В пробке в сторону ада

Zoltan Yaster

Кто он: странствующий монах, отшельник или шпион? Его появление всегда вызывает вопросы. Главный герой, которого зовут Fabien, и сам пытается разобраться в этом. Прозрение наступает, когда он встречает ее – Девушку с прозрачными глазами, таинственную незнакомку. Это повествование заставит задуматься о многом. Например, что в мире все взаимосвязано: любовь и тайны, одиночество и зависимость, борьба и благородство. Автор уверен, что трагедий в жизни можно избежать, если научиться быть свободным.

2

Есть две вещи, которых Fabien хотел бы избежать, пребывая на чужой земле. Первая — смерть. Умирать вдали от дома — это горько и накладно. Достаточно вспомнить историю жизни и кончины Оскара Уайльда, дыхание которого стихло не в родной Англии, а на французских просторах. Сколько усилий пришлось приложить, чтобы спасти Оскара, но все оказалось тщетно. Ему было всего 46 лет. Кроме похоронных хлопот друзьям достались еще и обязательства перед кредиторами.

Fabien живет без долгов, у него есть лишь обязанность, предписанная Священной Книгой — — «любить ближнего». И умереть он готов везде, но не на этом острове. Здесь не только смерть, но и любовь вызывает вопросы. Легко сказать: «Люблю», но что это значит? Если разобраться, то это чувство по отношению к любому человеку, будь он глупый или злой, под силу разве что Великому Учителю. Его любовь безграничная, бескорыстная и светлая. Смертный же за то время, что ему отведено, способен испытать глубокую искренность, наверное, лишь к своим самым близким и родным. Все не так просто на самом деле…

И все-таки Fabien обнаружит в себе любовь, спрятанную глубоко внутри под слоем страха. Это то, что ему помогало выжить в самые тревожные времена. Одну тайну легко носить, но когда на пути их возникает несколько, становится все сложнее. Секрет не хочет вечно оставаться взаперти. У него природа дикого зверя: если по недосмотру выпустишь, обязательно нападет на тебя, тогда пощады не жди. Такие мысли часто мучили Fabienа, иногда приводя в дрожь. «Наши тайны — это мы, — шептал он себе в такие минуты. — Дикий зверь — значит я. Освободи меня от себя, мой БОГ!»

Утром после молитвы и завтрака Fabien решил прогуляться по монастырю, стараясь припомнить, где стартовала его история. И восстановил лишь, как в один прекрасный день он перестал петь. Затруднился также назвать дату, когда в его душе началась борьба с тем другим человеком, которого он в себе обнаружил. До того, как прозвучало последнее пение из его уст, или после. Да это и не важно теперь.

Fabien оглянулся по сторонам, испугавшись того, что кто-то подозревает о двойственности его души. Ведь его пение на службах только голосовое, а внутри он уже давно не поет.

Вышел в сад, навстречу шли два опустивших голову монаха. Fabien посмотрел вслед, осознав, что не хочет стать тем, кто, как безмолвная овца, следует воле других.

Ранее Fabien преподавал в одном из самых престижных Университетов. Молодого специалиста уважали, и все до одного были убеждены в том, что он — наследник ректорского кресла. Он так любил и уважал свою работу, что это делало его лекции особенными и притягивало профессоров даже из соседних университетов. Но однажды он решил исследовать жизнь и вышел из стен вуза. Произошло это в разгар его карьеры, когда очень влиятельные люди решили, что нужно прислушиваться к мнению талантливого преподавателя.

Все изменилось с появления богатства, к которому он оказался не готов.

Сколько боли может вынести индивидуум, имея любой достаток? Человек по природе своей очень выносливый, но есть ли границы?

Взять для примера хотя бы литературу. Достоевский оставил нам солидное наследство. В личной библиотеке Fabienа можно найти несколько трудов этого писателя. Наш герой не стал его преданным поклонником, однако всегда тщательно обдумывал все, что узнавал через чтение об авторах и их персонажах. Что вызвало интерес у Fabienа к Достоевскому? Больше всего — путь мыслителя. В молодости Fabien, как и писатель, симпатизировал радикалам, и, как любой интеллектуал, увлекался политикой и тайными сообществами. Он быстро сообразил, что группа иначе мыслящих людей имеет в себе огромную силу. Впечатлило его и то, как Достоевский, будучи на каторге, сумел спасти свой рассудок, отчасти благодаря созданным им тогда героям.

Достоевский не мог жить без идеи. Немногие способны признаться, что читать произведения этого автора сложно, но Fabien был очарован тем, что находил на этих страницах. Это давало пищу для размышлений, для новых вопросов и исследований человеческой сущности. Может ли нам дать надежду литература, которая родилась на каторжных работах?

Fabien прислушался к разговору группы монахов, которые сидели в тени стен монастыря со стороны восточных ворот. Обсуждение было живым и, казалось, участники свободно высказывают свое мнение. Говорили о тех, кто оставил свой след в истории. В центре этой шумной компании сидел высокий, со строгими чертами лица, мужчина древнего возраста. Тот самый, который не обязан ни перед кем отчитываться, но которому все должны дать отчет.

«Постиг ли ты философию Сиддха́ртхи Гаута́мы, жившего на севере Индии в VI веке до н. э., или Христа, пророка Мухаммеда? Откуда знаешь: понял ли ты каждого из них или нет?» — спросил тот самый.

