Падение

Zavadsky

Накануне природного катаклизма группа людей решается на самоубийственный поход через горную гряду, которая уже начала разрушаться. Но не об этом им надо беспокоиться в первую очередь. Не все сохранят человечность перед лицом опасности, а кое-кого не интересует спасение.

Часть первая

Глава первая

1

8—15

Ялта.

Летнее утро. За окнами гомон сотен безмятежных отдыхающих. Яркие солнечные лучи пробивают насквозь плотную ткань портьер и безжалостно разгоняют сонное настроение. В лучах танцуют мириады пылинок, аккомпанируя движению воздуха. Сейчас самое время принять душ и заказать завтрак в номер, чтобы затем отправиться на пляж. Или по магазинам, или в музей. Куда угодно, главное, чтобы мозг отключился от дня вчерашнего и позволил образовавшейся пустоте заполнится бесполезным и не менее прекрасным ощущением невесомости. Все это настолько странно, что он готов был ущипнуть себя за щеку, чтобы проснуться. Да, уважаемые, он на заслуженном отдыхе. Никаких перелетов в ненавистные страны, никаких временных жилищ в невыносимо знойной Сирии и в проклятом Тартусе. Он закончил работу и планирует бесконечно долгое время предаваться отдыху. В семейном кругу, общаясь с близкими лицом к лицу, а не через экран ноутбука.

Ерохин открыл глаза и потянулся. Он в отпуске. С супругой. В голове пустота и желание раствориться в атмосфере курортной неги. Никаких дел, некуда спешить, не перед кем отчитываться о проделанной работе.

Ерохин поставил ноги на пол и посмотрел через плечо. Супруга спит, обняв подушку, ее рука замерла на полпути к нему, в попытке найти привычное место на его плече. Невероятное ощущение невесомости обволакивает и пинками гонит на поиски элементов идеального бытия. Может, снять номер прямо на берегу, чтобы завтрак в постель, пока супруга не проснулась, и ведро со льдом и шампанским. Любое глупое безумие доступно. В конце концов, он несколько лет не был в отпуске, пропустил рождение сына и получение им же диплома об окончании школы. Так что у него накопился длинный список долгов.

Телефон на прикроватной тумбочке ожил и завибрировал. Если бы он лежал экраном вверх, Ерохин смог бы посмотреть, кто нарушил покой великого Его. Звук вибрирующего телефона, медленно ползущего по лакированной поверхности, отдирал от него ощущение безмятежности, как пластырь, отдираемый от свежей раны.

Вот же невезение. Он собирался выключить телефон вчера вечером, когда он вернулся домой.

Он поборол желание отключить телефон и взял трубку в руку. Посмотрел, до последнего надеясь увидеть рассылку с интернет-магазина, затем аккуратно положил телефон на место. Глубоко вздохнул.

— Невероятно, — пробормотал Ерохин.

Заворочалась жена. Он погладил ее по плечу и супруга затихла. Спать ей оставалось не более десяти минут. Чудесный отпуск пошел к чертям собачьим, и опять начинаются будни. На пляж он определенно не попадет. И сраный кьянти не будет пить, глядя на прибой, или что там пьют ошалевшие от морского бриза отдыхающие.

Он вышел на балкон и набрал номер, обозначенный в справочнике, как «4».

— Доброе утро, — сказал Ерохин, изучая ленивый поток отдыхающих, движущихся в сторону пляжа и аквапарка. — Ты уже в курсе?

— Да.

— Что произошло?

— Закрытая информация.

— Я же в отпуске.

— Кто-то так не считает. Ты же получил уведомление.

— Черт.

Ерохин сегодня ждал приезд сына. Он планировал обсудить с ним дальнейшие планы, карьерный рост, и предложить перевод в Москву, на вакантное место в Генеральном штабе, что положительно скажется на его послужном списке. Собрался провести время с супругой, купить идиотскую цветастую рубашку и шлепанцы…

— Насколько все серьезно?

— Пока не скажу. У тебя двадцать пять минут.

Ерохин молчал, думая о том, что перестал отвечать службе в армии взаимностью. Он вдруг захотел уйти в отставку.

— Да, еще кое-что. Это красный протокол.

— Что?

— Не трать свое время. Собирай вещи.

— Ошибки быть не может?

— К сожалению. Бери своих родных и все ценные вещи, которые сможешь затолкать в сумку. Все очень серьезно, дружище.

— Господи, скажи, что ты шутишь?

— Нет, к сожалению. Отбой.

Телефон погас. Ерохин несколько минут стоял в оцепенении. Ему вдруг стало очень страшно.

Надо срочно вызывать сына, вспомнил он и набрал другой номер, отмеченный, как «Сын». Телефон не отвечал.

Да что ж творится?

Осталось двадцать минут. Он рискует выйти к машине в одних трусах. Ерохин набрал другой номер, начальника военной части, в которой служил его сын.

— Здравия желаю, — произнес он, с трудом сохраняя самообладание. — Я по делу, не смею отвлекать вас от важных дел. Я хотел бы уточнить, у моего сына, Ерохина Алексея, точно с сегодняшнего дня отпуск? Да, я звонил ему, но связи нет. Что? Да, да, подожду, конечно. Как? На задании? На каком задании? Я…

Связь прервалась. Внутри у Ерохина стало очень холодно.

2

— Дорогая, за нами скоро заедет машина.

Он смотрел на собственное отражение в окне, игнорируя лазурную линию прибоя. Напряженное лицо, тонкая линия поджатых губ. Как будто он проиграл квартиру в покер.

— Зачем? Я не планировала на сегодня никаких поездок.

— Появились дела, требующие твоего присутствия, — сказал он, стараясь добавить интригующие нотки. Как будто он готовил сюрприз.

О да, тот еще подарочек…

— Ты наконец решился посмотреть тот чудесный дом?

— Нет, дорогая. Собери, пожалуйста, комплект вещей для командировки, у нас очень мало времени.

— Я не понимаю… Ты не говорил, что у тебя будет командировка, тем более, такая внезапная.

— Я узнал о ней только что. Мне позвонили и…

— Так, стоп. Прекрати толкать меня. От этого я не стану бегать по квартире, чтобы на радость тебе и твоему придурковатому руководству поскорей собрать вещи. К тому же я не припоминаю, чтобы мы вообще говорили о какой-либо поездке, чтобы я хотя бы начала думать о том, согласна я или нет. Может у меня планы есть на ближайшие дни, а они у меня есть. Что за командировка?

