. Завтра ты моя.

Моя. Моя. Моя.

Эти три простых буквы заставляли моё сердце стучать быстрее.

Хорошее настроение витало в воздухе, перемешиваясь с упоительным вкусом предвкушения.

Приняв душ и переодевшись, я вышла на улицу, где меня уже ждали Беатрис и охрана.

— Ты готова, кузина?

Я схватила её за руку и обняла за плечи, шепча на ухо:

— Он ждёт завтрашнего дня больше, чем я даже могла себе представить.

Глаза Беатрис округлились.

— Ну ты даёшь, Елена, просто ужасно нехорошая девчонка, — шепнула она.

Мы уселись в машину и развалились на сиденьях.

— Я не такая, Беатрис, просто… ну, сама знаешь.

— Ладно, не говори мне. До завтрашнего дня осталось совсем немного, потерпи, и вы официально помолвитесь.

Когда мы выехали на дорогу, я попросила своего телохранителя включить музыку. Вечно недовольный Симоне пробурчал себе что-то под нос, но всё же включил погромче.

Мы весело ехали и подпевали любимым песням, когда наша машина со свистом затормозила перед чем-то большим. Я чуть не вылетела через лобовое стекло от такого резкого торможения.

Беатрис вскрикнула.

— Какого чёрта?

Симоне быстро достал пистолет из кобуры и снял предохранитель. Вторая машина с ещё одним телохранителем остановилась позади нас.

— Симоне, что происходит?

Я обняла испугавшуюся кузину, кажется, она ударилась головой.

— Сидите и помалкивайте, Елена. Я разберусь.

— Елена, что происходит, кто это?

Я видела, что какая-то машина стоит перед нашей. Джип немецкой марки был без номеров, стёкла тонированы. Совершенно точно это было не к добру.

— Умоляю, скажи, что наша тачка бронирована, — захныкала кузина.

— Да не переживай, всё будет хорошо. Симоне — первоклассный стрелок.

Симоне направил пистолет на джип. Франческо тоже направил свой ствол на машину, но из джипа по-прежнему никто не выходил.

Мне стало любопытно, и я ближе подсела к переднему сиденью, чтобы разглядеть.

— Елена, что ты делаешь?

— Отстань, Беатрис.

Беатрис потащила меня за руку, но я высвободилась из её хватки, продолжая вглядываться.

— Сумасшедшая, — прошипела она.

Неожиданно машина тронулась и просто уехала.

Что за?..

Симоне тут же начал звонить по телефону, вид у него был обеспокоенный.

— Это плохо, очень плохо, Елена. Дяде это не понравится. Неужели они хотели нас атаковать?

— Не знаю, Беатрис. Мне кажется, что кто-то просто хотел нас напугать или предупредить, иначе бы они не оставили это просто так.

Симоне сел в машину, расстёгивая воротник и ослабляя галстук. Я ещё никогда не видела его в таком состоянии.

— Кто это был?

— Есть догадки, я уже сообщил сеньору Винченсо. Мне было приказано в срочном порядке доставить вас домой. Больше я тебе ничего не могу сказать, прости, Елена.

Я понимающе кивнула, Симоне и так всегда делился со мной больше, чем он мог бы.

— Я еду с вами?

Беатрис спешила домой, чтобы подготовиться к завтрашнему дню, но, похоже, ей придётся проторчать у нас дома до вечера, пока дядя Марко и тётя Эгидия не заберут её или не пришлют конвой охраны для её безопасности.

— Да, юная сеньорита, вы тоже едете с нами.

Мы тронулись, а я всё продолжала обдумывать, кто это мог быть. У нашей организации не было врагов в Италии, но это могли быть русские. Как я и говорила, мы заклятые враги на всю жизнь. Ад замёрзнет прежде, чем итальянцы и русские перестанут воевать. Но что они делали здесь, в Турине? Отец жёстко контролирует границы, ни одна крыса не проберётся без его ведома.

Как только мы зашли домой, отец вышел из кабинета и крепко обнял меня.

— Я волновался, ты в порядке? Не испугались?

— Всё хорошо, папа, ты же знаешь, меня нелегко испугать.

— Да, дядя, она смелее многих мужчин.

Отец обнял свою любимую племянницу.