Fabien затаил дыхание в ожидании реакции монахов. И в этот момент его осенило: чтобы понять другую личность, нужно сначала познать себя. Действительно, если бы люди знали, кто они на самом деле, не было бы войн.

Кто-то из сидящих вокруг преподавателя предположил: «Согласно цейлонским хроникам IV и VI веков н. э. самые ранние…», Fabien больше не стал слушать, ведь дальше шли пересказы и темный лес чужих мнений. «Еще спросите друг друга, кто среди них значительнее?» — продолжил он мысленно и покинул место дискуссии.

Люди, которые утверждают, что освободились от ненужного и вредного мира, могут не иметь ни одной своей мысли, чувств и собственной позиции. Такие люди механически повторяют то, что им внушили. Можно сказать, что многие из сидевших вокруг того древнего монаха не присутствовали здесь. Вместо них ответы давали родители, воспитатели, учителя и другие люди, которые повлияли на их мышление.

«Кто живет внутри каждого из них?» — думал Fabien. Свои ли реакции они передают, или те, которые им внушило окружение. Если человек не честен с собой, он становится легкой добычей манипуляторов. Общеизвестно, что в толпе теряется личность. Там выделяется только лидер, которому отдана вся слава, и вокруг него образуется бушующее море, которое может быть очень токсичным. Иногда в массовке можно разглядеть неудовлетворенных и несогласных, которые делят этот поток на части, из них потом вырастают новые вожаки стаи.

Видя и ощущая происходящее, некоторые в этом мире боятся жить, потому что им страшно умереть. Поэтому ищут себе поручни в виде религии, чтобы при случае было, за что крепко ухватиться. Не зная, что делать со своей реальностью, такие люди придумывают себе иную жизнь: в другом месте и в идеальных условиях. Забывая, что мир по сути своей несовершенен. Так было и до того, как они появились на этой планете. Не миру нужно меняться, а нам. Свое внимание человек обращает на то, чем он не обладает, при этом у него есть все для счастливой беззаботной жизни.

Fabien прошел мимо сидящих монахов, которые о чем-то шептались. Вечером они же напротив выхода к главным воротам преградили ему путь. Fabien ничуть не испугался. Ведь люди знакомятся по-разному. Не исключено, что эти двое тоже. Один из них — весьма симпатичный и приятный, обладатель рыжих волос. Его глаза на круглом лице со следами двухдневной щетины не несли угрозы. Второй — высокий и очень худой, про таких говорят «кожа да кости», имел серьезный устрашающий вид. Парочка была очень колоритной, и не скажешь, что кормятся с одного стола.

Худой начал разговор.

— Ты долго будешь выделяться? Мы здесь все должны одинаково подчиняться законам монастыря. У тебя не должно быть тайн перед другими.

Fabien думал, что его новоиспеченный приятель говорит так из-за волнения, поэтому не нужно серьезно относиться к его словам. При первом знакомстве все мы говорим не то, а потом додумываем, что можно было сказать иначе. Fabien оценил их намерения вскоре после того, как впустил к себе в келью.

Рыжий сел возле входа на деревянный ящик, в котором лежал чемодан. Хозяин жилища разместился напротив, возле стола, на котором лежали несколько позволенных для чтения книг. Худой ходил по комнате. Он подошел к шкафу, на двери которого висела голубая лента. Играя с ней, он произнес тоном, в котором слышалась угроза:

— Мы здесь все братья, не правда ли?

От этих слов у Fabienа появились неприятные ощущения. Он верит в силу масс и не отрицает важность порядка для достижения одной цели. Но также уважает свободу человека и против принуждения, поэтому молча следил за Худым. Рыжий не спускал глаз с хозяина кельи, отвлекаясь изредка на приятеля, которого уже давно желал поменять на настоящего друга.

Худой резко открыл створки, одновременно повысив голос:

— У братьев не должно быть секретов друг от друга!

Fabien невозмутимо следил за Худым, который после того, как импульсивно раскрыл дверцы, наигранно продолжил:

— Пустой! Ты ничего не имеешь?

— Хватит с тебя. Уходи! — сказал твердо Рыжий.

Выпроводив докучливого товарища, представился странным именем Серафим. А через несколько минут тоже покинул келью, ссылаясь на то, что уже поздно, и завтра — день миссии, когда все монахи выйдут в качестве посланников монастыря.

«С таким мягким лицом обычно люди не ведут себя так определенно», — подумал Fabien, удивившись проявленной твердости.

Серафим вырос в гористой местности, где люди привыкли пить из холодных чистых родников, есть ягоды и грибы в бескрайних лесах. Жить в горах — это словно на руках у Бога оказаться. Эти места питают и вдохновляют. Горы меняют свой внешний вид не только по сезонам, но и на протяжении одного дня. А какими прелестными становятся эти великаны, когда восходит солнце и освещает их макушки. Вот в таких местах прошло детство Серафима.

Парнишка рано осиротел, поэтому к себе его забрал дед. Мальчику дали другое имя, а тем, что нарекли при рождении, никто и никогда его не называл. Когда ему было три года, он отравился грибами. Поскольку в те времена образованные люди не жили в гористой местности, а, следовательно, среди местных врачей не было, спасти мальчика могло лишь чудо или молитва.

Боль ушла, ему суждено было жить.