— Я не могу пока об этом говорить. Ты же понимаешь…

— Нет, милый, не понимаю. Что такое государственная тайна, я понимаю, но причем тут я, не понимаю. Отправляйся-ка ты сам в свою командировку, а я буду охранять твои тайны здесь. Как тебе такой план? И мне не придется подстраиваться под твой график и под твоего водителя. Кстати, от него вчера пахло спиртным. Ты разве не заметил?

— Дорогая, ты же знаешь, что я без тебя не могу поехать. Я буду думать только о тебе, скучать, переживать. Ну, какая работа без тебя?

— Ты гнусный манипулятор.

— Я посмотрю тот дом. Как только вернемся. Обещаю.

— В ход пошли запрещенные приемы?

Ему пришлось набрать полную грудь воздуха, чтобы не отвесить ей оплеуху, от которой она мигом избавится от дурацких вопросов и, наконец, начнет выполнять его просьбы без лишних, совершенно неуместных, разговоров.

— Грязные приемы, дорогая.

— Ладно. Твоя взяла. Только потом чтобы без отговорок. Мне жизненно необходима спальня с видом на залив.

— Никаких отговорок, клянусь.

Господи, дай мне сил не схватить ее за волосы и не ударить со всей силы о стену.

— Иду, иду. Терпеть не могу, когда ты меня подгоняешь.

Какое счастье, что он додумался не говорить о предполагаемом прилете сына. Планировал сделать сюрприз. Теперь ясно, что его решение оказалось верным.

3

— Мы вас покидаем. Дела не терпят промедлений.

Экономка на секунду прекратила вытирать пыль, ее руки замерли в воздухе.

— Когда вас ждать?

— Еще не знаю. Я позвоню, когда мы будем брать билеты обратно. Не забывайте про кошек. Они нервничают, когда мы уезжаем.

— Добавлю в рацион что-нибудь особенное, чтобы им не было так одиноко без хозяев.

— Спасибо. Ну, кажется, машина подъехала. Оставьте в баре хоть что-нибудь к нашему возвращению.

— Постараюсь не налегать.

Она не пила, но постоянно угрожала расправиться с запасами спиртного, едва останется с ними наедине.

— Дорогая, карета подана!

— Не кричи, я уже здесь. Если я хоть что-нибудь забыла, поход по магазинам спонсируется без твоих обычных страданий. Каждый чек оплачиваешь с теплой улыбкой и неподдельной радостью.

— Конечно. Разве бывает иначе?

Ненаглядная обратила свой взор на экономку:

— Помни о котах и не забывай поливать цветы. И забери посылку, кажется, приехали мои новые туфли. Ты рад, милый?

— Не то слово.

Ее голос не выдавал эмоций, но Ерохин знал, что экономка стоит на первом месте в расстрельном списке жены. Хотя он ни разу не давал повода.

— Не забуду. Хорошего вам дня.

— Прекрати смотреть на часы, мы не на перроне. Никуда твой пьяница без нас не уедет.

Глава вторая

1

Лера пришла к выводу, что достаточно следовала желаниям мужа, и теперь пришло время востребовать свое. А именно, довести до его сведения, что поход в пещеру не совсем то, на что она рассчитывала, когда листала красивые туристические буклеты. Она хотела в гостиницу, у которой есть бассейн и шаговая доступность до набережной, а не мокрые ботинки и паутину в волосах. Она забронировала номер с видом на море и послезавтра они едут в цивилизацию. Подальше из этой задницы, кишащей комарами и клещами.

Гостиница в горной деревне её совершенно не впечатлила. Она не знала, что при выходе за пределы нужно с ног до головы покрываться репеллентом от насекомых, что здесь нет солярия, а вода в бассейне воняет мокрой собакой. И еще эти горные дороги. Если бы она пробыла здесь еще пару недель, то ее ноги стали бы накаченными, как у футболиста.

А еще цена. Такое ощущение, что хозяин гостиницы хочет в этом сезоне набить полный чемодан денег и избавиться от бизнеса, так как постоянные клиенты вряд ли вернутся сюда при таком уровне сервиса и цен.

Второсортная гостиница в забитой деревне, которую можно обойти за пару часов. Это если час потратить на пикник среди коровьих лепешек.

Кстати, комплексное питание тоже не супер, если кому интересно. Ник бы с ней не согласился, но он и вареное яйцо с куском хлеба спокойно съест.

Ник услышал от местных, что поблизости есть пещера, о которой мало кто из туристов слышал. Неизвестно, что хотел увидеть он, но, кажется, он тоже разочарован.

Действительно, они быстро нашли искомое место, спасибо навигатору, в котором пещера была обозначена как карстовая воронка «Осторожно, следите за детьми». Два километра вверх по склону от гостиницы. На деле оказалось, что пещера представляла собой скорей огромную кротовую нору, заваленную валежником, дождевыми гниющими наносами, порванными шинами, какими-то истлевшими веревками, и прочим хламом. А два километра — это на карте два километра. На деле, они шли полдня и измотались еще на подступах. Никто не предупредил, что для восхождения по крутой разбитой дороге, потребуются шерпы.

Красивых сталактитов они не увидели, несмотря на то, что провели в так называемой пещере несколько часов и сознательно искали хоть какой-нибудь повод сфотографироваться на фоне. Загаженный сажей влажный потолок, из щелей которого свисали корни деревьев, кое-где пеньки от солевых наростов. Лера предположила, что сталактиты, если таковые в этой дыре и были, растащили на сувениры местные жители. Ник же выдвинул теорию о том, что смещение почвы изменило направление течения потоков дождевых вод, отчего пещера превратилась в натуральную свалку. Ну, хрен его знает. Она не считала себя спелеологом и не могла ни признать, ни опровергнуть версию мужа.

— Идем назад, — наконец сказала Лера. — Я готова признать поражение.

Ник шел впереди, освещая унылые стены пещеры и рассматривая мусор на полу. Достопримечательностей они здесь определенно не найдут, а вот загнать в ногу ржавый гвоздь могли запросто. Похоже, он и сам уже это понял.

— Думаешь? Так быстро сдаешься?

— На сегодня хватит приключений. Если ты собираешься бродить по этой свалке в поисках секретного прохода, который приведет в нетронутый цивилизацией и селевыми потоками рукав, то я сильно сомневаюсь в успехе. Здесь даже сэлфи сделать негде. Говно кругом.