— Ты тоже смелая, моя Беатрис. Теперь идите наверх, мне нужно решить несколько важных вопросов.

Я забеспокоилась.

— Папа, ты же не станешь отменять завтрашнее событие, не так ли?

Мне совсем не хотелось этого. Я ждала свои восемнадцать лет слишком долго, мечтая и строя планы обо мне и Андреа, это разбило бы все мои мечты. Но кто знал, что расплата за мечты настигнет меня так быстро.

Отец внимательно посмотрел на меня.

— Не волнуйся, дочка, ничто и никто не помешает нам в этот день. Я позабочусь об этом, будь спокойна и готовься.

Я с облегчением выдохнула.

— Спасибо, кстати, я снова выиграла.

Я покрутила своей медалью, которая висела у меня на шее.

— Она будет прекрасно смотреться в нашей гостиной с остальными наградами. Я так горжусь тобой, Елена.

Затем отец поцеловал меня в макушку и ушёл.

— Беатрис, давай поднимемся наверх и проведаем Еву.

— Конечно, я соскучилась по этой куколке.

Мы поднялись на второй этаж и тихо постучали в двери.

— Можно войти?

Ева сидела за столом и рисовала свои картины, всегда такие красочные и восхитительные. У моей сестрёнки было много талантов, и рисование являлось одним из них. Школа рисования шла ей на пользу. Нет, я ничуть не завышала таланты своей сестры, она действительно была способной девочкой.

Ева улыбнулась и кивнула нам.

Затем обняла нас по очереди.

— Как твои дела? Чем занималась, пока меня не было?

Ева достала свой блокнот из кармана джинсов, чтобы написать ответ. Так мы общались. Ева всегда носила свой небольшой синий блокнот с собой, и, если его вдруг не оказывалось под рукой, сестра начинала сильно нервничать. Ева не любила общаться языком жестов, стеснялась привлекать к себе излишнее внимание, предпочитая прятаться в тени. Конечно, мне это не нравилось, но давить на неё я не имела права, хватает и нашей матери.

Ева перевернула блокнот.

«Валяла дурака».

— Хотела бы и я повалять дурака целый день, — застонала Беатрис, скидывая свои кроссы и падая на кровать.

Я улеглась рядом с ней.

— Ева, иди к нам.

Она подошла и легла посередине, как и всегда.

Когда Ева была маленькая, отец приказал сделать звёздное небо на потолке. Сестра любила звёзды. Когда свет выключался, они красиво горели над головой. Раньше мы уйму времени проводили, валяясь и глазея на них. Сейчас мы делали это намного реже. Мы выросли, и всё стало по-другому.

— Помните, как мы ложились вот так втроём и просто смотрели на эти красивые звёзды, мечтая о будущем?

Я засмеялась.

— Кажется, ты мечтала о собаке, Беатрис.

Она фыркнула.

— Да, но мой отец был всегда против животных в доме. А ведь они такие милые. Дурацкая аллергия на шерсть, — пробубнила она.

— Да, а ещё мы болтали без умолку, и Ева всегда засыпала под нашу глупую болтовню.

Я видела, как сестра улыбается.

Даже и не знаю, как я собиралась выйти замуж и оставить Еву одну. Мне совсем этого не хотелось. Конечно, отец всё равно выдаст меня замуж, выбора у меня не было.

Я взяла сестру за руку и поцеловала костяшки её тонких пальцев.

Она повернулась ко мне, и мягкий взгляд сестры показал мне, что она понимает, о чём я думаю.

Она слегка покачала головой и сжала мою руку, давая понять, что всё в порядке и она справится.

Я вздохнула, чувствуя, как очередной груз ложится мне на сердце.

Дверь резко открылась, и мы подскочили.

— Девочки, вы снова валяете дурака? Бегом мыть руки, скоро подадут ужин.

Мама как всегда была недовольна нами.

— Болтаетесь без дела, какой пример вы подаёте своей младшей сестре?

Я закатила глаза.

— Хорошо, мам, мы сейчас спустимся.

Она посмотрела на свои дорогие часы.

— Ровно пять минут, юные сеньориты.

Она хотела закрыть двери, но прежде ещё раз одарила раздражённым взглядом.

— И я больше не стану повторять, останетесь без ужина.