Ник поправил кепку и посмотрел по сторонам.

— Наверное, наступил тот момент, которого я всегда страшился. Ты оказалась права.

— Засранец.

— Ладно, поворачиваем назад. Напишешь подругам, что нашла древнюю канализационную систему.

— Уж будь уверен, они узнают, кто был инициатором похода.

Ник подошел к ней и чмокнул в кончик носа.

— Я буду сегодня злоупотреблять алкоголем.

— Пока я хочу только в душ. От меня воняет сыростью. Но от шампанского не откажусь.

Они пошли назад, и Лера с облегчением отметила, что Ник не порывается искать второй уровень пещеры или составлять карту ответвлений и тупиков. И это здорово. Пусть лучше завтра придумает очередную сумасбродную идею, чтобы отпуск отгулять по полной. Тем более, они ретируются на берег, подальше от комаров и сельских прелестей, вроде коровьих лепешек посреди дороги. А сегодня будет ванна и вино.

— Как у тебя с фонариком? — спросил Ник.

Налобный фонарик светил отлично. Ровный белый свет пучка диодных лампочек, спрятанных в тесном пластиковом корпусе с отражателем. Ник купил фонарь на новогодней распродаже, на случай отключения электроэнергии. Он тогда много чего купил бестолкового, но вот фонарь пригодился в отличие от подставки для телефона со встроенным зарядным устройством.

— Понятия не имею. Светит и светит. Какой у него запас заряда?

— Вроде часов двенадцать.

— Значит с фонарем все в порядке, милый. Твой тоже светит ничего.

Ник посветил по сторонам и удовлетворенно кивнул:

— Согласен. Наощупь выбираться нам не придется. Не хватало еще застрять здесь.

— Пещера настолько незатейлива, что я бы выбралась наощупь запросто. Просто шла бы по стеночке.

— Ответвлений я не заметил.

— Потому что их не было. Просто засранный тоннель в горе. Готова биться об заклад, если бы мы истязали себя еще немного, то уперлись бы в местную мусорную яму. Или хранилище компоста.

— Ха-ха, жена умеет шутить.

— Какие тут шутки. По крайней мере, мы не потратили на это слишком много времени. В номере есть стиральная машина и горячая вода. Привкус бесславного похода быстро улетучится.

2

Через полчаса они увидели дневной свет.

— Смотри, — воскликнула Лера. — Наши мучения подходят к концу. Вижу выход из клоаки.

Они прибавили шаг. Потолок у входа был достаточно высоким, чтобы идти в полный рост, а под ногами мусора было немного, так как дождями весь сор уносило вглубь.

— Пожалуй, мне надоела эта прогулка, — резюмировал Ник, выключая фонарь.

— Ты знаешь, кого благодарить.

— Не спорю. Пожалуй, ты еще послужишь племени, женщина.

Лера тоже выключила фонарь, так как стало достаточно светло. К тому же ей порядком надоело мельтешение белых искусственных бликов.

— Кажется, у меня протекает левый ботинок, — сказала она. — Ужасное ощущение. Черт, я ведь их всего несколько раз надела. Новые же совсем.

— Может, зацепилась за гвоздь?

— Не знаю. Здесь много способов порвать обувь. Обидно, я успела полюбить эти ботинки.

Ник не ответил. Он резко остановился, словно наткнулся на вывеску «технический перерыв», и Лера едва не врезалась ему в спину.

— Ты чего?

Ник не ответил. Он уставился вперед, на что-то столь завораживающее, что он будто не заметил, что она его толкнула.

— Ник? Что ты увидел?

— Смотри, — прошептал он, и от его интонации ее проняла дрожь. Несколько секунд назад он вежливо поддерживал беседу о ботинках, на которые, Лера в этом уверена, ему насрать, и вот он загробным голосом предлагает посмотреть на нечто достаточно странное, чтобы кардинально изменить поведение мужа. Она абсолютно точно не хотела никуда смотреть.

— Что ты увидел? — спросила она, выдвигаясь из-за широкой спины Ника.

— Там, — он вытянул руку. — У выхода.

Сначала Лера ничего не увидела, кроме светового пятна. Затем глаза начали привыкать к дневному свету, она начала различать детали, проступающие через засветы, как проявляемый снимок. И, наконец, увидела.

— Ник? Что все это значит?

Ее муж молча скинул рюкзак с плеч и сунул внутрь руку, нащупывая что-то. Он выглядел напуганным. И эта резкая перемена в Нике напугала ее даже больше увиденного.

— Лера, я не знаю.

Он достал из рюкзака складной нож и развернул лезвие.

3

Шел дождь. Струи воды прозрачным покрывалом перегораживали пещеру от леса, в воздухе парили мелкие частицы разбитых капель. У входа в пещеру лежала огромная туша коровы и тела двух собак. Они совершенно точно были мертвы, так как тела не вздымались при дыхании, а на окровавленных мордах ползали мухи.

— Кажется, их застрелили, — сказал Ник, подойдя на несколько метров.

— Кому понадобилось убивать корову и собак?

— Понятия не имею. Может разборки местных аборигенов. Злоупотребили самогон и не поделили что-нибудь. Гляди в оба.

— Может, останемся здесь? Если поблизости есть придурки, стреляющие по животным, стоит просто вызвать полицию, чтобы этих неадекватов упрятали за решетку.

— И что? Будем сидеть в пещере до наступления холодов? Есть рациональное объяснение, я уверен.

Лера заметила, что костяшки пальцев, сжимающих рукоять ножа, побелели от напряжения.

— Вдруг там какой-нибудь чокнутый местный житель бродит? Давай не будем лезть на рожон.

— Не будем. Просто смотри по сторонам. Мало ли что.

Ник подошел выходу из пещеры, оказавшись вплотную к трупам животных, и осмотрел их.

— Точно застрелили. Причем недавно, кровь не успела подсохнуть.

Тяжелый запах мокрой шерсти едва не вызвал у Леры рвотный спазм. Она постаралась не смотреть на тела, но постоянно ее взгляд натыкался на закатившийся глаз коровы. Невозможно не замечать столь огромную тушу.

— Мне начинать беспокоиться? — спросила она, выглядывая из пещеры.

— Пока не знаю. Кажется, да. Нет ничего нормального в том, чтобы затащить в пещеру корову и домашних псов, а они точно домашние, так как на них ошейники, и застрелить их здесь.

— Ник, давай пойдем домой? Мне дурно становится от мысли о том, что здесь стреляли, совсем рядом с нами, а мы даже не слышали выстрелов.

— Погоди. Не хочется нарваться на владельца оружия. Вдруг он совершенно неуправляемый, чтобы начать палить по нам. Стой здесь, я осмотрюсь. Если что, прячься в пещере. Хорошо?

— Хорошо. Только будь осторожен.

— Естественно.

Ник обошел тушу и остановился перед водяной завесой. Накинул капюшон куртки на голову и, помедлив несколько секунд, прошел сквозь завесу. Брызги отскакивали от капюшона и разлетались по пещере. С десяток капель упали Лере на лицо, и она брезгливо обтерлась рукавом.

Через минуту Ник вернулся. Он выглядел еще более напуганным, чем прежде.

— Ну что? — сразу спросила Лера. Господи, он выглядит совершенно потерянным.

Ник как будто подбирал слова:

— Там еще трупы.

— Черт. Опять корова? Собаки?

— Нет, Лера. Не корова.

4

Они вышли из пещеры. Дождь ослабевал и уже не так сильно досаждал. Под ногами собирался ручей. Он нарастал и усиливался с каждой минутой. Можно сказать, что им сильно повезло вовремя покинуть пещеру, которой скорей всего предстояло быть затопленной.

В пяти метрах от входа лежал человек. Дождь вымыл всю кровь и ужасные рваные раны на горле выглядели совершенно буднично, как разделанная туша в мясном лабазе. Бледная плоть, клочья кожи, белые хрящи. Лера опять с трудом подавила рвотный спазм. Это просто какой-то сон, не иначе.

В луже, рядом с телом, тускло поблескивает пистолет.

— Дерьмо, — выдохнула Лера, хотя обещала и мужу и самой себе, что использовать ненормативную лексику не будет. А как ее не использовать, если здесь такое дерьмо творится? — Это он собак и корову пристрелил?

— Кажется, да. Гляди, у собак морды в крови. Они загрызли его. Бедолага отстреливался от собак, но те перед смертью смогли добраться до него. Жесть, конечно.

Лера опомнилась и быстро отступила назад, к пещере.

— Ты куда?

— А вдруг здесь еще собаки?

— Хрен его знает, — Ник наклонился и подобрал пистолет, а нож протянул ей. — Вечно в пещере нам просидеть не удастся, тем более она уже начала заполняться водой.

— И что ты предлагаешь?

— Возвращаться домой. Причем, не медля ни секунды.

Лера взяла нож и сжала рукоять, что придало ей немного уверенности. Она была уверена, что при виде пса или иной живности бросит нож и сломя голову побежит прочь, вместо того, чтобы обороняться. Боец из нее совершенно никудышный и она навряд ли смогла бы переломить устоявшийся тренд, даже перед лицом смертельной опасности.

Ник внезапно вспомнил, что у них есть мобильные телефоны. Оба, и его, и жены, лежат во внутреннем кармане рюкзака. Он встрепенулся и достал свой.

— Мы должны вызвать полицию.

Он рассчитывал, что она поддержит его, тем более она сама порывалась позвонить полицейским, но к своему удивлению, Лера сменила позицию на диаметрально противоположную.

— О чем ты бредишь? Я не буду сидеть здесь весь оставшийся день в ожидании наряда, чтобы еще полночи подписывать протоколы и отвечать на вопросы. Никакой полиции.

— Ты предлагаешь по-тихому ретироваться, а этот мужик пусть лежит, пока его не обнаружит следующий турист? Жена, ты ли это? Минуту назад ты первая готова была звонить всем, кому только можно, а теперь прячешься в кустах.

— Минута слабости. Не каждый день вижу мертвецов, и нужно было привести мысли в порядок.

— Какая, на хрен, минута слабости? Ты себя слышишь?

— Милый, ты только что подобрал оружие жертвы. С места преступления, кстати, что уже не очень вписывается в концепцию законопослушного паренька, которого ты здесь изображаешь. И еще, раз уж у нас семейный совет. Ношение незарегистрированного оружия грозит немалым сроком. Поэтому, ты либо выкинь пистолет, предварительно протерев отпечатки, либо верни его на место. Предварительно протерев отпечатки. Ты ничего не брал.

— Черт, Лера, а что мне оставалось делать? Отмахиваться ножом?

— От кого? Не веди себя, как дебил. Выкинь сраный ствол, пока не обрек меня на несколько лет посещений мужа-зека в колонии-поселении, или куда там тебя сошлют.

— Вот дерьмо же…

— Вызывай полицию, но ждать мы никого не будем. В страшном сне не могу вообразить, что сижу рядом с трупом в ожидании наряда. Ни за что. Хочешь, сиди и жди.

Ник с сомнением посмотрел на пистолет, затем взял его за рукоять двумя пальцами, отчего стал похож на чопорную старую деву, которая брезгливо держит за загривок котенка и вопрошает «что это?», и вытер насухо оттянутой от тела футболкой. Ей нравилась эта футболка цвета фисташкового мороженого. Она сама выбирала ее на распродаже. Многозначительная надпись «Здесь и сейчас» пришлась и Нику по вкусу. Теперь ее украшают пятна оружейного масла и грязи. Интересно, она отстирается?

Когда Ник положил пистолет обратно в лужу, она вернула ему нож.

— Не порежься, ковбой. Все равно твой кольт безнадежно промок и вряд ли сделает хоть один выстрел.

Ник рассеянно кивнул и разблокировал телефон. Господи, он таки решился сообщить о найденном трупе.

— Ты уверен?

— Не вижу другого пути. Я не киллер, которому надо прятать следы преступления. Я всего лишь законопослушный налогоплательщик. Если ты насмотрелась сериалов для домохозяек, где по любому поводу нарушают закон и прячут в мусорных баках трупы, то я их не смотрю, к счастью.

— Мы не…

— Согласен, ждать мы ни никого не…

Он уставился на экран телефона, и ей не требовалось спрашивать, чтобы услышать ответ. Либо он раздавил экран и уже мысленно просчитывает стоимость ремонта, либо пропал сигнал.

— Странно.

— Что?

— Связи нет. Проверь свой телефон.

Лера обошла его и достала телефон из рюкзака. Посмотрела на экран. Надпись «нет сети» красноречиво говорила о том, что проблема не с телефоном. Теперь они при всем желании не могли никому позвонить.