— Слушаемся, сеньора, — хором ответили мы с Беатрис.

Мама нахмурилась.

— Ещё и шутят!

Она проворчала ещё что-то выходя.

Мы снова засмеялись, но всё же пошли мыть руки, потому что перспектива остаться без ужина нас совсем не радовала, а моя мать вполне могла это сделать.

Дмитрий

Курение убивает.

Я достал очередную сигарету Sobranie, поджигая и делая новый вдох в лёгкие для дальнейшего их уничтожения. Эти сигареты курил ещё мой отец. Я тоже взял это в привычку. Первая дымная затяжка успокаивает.

Я искал успокоения.

Казалось, я не должен был курить и не должен был любить огонь и дым, ведь он забрал моих близких. Но это не так, не огонь их забрал.

В своей жизни я не нахожу место страху или сомнению, эти чувства, как и многие другие, мне не присущи. Все эти годы я выжидал и знал, к чему иду. Совсем скоро я буду вознаграждён за своё терпение сполна.

Волк, убийца, преступник, сектант, псих, безжалостный монстр и просто нехороший человек. Вот что я слышу на протяжении почти всей своей жизни. Да, я люблю власть, как и каждый, кто познал этот пьянящий вкус вседозволенности и денег. Ты больше не сможешь жить как прежде, тебе просто необходимо ещё. Больше власти, больше денег, больше почитания, больше наркотиков, больше женщин. Я хотел, чтобы меня боялись, и добился этого очень рано. Управлять наследием «Волков» не так уж и просто, но я готовился к этому с рождения и ни минуты не сомневался в себе. Лидер, не привыкший к проигрышу. Я никогда не понимал фразы «Проигрывать нужно достойно».

Серьёзно? Я так не думаю. Если я когда-нибудь и проиграю, то это будет грязно, грубо. Я больше не поднимусь, поэтому проигрывать не в моей натуре. Лучше я убью каждого, кто помешает мне прийти к моей главной цели. Моя цель — уничтожить врага как можно болезненней. Забрать и убить того, кого так оберегают и любят. Залезть им под кожу и посмотреть, что они смогут мне дать ещё. Я так долго ждал этого дня, и завтра этот день настанет. Это станет краеугольным камнем в моей мести. Жду, мать его, не дождусь.

***

— Какая успокаивающая штука, почему ты раньше её сюда не поставил?

— Не знаю, не попадалась раньше на глаза. Ты же знаешь, я ненавижу ходить по магазинам.

Откинувшись на спинку стула, я продолжал смотреть на то, как маятник качается из стороны в сторону.

— Блядь, это чертовски успокаивающе, купи ещё несколько штук мне в дом.

— Хорошо. Ну а что мы будем делать с этим?

Николай надавил на горло человеку, который лежал под его ногой, и тот заскулил как ебанный трус.

— Сначала приносишь мне это, — я указал на маятник, — успокаивая мои нервы, а затем снова делаешь так, чтобы я злился. Какого хрена?

Он усмехнулся.

— Ну смотри, получается что-то типа баланса.

— Мило, что ты беспокоишься об этом.

— Рад стараться для тебя.

Моё внимание привлекли всхлипывания ублюдка, который наблюдал за нашей беседой с ужасом в глазах.

Я зажмурил глаза, потирая переносицу.

— Ну что же мы будем делать с тобой, Иван?

Я встал и из ящика своего стола, достал пистолет.

Иван замычал, дёргаясь и пытаясь встать.

— Не стоит, спокойно, это же всего лишь пистолет. Видишь?

Я покрутил его в руках.

— Кстати, мой любимый, зовут Макар.

Николай усмехнулся.

Подойдя ближе, я присел на корточки рядом с ним.

— Хм-м, — выдохнул я, пуская дым прямо ему в лицо.

— Не очень приятно видеть тебя в таком жалком положении. Что скажешь, Николай, правда, жаль его?

По выражению лица Николая было видно, что он слишком занят чем-то в телефоне.

— Что? — Он брезгливо посмотрел на Ивана. — О да, безусловно.

Двери распахнулись, и в кабинет залетел Костя.

Он казался перевозбуждённым и недовольным, в общем, ничего необычного.