— Странно, — пробормотал Ник и поднял руку с телефоном над головой. Результат тотже.

— Молния повредила вышку связи? Такое может быть?

— Понятия не имею, я не связист. Все возможно. Мы в удаленной местности и остаться без связи здесь, как два пальца об асфальт. Пока ремонтная бригада доберется до этих мест, курортный сезон закончится.

— Пойдем скорей. В деревне позвонишь властям или расскажешь управляющему гостиницей, пусть сам думает, как поступить.

— Договорились.

Дождь прекратился, и в лесу воцарилась непривычная тишина, которую не нарушал ни шелест листвы, ни шум ветра. Полный штиль, как будто мир поставили на паузу.

И когда Лера собралась сказать, что ей не по себе, завыла сирена.

5

— Мать твою, это еще что? — воскликнул Ник, окончательно утратив самообладание. Он стал похож на человека, который с полными сумками идет по парковке супермаркета и вдруг осознает, что его машины нет на парковочном месте. И вот этот момент осознания, что машину угнали, явственно читался на лице Ника. Привычное эмоциональное равновесие разбилось вдребезги.

— Сирена гражданского оповещения, да? Как при бомбардировках?

— Похоже на то. Но про бомбардировки, это ты завернула, конечно. Может, проверка систем?

— А как же отключенная связь? А мертвец? Ты думаешь, это простое совпадение?

Ник ничего не сказал, хотя Лера приготовила парочку убойных аргументов. Она старалась не показывать, что ей страшно, тем более что Ник сам едва держал себя в руках. Почему-то в голове крутилась мысль про Чернобыль. Она не знала, гудела ли после аварии сирена, но думала, что гудела. Долгая, заунывная, протяжная, предрекающая страшную беду. Как сейчас.

— Ник?

Муж молчал, как будто решал, как поступить дальше. Такое чувство, что он отчаянно боролся с желанием скрыться в недрах пещеры, которую теперь даже потоки воды не испортят.

— Нужно поторопиться. В гостинице наши документы и деньги. Если здесь что-то происходит, лучше побеспокоиться о личных вещах заранее. К тому же там мы сможем узнать, что вообще здесь происходит. Пока мы спускались в пещеру, что-то произошло. Дай бог, чтобы ничего серьезного.

— Может всеже учения проводят?

— Ты сама в это веришь?

Лера развела руками и пошла за Ником.

— Это же курорт, Мекка для туристов и все такое. Неужели здесь есть какой-нибудь ядерный реактор? Не верю.

— Здесь в горах много чего интересного. Я тут разговаривал с местными, так они рассказывали о секретных военных объектах, спрятанных где-то неподалеку. Многоуровневые постройки, уходящие глубоко под землю. А с виду простая метеостанция. Такие дела…

— Ник, это чушь какая-то. Я думаю, молния попала не в то место, сработала сирена, мы впали в панику и начинаем накручивать себя. Еще немного и мы начнем порождать безумные теории заговора пачками и станем похожи на сельских мужиков, которые от безделья и безудержных пьянок способны выдумать что угодно, лишь бы не следовать за здравым смыслом.

— Быть может. В любом случае, скоро узнаем.

Они вышли на тропинку, хорошо узнаваемую по покрашенным в красный цвет пенькам и красным точкам на стволах деревьев. Туристическая тропа, чтобы приезжие имели хоть какие-нибудь шансы не заблудиться. Знакомый Леры, бывший сотрудник МЧС, рассказывал, что весной, когда сходит снег, сотрудники спасательной службы собирают целый урожай замерзших до смерти туристов, сошедших с тропы. А летом ситуация немногим лучше. Очарованные туристы идут целыми семьями, рискуя своими детьми, и ищут на задницу приключения. И находят. То заблудятся в горах, то сорвутся в пропасть, то в окажутся в ущелье во время ливня и их заливает дождевыми потоками… Лера четко усвоила, что сходить с туристической тропы ради живописной фоточки для страницы ей противопоказано. Слишком велик риск вляпаться в историю. Тем более, она человек городской, к жизни в диких условиях не приучена.

Меньше километра вниз по склону, и они выйдут в поселок, к гостинице. Каменистая почва не успела раскиснуть от дождя, и шагать по тропе не представляло особого труда, что было большой удачей. Судя по вымытым провалам вдоль тропы, после сильных дождей дорога превращается в бурную реку. Видимо сегодня еще не было столь обильных осадков, чтобы окончательно испортить им день.

Вскоре пещера и труп исчезли за деревьями. Только непрестанный вой сирены напоминал о том, что нечто изменилось, предрекая угрозу. Лера оглянулась в последний раз, но ничего, кроме мокрых ветвей не увидела. Она бы многое отдала, чтобы отмотать время назад и утром настоять на другом маршруте. Съездить на побережье, пройтись по музеям, или же просто опрокинуть запотевший бокал пива в кафе на набережной.

Через десять минут она изменит свое мнение на диаметрально противоположное и уверится в том, что поход в пещеру был настоящим подарком судьбы.

— Не спеши, здесь голову свернуть можно, — произнес Ник. Он оторвался от нее метров на двадцать и сейчас стоял вполоборота, и смотрел, как она неуклюже спускается по скользкой тропе.

— Стараюсь. Ноги сами несут.

— Скоро спуск закончится и тропа станет более пологой.

— Надеюсь. То, что я не упала, можно списать на сильно растянувшееся по времени везение. Рано или поздно оно закончится. Было бы неплохо к этому времени выйти на нормальную дорогу.

— Если мне не изменяет память, осталось метров двести, и мы выйдем на проселочную дорогу. А оттуда до гостиницы рукой подать.

— Не буду спорить. Совершенно не ориентируюсь и не узнаю ни одного знакомого места. Так что вся надежда на тебя.

Она поравнялась с мужем, и они пошли плечо к плечу, благо тропа расширилась, и они могли идти рядом, не рискуя упасть друг на друга.

Сирена не унималась и продолжала разрывать в клочья тишину. Слух более-менее привык к непрерывному гулу, но игнорировать полностью эту какофонию было невозможно. Сирена навевала чувство тревоги и усугубляла и без того подавленное настроение. Лера не хотела говорить этого вслух, но укоренилась в мысли о том, что отпуск стал безнадежно испорченным, как только они увидели труп мужика. Ни туша коровы, ни застреленные собаки. Гребаный мертвый мужик с разодранным горлом. Завтра она проснется и первым делом вспомнит отталкивающее зрелище, которое будет преследовать ее до скончания веков. С учетом того, что она в деталях помнила всех мертвых птичек, увиденных в детстве, можно не сомневаться, что сегодняшний день будет напоминать о себе еще примерно миллиард лет. Может чуть меньше.