— Это было нечестно, Дмитрий. — Он тыкнул в мою сторону пальцем.

Костя подошёл к моему бару и достал бутылку водки, затем открыл крышку и сделал пару больших глотков.

Его взор упал на лежащего.

— Я ни хрена не понял, как это получилось, но я должен был веселиться с вами, вместо того чтобы копаться в этой нескончаемой горе документов.

— Хватит ныть, Костя, — пробубнил Николай.

— Не могу смотреть на самого себя в таком жалком настроении.

Костя усмехнулся и похлопал своего брата по плечу. Несмотря на разницу в два года, они были сильно похожи, словно одно и то же лицо.

— Ты бываешь жутким занудой, братик, поэтому у тебя до сих пор нет подружки.

— А у тебя есть?

— Есть!

— Разве это не она сбежала от тебя вчера вечером, прихватив с собой все свои безделушки?

— Эй! Это я её выгнал, она не сама ушла. А её безделушки — это маленький презент за хороший минет. И да, ты не можешь быть менее раздражающим сегодня?

— Если вы оба закончили свои разговоры, я тут вообще-то пытаюсь запугать и в конце концов решить, убивать мне этот кусок дерьма или нет.

Костя сразу же воодушевился, так было всегда, когда дело касалось какого-то дерьма.

— Тогда у меня есть предложение.

— Как всегда безумное и идиотское?

— Нет, в этот раз нет.

— Валяй.

— Давайте проголосуем.

Я покачал головой.

— Ты вконец двинулся. Почему я всё ещё жду от тебя рациональных предложений?

Он весело улыбнулся, зная, что мы все одинаково двинутые на голову, и поэтому поддержим каждую идею друг друга, пусть даже она и абсурдна.

— Кто за то, чтобы застрелить этого ублюдка прямо сейчас? — спросил он, делая глоток водки.

Костя и Николай подняли руки сразу же, а долбаный Иван замычал, не в силах произнести и слова.

Я посмотрел на него и медленно поднял пистолет.

— Прости, Иван, но это большинство.

Я спустил курок и пробил голову ублюдка.

— Эй, мои ботинки!

— Купишь новые.

Николай пробубнил себе что-то под нос и вытер ботинки о пиджак мёртвого Ивана.

Я подошёл к столу и поднял стационарный телефон.

— Ольга, принеси нам рюмки.

— Подожди, — крикнул Костя.

Он сделал то самое идиотское слащавое лицо, с каким обычно разговаривал с девушками.

— Оленька, милая, принеси мне, пожалуйста, что-нибудь перекусить, я жутко голодный.

Я скривил лицо.

— Как ты можешь есть, когда здесь полно дерьма под ногами.

Он переступил через тело Ивана и упал в кресло с таким выражением на лице, будто я его только что оскорбил.

— Между прочим, я смотрел все части «Пилы» и кровь мне совершенно не страшна.

— А, ну если прям все части, тогда да.

— Сейчас всё будет сделано, шеф, — проворковала Ольга.

— Господи, Оля, ты ещё слушаешь.

Я положил трубку.

— Ты неисправим, — подметил Николай.

— Коля, ты всего лишь на два года старше меня, а ведёшь себя как мой грёбаный хозяин.

Я снял пиджак и расстегнул несколько пуговиц, думая уже о своём брате.

— Кстати, о братьях. Где это ходячее недоразумение?

— Если ты о Демиде, то он как всегда развлекается, ты дал ему слишком много свободы.

— Он заслужил это. Меня не было рядом с ним четыре года, мой брат жил в ебанном детском доме. Я задолжал ему.

Моя ярость к прошлому снова подкатывала к горлу, заставляя чувствовать удушение огня. Так происходило каждый раз, когда воспоминания о прошлом прокрадывались в мою голову. Словно ядовитый плющ ненависти с новой силой прорастал у меня в голове, пуская корни.

— Ты всё знаешь, Николай. Я не хочу повторять это снова.

Он покачал головой.

— Прошло много лет, и тогда у тебя не было выхода. Ты сделал то, что был должен, но Демид не знает границ. Сколько проблем он тебе приносит. Наркотики начинают входить в норму его жизни. А ему всего девятнадцать.

— Это моё чёртово дело, и не вмешивайся больше в это. Ваше дело — приглядывать за ним и за тем, чтобы он не нанёс нам реальный ущерб.

— Дмитрий прав, брат, оставь это.

— Делайте что хотите но для того, кто держит себя в руках, ты выглядишь слишком раздраженным.

Он поднял руки вверх, показывая, что не станет дальше спорить. Это было бесполезно, но я действительно злился на Николая, понимая, что он отчасти прав.

Ольга постучала в двери.

— Заходи.

Молоденькая блондинка зашла в кабинет с подносом. Её взгляд коснулся мёртвого Ивана, и на секунду в её красивых карих глазах мелькнул страх, но затем исчез. Она была стрессоустойчивой малышкой, а ещё я ей щедро платил. И не только потому, что пообещал её покойному отцу позаботиться о ней. Ольга была способна выдержать вид крови и не рассыпаться от страха при виде всего этого дерьма. Виной тому было воспитание, которое присуще нашей ОПГ «Волки». Как ни в чём не бывало Ольга, улыбаясь, перешагнула через труп и расставила приборы и еду на столе, продолжая всё так же мило улыбаться. Я был готов платить за улыбки. Они мне были необходимы. Слишком много темноты окружало меня, погружая в вечный мрак.

— Мне позвать уборщиков? — проворковала она.

— Да, мы скоро уезжаем, пусть здесь хорошенько приберут.

— Хорошо, я позабочусь об этом, Дмитрий Михайлович.

Костя не сводил глаз с моей секретарши и как всегда по-идиотски улыбался, глядя на то, как её хорошенький зад медленно ускользает за дверь.

— Не пялься так на неё, Костя, она всё ещё нужна мне в работе, и я обещал её отцу. Мне надоело менять их как перчатки из-за того, что вы любите трахать моих секретарш.

— Но ты делаешь то же самое! — возмутился Костя.

— Потому что это мои секретарши. Найми себе собственную и трахай её, когда тебе вздумается.

— Я ничего такого и не хотел.

Николай толкнул его в бок, посмеиваясь.

— Ага, тогда что это капает у тебя изо рта? Не слюни ли это?

— Заткнись, Коля.

— Ладно, хватит спорить, давайте выпьем, завтра важный день.

Мы чокнулись и выпили по рюмке.

Костя набивал себе рот едой, не беспокоясь о том, чтобы нормально пережевать. Эта идиотская привычка осталась у него после многих лет жизни в детском доме, где они с братом провели большую часть своего детства. Там они и познакомились с моим младшим братом, стараясь оберегать и присматривать за ним. Я был благодарен им за это, и, как только забрал своего брата, Костя и Николай стали работать со мной. С тех пор мы были командой. Я доверял им свою жизнь и жизнь брата, как и они доверяли мне свою. В этой чёртовой жизни у меня было мало чего хорошего, но наше братство определённо являлось лучшим из всех.

— Дмитрий, ты ведь знаешь, Борис разозлится, что мы грохнули его двоюродного брата. Он будет мстить.

Я закурил ещё одну сигарету и улыбнулся.

— Ну нет, — протянул Николай, — только не говори мне, что действительно подставил Ивана. Меня не было всего один гребаный день.

Я кивнул.

— Мне пора оставить эти бесполезные попытки всё уладить. Теперь ещё и этот кусок дерьма будет мельтешить перед глазами.

— Борис так и не встал во главе Братских, не так уж и много поддержки у него.

Николай вздохнул.

— И ты решил его добить. Ясно. По последним данным, он ведёт борьбу за это место, ведь, как ты знаешь, итальянцы уничтожили всех Морозовых, буквально стёрли в порошок. Сейчас среди них творится хаос. Братские режут друг другу глотки и мечтают забрать своё.

Костя усмехнулся.

— Сомневаюсь, что итальянцы отдадут хотя бы малую часть Рима.

— Не отдали им, отдадут нам.

Костя и Николай переглянулись.

— Ты уверен, что они отдадут за неё то, что мы хотим?

— Мне не нужен Рим. Пока не нужен, но долбанный Винченсо отдаст мне всё, что у него есть, за свою драгоценную дочь. Они берегли эту маленькую птичку и хорошенько чистили ей пёрышки. Только представь, как больно им будет узнать, что они несознательно делали это для меня. Пришло время выпорхнуть из родительского гнезда, прямиком к нам в руки.