Они, наконец, вышли на дорогу. Лера хотела обнять мужа и поцеловать его в щеку в знак признательности, что он ее таки вывел в цивилизацию, но едва она потянулась к нему, как увидела нечто странное и совершенно неуместное в данных обстоятельствах.

На дороге стоял мальчик.

6

Совершенно один. Лет семи, может восьми. Мокрая одежда облепила его тело, отчего мальчик выглядел жалким и каким-то надломленным что ли. Он стоял без движения, руки безвольно висели вдоль тела, но глаза внимательно следили за ними, словно малыш ожидал от взрослых какой-нибудь пакости. Русые волосы налипли на лоб, подтверждая, что ребенок попал под дождь, а синие губы говорили о том, что он изрядно замерз.

— Ник? — Лера остановилась и кивнула в сторону мальчика.

Ник в это время смотрел в другую сторону и малыша не видел.

— Ммм?

— Смотри.

— Что? — он непонимающе посмотрел сначала на нее, потом по сторонам, чудесным образом ни разу не взглянув в сторону мальчика. — Куда смотреть?

Затем он увидел.

— Откуда он здесь?

— Мальчик совсем замерз. Смотри, его трясет.

— Ты клала свитер в мой рюкзак?

— Да, — Лера потянулась к его рюкзаку. — Может его родители рядом? Почему он один здесь?

— У пацана хреновые родители, если они позволили ему бродить вдали от дома и к тому же промокнуть насквозь. Будем считать, что ему чертовски повезло встретить нас.

А не человека с пистолетом, подумала Лера, но вслух ничего не сказала.

Ник махнул мальчику в приветственном жесте.

— Привет, — крикнул он, стараясь выглядеть как можно дружелюбней. — Мы пришли с миром.

Мальчик молчал. Его взгляд оторвался от Ника и зачем-то скользнул по окрестным кустам и деревьям, как будто в чаще прятались зрители. Затем он медленно поднял руку и поднес указательный палец к губам, чем привел и Ника и Леру в замешательство. Они переглянулись. Ник собрался было спросить у мальчика насчет родителей, но Лера взяла его за руку и он промолчал. Но его вопросительный взгляд был красноречивей слов.

— Не надо, — прошептала Лера.

Мальчик опустил руку и замер, продолжая следить за любым их движением. С рукавов насквозь промокшей спортивной кофты капала вода, грязные шнурки на левом кроссовке развязались и лежали в дорожной грязи. Лера захотела завязать их, пока мальчишка не упал. Вот прямо сейчас подойти к нему, сесть на корточки и завязать шнурки. И натянуть на него свитер.

Ник шагнул навстречу мальчику, а тот отступил на шаг. Ник примирительно вытянул руки, раскрытыми ладонями вперед.

— Как скажешь, — сказал он как можно спокойнее. — Буду стоять здесь.

От звука его слов мальчика передернуло, и он снова положил указательный палец на посиневшие губы, только на этот раз более нервозно. Ник понимающе кивнул, затем взял из рук Леры свитер и протянул мальчику.

— Одень, пока не заболел, — одними губами прошептал он.

Было сомнительно, что мальчик услышал его слова на фоне рева сирены, но мальчик его понял. Ник уловил едва заметный кивок светлой головы, затем пацан неуверенно шагнул к нему, как голодная дворняга к руке с колбасой. Ник и Лера замерли, как будто действительно кормили с руки белку в парке, боясь спугнуть пацана.

Мальчик взял свитер и быстро надел его, на мгновение запутавшись в рукавах. Когда его голова показалась из горла свитера, Ник одобрительно кивнул и показал большой палец.

— Ты потерялся? — тихо спросил он.

Мальчик покачал головой. Свитер был ему до колен, а рукава пришлось закатать, чтобы они не свисали, как лапы у гиббона.

— Где твои родители?

Неопределенное движение плечами.

— Ну, хорошо. Где ты живешь? Куда тебя отвести?

Его волосы приятно пахли шампунем, одежда же, несмотря на неприглядный вид, отличалась высоким качеством и немалой ценой. Лера прочитала надпись на груди до того, как свитер запахнул собой всего ребенка, как бойца плащ-палатка. Очень дорогие вещи. И что здесь делает этот ухоженный лощеный малец, который даже не испорчен летним загаром, как все дворовые мальчишки его возраста?

И его кроссовки. С ними что-то не так. Но что? Лера наморщила лоб, за что ее обычно ругает муж, но не в этот раз. Ник тоже разглядывал мальчишку, как статую в музее восковых фигур. С ним определенно что-то не так, только с ходу понять, что именно, они не могли. Если обобщить, малец совершенно неуместен здесь…

Они чистые, вот что не так с кроссовками. Только концы шнурков, которые стелятся по мокрой земле, испачканы и напитались грязью. Такое чувство, что ребенка телепортировали из центра большого города и поставили на эту залитую дождем дорогу. Отсутствие рюкзака, неуместная в диких местах одежда, состоящая из белых льняных штанов, ослепительно белых кожаных кроссовок, легкой спортивной кофты именитого английского бренда… Даже шапки нет, защищающей от солнца. Совершенно не походный вид. А местные дети одеваются совершенно иначе. У них одежда похожа на ту, которую скорей донашивают, а не носят. Есть вещи для школы и поездки в город, а есть повседневные обноски, которые не жалко испортить. Данный наряд они бы назвали несуразным и непрактичным, чтобы не выразиться грубо.

Внезапно мальчик повернулся и показал рукой куда-то вперед. Затем пошел вниз по дороге. Безнадежно запачканные шнурки волочились следом. Лера подумала, что зря не завязала их сразу.

И они пошли следом за ним. А что еще оставалось делать? Все равно им по пути.

7

Сначала они увидели переломанные кусты и ветки на дороге, еще не успевшие унестись потоком. Мальчик шел прямо к ним, шлепая по лужам дорогущими белоснежными кроссовками. А следом плыли шнурки, упрямые и независимые, как змеи на голове Горгоны. Лера отложила решение ситуации со шнурками на потом, так как была заинтригована действиями мальчика.