— В конце концов, ты уничтожишь и её, несмотря ни на что.

Я кивнул.

— Смерть — её единственное спасение. Девчонке действительно повезло, что мы не похищаем несовершеннолетних, и она даже успела немного пожить.

Чувство предвкушения наполняло меня до краёв.

— Все они будут страдать, как страдали мои родители и мой брат.

После пожара Демид перенёс множество операций, чтобы его кожа на руке стала лучше. Сейчас больную часть его тела покрывают татуировки, скрывая шрамы.

— Я всё помню, брат, но мы же не станем недооценивать соперников, верно? Ты знаешь, Морелло — сильные противники. Они правят Италией и ещё несколькими городами в Европе. США скоро станет их вторым домом. Итальяшки не оставят это просто так, сделают всё, чтобы вернуть своё.

Костя усмехнулся.

— Один ебанный психопат Антонио Морелло чего стоит. Его старший брат Микеле использует его как самое безжалостное оружие. Они все больные ублюдки.

— Мы уже обсуждали это много раз, Николай. Я, безусловно, ценю то, что ты являешься голосом разума среди нас всех, и я, наверно, буду ужасно выглядеть в твоих глазах после того, как скажу тебе «Иди на хрен», потому что я пойду на всё, чтобы засунуть им их итальянские головы в их не менее итальянский зад.

Николай рассмеялся, качая головой.

— Ты чертовски трахнут на голову, Дима.

— Эй, ты хочешь сказать, что мы менее сумасшедшие, чем они? Вся Москва подчиняется «Волкам», а ты говоришь, Италия. А, плевать я хотел на них всех.

Он откусил кусочек зубочистки, затем выплюнул её на пол.

— Долбаные итальяшки.

— Перестань мусорить у меня в кабинете, Костя, а ты, Николай, лучше послушай своего брата. Ты забыл, сколько мы прошли, чтобы прийти к нашему господству? Мы убили всех, кто стоял на нашем пути, самым жестоким способом, не жалея никого.

— Знаю, брат, помню. Я не об этом говорю. Помимо всего прочего дерьма и Бориса, который так или иначе придёт к власти у Братских, мы получаем итальянцев.

— Полный соцпакет, — усмехнулся Костя.

— Это ли не то, чего я так сильно хотел?

Всё идёт по плану, так что к чёрту контроль и к чёрту терпение.

— Отомстить за Демида и за твоих родителей — честь для нас. В придачу мы заполучим ещё больше власти и больше территории. Я и Костя будем стоять рядом и прикрывать твою задницу, Дима.

— Но?

— Но мы должны быть начеку ещё больше. Я прошу лишь только об этом, потому что знаю, ты не умеешь проигрывать.

Я кивнул.

— Мы не проиграем, но ты прав. Мы оценим их по достоинству, и самое главное — Демид, он должен быть защищён.

— Он уже не маленький мальчик. Парень — прекрасный боец, он уже убивал, но наркотики и алкоголь могут всё испортить.

Я проигнорировал очередные наставления Николая. Он брал слишком много на себя, хотел защитить всех нас, как мамочка, которой у нас не было. Но он не понимал, что в конце мы все будем там, где должны быть. И скорей всего это будет диаметрально противоположно его ожиданиям.

— Перестань раздражать меня, у нас и так много дел. Вы всё подготовили? Мы должны будем встретить нашу гостью как полагается.

— Мы встретим её с почётом.

Когда мы вышли на улицу, было около десяти вечера. Я посмотрел на небо, но звёзд на нём так и не увидел. Москва — город проклятых. Услышав знакомый детский голос, я опустил глаза вниз.

Ко мне подбежал Тимур, видимо, он снова сбежал из детского дома. Тот самый детский дом, в котором жил мой младший брат, пока я отбывал срок в колонии, а затем и в тюрьме за то, что убил человека, предавшего моего отца. Много лет назад Григорий сдал итальянцам моего отца, предал. Но я нашёл его в тот самый день, когда тела моих родителей достали из сгоревшего дома. Все самые преданные люди отца были рядом со мной в тот день. Они видели, что я не боюсь. Знали, что я должен сделать. Я выстрелил ублюдку прямо в голову, когда он праздновал победу над моим отцом с одним из людей Винченсо. Григорий не думал, что я рискну и собственноручно всажу ему пулю в лоб. Мудак ошибся, предпологая, что у меня кишка тонка. Это было глупо с его стороны, ведь он не раз становился свидетелем моих тренировок и даже сам учил меня точной стрельбе. После расправы с предателем я намеренно отпустил человека Винченсо, чтобы тот передал послание своему хозяину.

Я направил пистолет на молодого итальянца. Многолетняя практика дала мне прекрасное владение языком врага. Я был уверен, что эта собака донесёт до него мои отчётливые слова. Угрозу на будущее.

— Однажды волк заберёт у тебя то, что ты так сильно будешь оберегать. Каждый гребаный день ты будешь думать о том, что осталось совсем немного времени и я приду за тем, что принадлежит тебе. Заберу всё то, что оставит тебя без воздуха и лишит чести. И тогда ты будешь молить меня о пощаде, но запомни, ублюдок, — волки не прощают.

Это стало моим посланием много лет назад.

После убийства я сел и отсидел столько, сколько было положено. Затем, когда я вышел, все люди отца во главе с преданным мне Александром, адвокатом отца, передали все владения Волков мне в руки. Корабль не потонет, я дал обещание отцу и собирался его сдержать.

В первый день после того, как я откинулся, убил остальных, кто помогал Григорию, но делал это уже аккуратно. Тюрьма многому меня научила, меня боялись, знали, что я слишком сильно похож на своего отца.

Воспоминания прошлого покинули меня, когда Тим шмыгнул носом, и я снова посмотрел на него.

— Ты снова сбежал?

— Да, эта чёртова Татьяна снова заставляла меня мыть руки перед едой и менять одежду, каждый день! Представляешь? Я ведь не девчонка!

Мы засмеялись.

— Тебе нужно вымыть рот с мылом, а не руки.

Я взъерошил ему волосы, и он отмахнулся от меня хмурясь.

— Давай мы отвезём тебя обратно. Татьяна, наверное, сходит с ума.

— Нет, — он топнул ногой. — Я не вернусь! Не хочу подчиняться их правилам. Дмитрий, я хочу работать на тебя, забери меня к себе. Хочу быть одним из твоих волков.

Я посмотрел на этого мальчишку и ухмыльнулся.

У парня есть стержень. Возможно, я и возьму его к себе, но только когда он подрастёт, иначе Татьяна не простит мне этого. Она слишком сильно любила моего брата Демида, когда он жил в детском доме. Она до сих пор звонит ему и узнаёт, поел он или нет. Теперь пришла очередь Тимура отдуваться.

— Ты ещё слишком мал. Подрасти для начала, и мы обучим тебя всему. А пока что ты должен оставаться в доме, слушать Татьяну и не убегать на улицу.

— А сейчас нельзя к вам? Я умею стрелять.

Костя усмехнулся.

— Чем, игрушечным пистолетом и пластиковыми пульками?

— Пошёл ты, — огрызнулся мальчишка.

— Эй, полегче, мы не берём к себе тех, кто так разговаривает со старшими.

Тим опустил глаза, было видно, что он смутился.

— Извините, — тихо произнёс он, и тогда Костя подмигнул ему.

— А теперь прыгай в машину, я отвезу тебя к Татьяне.

Он молча сел в машину и скрестил руки на груди, продолжая дуться.

— А этот паренёк упрям, — усмехнулся Николай.

— Вы езжайте по своим делам, я завезу мальчишку, а затем поеду к Демиду.

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы мы поехали с тобой?

— Нет, поезжайте, завтра важный день.

— Хорошо, брат.

Я сел в машину, и Тимур перелез на переднее сиденье.

— Пока мы едем, ты можешь ещё раз рассказать мне ту историю о волках?

— Я рассказывал тебе эту историю множество раз, тебе ещё не надоело?

— Нет! Нисколечко. Я хочу быть похожим на самого сильного из волков, хочу быть как волк по имени Тень и отомстить за всех погибших братьев.