А Ник подумал о дорожном происшествии. Помимо поломанных веток он увидел следы протекторов, ведущие в чащу. Свежие следы, не размытые водой. Черт, пацан со своими родителями ехал куда-нибудь, плевать куда, и его отец не справился с управлением. Твою же мать. Ник совсем не хотел оказаться правым, но дело шло именно к этому.

И да, через минуту он увидел черную блестящую тушу огромного внедорожника. Жлобский Кадиллак Эскалейд выглядывал из завесы изумрудной листвы, его черные лощеные бока блестели, как крышка оркестрового рояля. Двигатель не работает, заднее стекло запотело до не проглядываемого состояния. Выброшенная на берег туша дохлого кита.

— Вы попали в аварию? — спросил Ник. — Твои родители там? Они ранены?

Рука ребенка стремительно, как молния, метнулась к губам Ника и закрыла ему рот. А затем произошло еще кое-что, отчего по коже Леры и Ника мороз пробежал.

Изо рта ребенка вырвалось приглушенное шипение, как у воинственно настроенного кота, или у человека с дефектами речи.

Лера увидела, как дернулся кадык мужа, и на лице появилось то выражение, когда вас на хер посылает пятилетний ребенок. Она не ожидала такого внезапного порыва, граничащего с исступленной агрессией. Как в фильме «Изгоняющий дьявола». Не хватает только утробного рычания и разговоров на мертвом языке. Ник тем более опешил, потому как миг ненависти адресовался именно ему. Но он, наконец, заткнулся, чему Лера была благодарна.

Мальчик тут же успокоился, подошел к машине справа и открыл заднюю дверь. Отошел в сторону, не глядя в салон, и остался стоять, намекая, чтобы они сами все увидели. Ник нерешительно потоптался на месте, затем шагнул вперед и заглянул в машину.

Лера стояла на месте и напряженно ждала. Она нарисовала в голове картину, как Ник меняется в лице, отшатываясь прочь от внедорожника, что он увидит что-то достаточно ужасное, чтобы даже вскрикнуть от ужаса и отвращения. Например, полный трупов салон.

Но Ник стоял и просто смотрел вглубь огромной машины, не выражая никаких эмоций. Затем он потянулся вперед и вытащил из машины что-то, не сразу понятное Лере. Что-то небольшое, черное. В тот момент, когда рука с находкой оказалась в пределах видимости мальчика, тот вцепился в руку, останавливая ее, а другой рукой провел с предметом некие манипуляции. И тогда Лера, наконец, разглядела, что же нашел Ник.

Рация. А мальчик крутил регулятор громкости, уменьшая ее едва не до нуля, о чем свидетельствовала надпись на желтом экране.

«Vol 05».

Мальчик покрутил регулятор еще немного доведя до тройки, затем нажал на кнопку приема сигнала.

— «…немедленно. С гражданскими в контакт не вступать. Прибыть в расположение военных частей для дальнейшей эвакуации. Это не учебная тревога…».

Мальчик выключил рацию и снова приложил палец к губам.

И тут уже не выдержала Лера. Надтреснутым голосом, словно собиралась сорваться в истерику, что не было далеко от истины, она спросила:

— Какого хрена здесь происходит? И не смей затыкать мне рот!

8

— Лера, успокойся, — тихо сказал Ник. — Если нужно вести себя тише, мы так и поступим. По крайней мере, пока не разберемся в создавшейся ситуации.

— Я не могу. Все это слишком для меня. Давай вернемся в гостиницу и покончим с этим цирком. Я не хочу знать, о чем говорят по рации и почему машина спрятана в кустах. Не хочу. Мало того. Мне совершенно наплевать, куда подевались родители этого мальчишки. Я просто хочу в душ, — она запнулась, а затем тихо добавила, — В жопу такой отпуск.

— Прекрати истерику, — едва слышно сказал Ник, но в его голосе явно проскальзывали раздраженные нотки. Лера знала, что когда Ник говорит таким тоном, то семейная ссора зашла слишком далеко, и дальше пойдут оскорбления.

Лера набрала полную грудь воздуха, задержала дыхание, затем медленно выпустила воздух из легких.

— Я иду домой. Если ты хочешь ввязываться в этот идиотский квест, то без меня. Никаких «по пути ответим на вопросы и поищем родителей мальчика». Прямая линия отсюда до номера в гостинице. Я уже достаточно увидела и достаточно напугана, чтобы еще больше увязать в этом.

— Хорошо, жена, мы идем домой. Прямо сейчас. Что с парнем будем делать? Оставим его здесь?

— Как он захочет, — Лера повернулась к мальчику. — В общем, как ты уже понял, мы идем в деревню. У нас там чудесный номер с видом на горы. Искать по лесу твоих родителей мы не будем. В деревне есть участковый, ты ему обязательно все расскажи, вручи ему рацию с секретным донесением, отведи сюда, и пусть он отрабатывает свою зарплату. А мы просто хотим вернуться в гостиницу. Ты с нами?

Мальчик отчаянно замотал головой. Его глаза начали округляться по мере того, как Лера излагала свой план. Страх, смятение, паника. Детская мимика неповторимо красноречива.

— Пойдем с нами, пока дождь опять не начался, — сказал Ник и протянул мальчику рацию. Тот забрал ее и сунул в карман, смешно оттопырив карман. — Не стоит оставаться здесь. Мы обязательно разберемся во всем, но для этого нам надо попасть в деревню.

Мальчик отшатнулся от него и снова замотал головой.

Лера демонстративно отвернулась, давая понять, что непреклонна в своем решении и Ник понял, что может либо пойти за ней, либо остаться с ребенком.

Не тащить же его насильно. Это будет сильно смахивать на похищение. Местные мужики наденут их на вилы, не разбираясь в деталях, а только потом будут разбираться. В конце концов, ему на вид лет восемь, а до деревни десять минут ходьбы. Не потеряется.

И Ник решил не настаивать. Не хочет, пусть ждет у машины своих родителей. Тоже вариант. А они придут в номер, свяжутся с полицией, и все подробно расскажут.

— Лера подожди.

— Догоняй, — она обернулась. — Так что, незнакомец, ты с нами?

Мальчик медленно покачал головой и отступил еще на шаг, вплотную прижавшись к заднему крылу внедорожника.

— Ну, как знаешь. Мы скажем полиции, что ты здесь.