Я усмехнулся его рвению быть похожим на нас. Когда Тим заболел, я и Демид по очереди навещали его, рассказывая историю нашей реальной жизни, только превращая это всё в сказку. Кто знал, что парень так проникнется рассказами, что захочет стать одним из нас. Возможно потому, что его собственная история была похожа на нашу с Демидом. Его родителей тоже убили. Разница была лишь в способе.

— Тогда приготовь свои ушки, волк, и внимательно слушай.

***

После долгих протестов Тимура он всё же пошёл к Татьяне, и она обняла его как родного, утирая слёзы. Женщина привязалась к нему.

— Спасибо, Дмитрий Михайлович, я места себе не находила. Ну зачем ты убежал, дитя?

— Не за что, — я хмуро посмотрел на Тимура.

— Больше не убегай и не расстраивай Татьяну.

— Не буду, — пробубнил он.

Я ещё немного походил по детскому дому, решая, что ещё необходимо сюда приобрести. Не то чтобы я был послом доброй воли, нет, но я чувствовал, что должен делать что-то и хорошее взамен на то зло, что я несу в этот проклятый мир.

Приехав в ночной клуб «Эра», который принадлежит нам, я нашёл Демида в окружении шлюх и пьяным в дрова. Эта картина неизменна последние пару лет.

— Снова пытаешься запить своё дерьмовое настроение алкоголем, братик?

Он одарил меня широкой пьяной улыбкой.

— И не только алкоголем, правда, девочки?

Шлюхи наигранно засмеялись, продолжая липнуть к моему брату, ведь бесплатный алкоголь и кокос однозначно были ими весьма излюблены.

Я жестом показал им выйти.

Они тут же подобрали свои тряпки и вышли из ВИП-зоны.

— Ф-ф-ф, — Демид издал идиотский пьяный звук. — Бля, ну какого хрена? Я только начал веселиться.

Резко схватив его за шиворот, я сильно ударил его о стену, так, что ещё немного, и я мог бы сломать ему позвоночник.

Он зашипел от боли.

— Ты играешь с огнём, Демид. Достаточно уже, возьмись, мать твою, за ум.

Он засмеялся, даже не пытаясь сопротивляться мне.

— Во-первых, у меня нет матери, а во-вторых, что ты мне сделаешь, братик. Лишишь денег? Кайфа?

Он иронично усмехнулся.

— Давай! Мне плевать.

— Нет, выбью из тебя это дерьмо, Демид. Ты стал злоупотреблять наркотиками, и это даёт свои плоды. Посмотри, на кого ты похож. Ты уже неделю не появляешься на тренировках.

— Что, засранец Альбер пожаловался на меня? Стукач.

— Он не стукач, а твой спарринг-партнёр. Мне противно, что ты стал зависим.

Он засмеялся, когда я отпустил его.

— Я не зависим, просто это лёгкий и доступный способ расслабиться.

— Находиться под влиянием веществ не самое лучшее, что ты мог выбрать. Но хуже всего, что выйти из-под влияния не все могут. Это бывает очень трудно, а иногда и вовсе необратимо.

— Меня это не касается. Ты и сам любитель повеселиться, так почему ты жаждешь контролировать меня? Это потому, что я младше, да?

Он засмеялся.

— Демид, я работаю каждый ебанный день для того, чтобы мы не нуждались, работаю для того, чтобы наше наследие процветало, а ты продолжаешь прожигать свою жизнь впустую. Пришло время присоединиться ко мне. Николай и Костя помогут тебе освоить дело.

Я взял его лицо в руки, затем прислонил наши лбы.

— Помнишь, что я тебе обещал?

Демид оттолкнулся от меня, и его глаза потемнели, когда он начал вспоминать.

Он упал на диван и отпил водки из горла.

— Я всё помню, — тихо произнёс он, протягивая свою забитую татуировками руку. — Даже если мои ожоги и закрыли цветные рисунки, это не значит, что я всё забыл.

Я сел напротив брата и протянул ладони, показывая ожоги, которые нам оставил тот самый день.

— Мы вытянем с них всё и будем убивать их мучительно, шаг за шагом, один за одним они лягут к нашим ногам. К ногам «Волков». Время пришло.

Он мрачно усмехнулся.

— Завтра?

Казалось, что Демид протрезвел в момент.

Он передал мне бутылку водки, и я сделал пару глотков.

— Завтра.