Сквозь вой сирены прорвалась серия хлопков, затем еще и еще. Ник неосознанно вжал голову в плечи, на лице прочиталось изумление, постепенно заменяемое страхом.

— Господи, это же стрельба! Калашников и пистолет. Гребаный АКМ поливает очередями. В деревне, готов поспорить.

Лера остановилась. Ее решимость испарилась и, наконец, она снова стала доступна к диалогу. Она прислушалась и неуверенно спросила:

— Ты не ошибаешься?

— Конечно, нет. Я же служил. Очередь из АКМ узнаю сто процентов.

— Ник, мне страшно. Ты точно уверен, что…

— Да, мать твою, ни секунды не сомневаюсь. Это абсолютно точно стрельба из автоматического оружия.

Новая серия хлопков, от которой Лера вздрогнула, и Ник отчетливо увидел, как затряслись ее губы.

— Мало того, я могу даже четко сказать, где стреляют.

— Ник…

— В деревне, если ты меня плохо слышала. И в свете данных событий я настоятельно рекомендую остаться здесь и попытаться понять, что хочет донести до нас этот паренек. Он знает что-то такое, чего не знаем мы. И будет лучше, если мы разберемся со всем до того, пока не вляпались в какую-нибудь историю.

— Если это повод остановить меня, то тебе не…

Она вдруг замолчала, и ее лицо застыло, как будто всю палитру эмоций поставили на паузу. Она что-то увидела за спиной Ника и увиденное, слава богу, заткнуло ее рот до того, как он засунул в него кляп, лишь бы наступила тишина. Ник оглянулся.

9

Пока они дискутировали, мальчик обошел необъятный Эскалейд и остановился с другой стороны. Он что-то поднял с земли и держал на вытянутых руках, показывая им. В сумраке чащи Ник не сразу понял, что у него в руках. Что-то зеленое, с бурыми пятнами. А затем понял.

Мальчик показывал им каску, залитую кровью. Залитую до такой степени, что пиксельный рисунок лесного камуфляжа превратился в собрание оттенков красного.

— Что это? — спросила Лера.

Мальчик бросил каску к ее ногам и скрылся за машиной. И пока они смотрели, как у ног крутится шлем, он вышел из-за машины, держа в руках автомат.

— Мать твою, — выдохнул Ник. — Брось эту херню, пока не застрелил никого.

Он за несколько шагов сократил расстояние до мальчика и бережно извлек автомат из его рук. А потом заглянул на машину.

Лера осталась стоять на месте и молча наблюдала за мужем. Она отказывалась верить в то, что шлем испачкан кровью и то, что в руках у мальчика настоящий автомат. Сказать по правде, она не сразу подумала о крови. Это просто невозможно, предполагать подобное, если вы не живете в сраном Сомали, или где там дети играют в футбол с автоматами наперевес и с сигаретой в зубах.

Ник замер, разглядывая нечто. Лера ждала, когда он прокомментирует увиденное, но пауза затягивалась и, наконец, она не выдержала.

— Не молчи, Ник. Иначе я описаюсь в штаны от страха. Что там?

Ник встрепенулся и медленно повернулся к ней.

— Черт, Лера…

— Что там?

— Я…

Он развел руками, снова посмотрел за машину, взгляд вернулся к ней. Боже, она никогда не видела такой странный и оттого пугающий взгляд. Лера заставила себя подойти к мужу. Она краем глаза уловила его предостерегающее движение рукой, но проигнорировала. На сегодня с нее хватит таинственных перемигиваний. Она выглянула из-за его плеча и тот час пожалела об этом.

10

Три мертвых солдата лежат рядом, еще один чуть в стороне, с точки обзора Леры видны только его ноги, обутые в высокие ботинки. Практически под капотом машины лежит еще один человек, одетый в просторный спортивный костюм. Он лежит на спине, грудь залита кровью. Приоткрытые закатившиеся глаза, блеск бельм. Скрюченные пальцы с ухоженными ногтями сжимают короткоствольный автомат. На виске еще одно отверстие, из которого натекло совсем немного крови…

Хватит смотреть на это!

Лера с трудом оторвала взгляд от мертвых людей и отступила назад. Посмотрела на мальчика, который все это время наблюдал за их реакцией, конечно, не произнеся ни слова. Может он немой? Впрочем, какая разница?

— Ник? Давай убираться отсюда, — тихо сказала она, тщательно подбирая слова. — Хватай мальчишку, и уносим ноги.

— Да, да, — с Ника спало оцепенение, и он повернулся к ней. — Тихонько поворачиваем назад и сваливаем. Пацан, ты с нами?

Мальчик мотнул головой. Кто бы сомневался…

— Ник, шевелись.

— Все, идем.

Они начали пятиться назад, к дороге. Мальчик стоял на месте и провожал их взглядом.

— Черт тебя подери, маленький засранец, — выругалась Лера. — Мы не можем тебя здесь оставить! Ник, прими уже какое-нибудь решение, только побыстрей.

Ник согласно кивнул и поманил мальчика к себе. Тот снова мотнул головой и шагнул назад, за машину. Ник собрался последовать за ним, но неожиданно мальчик вышел из-за машины и сказал:

— В деревне все мертвы. И вы умрете, если пойдете туда.

Господи, он умеет разговаривать. От неожиданности Лера вздрогнула. Она уже убедила себя, что мальчик немой, а тут…

— Что случилось? — только и спросила она. Ник стоял молча и рассматривал автомат, отобранный у мальчика. Лера подумала, что он ни за что в жизни не нажмет на курок, но с тяжелой пушкой наперевес гораздо спокойней. Хотя, как знать, ее муж служил и точно не входит в обширный клуб женоподобных парнишек с расчесанными бородами, и облаченных в облегающие джинсы. Даже ругаться научился, чего за ним не наблюдалось ранее.

— На нас напали, — просто сказал мальчик. — Вы умеете водить машину?

— Кто напал? — спросил Ник, наконец, оторвавшись от автомата.

— Все. Так вы умеете водить машину? У нас очень мало времени. Мы должны прибыть в точку, забитую в навигаторе машины. Я видел, как мой телохранитель забивал данные.

— Твой телохранитель? Матерь родная, кто ты вообще такой?

— Мой папа главный военный. Машина бронированная и нам нужно спрятаться в салоне, пока не вернулся длинный человек.

Лера окончательно запуталась и перестала пытаться сопоставлять данные. Поэтому она решила ни о чем мальчика не спрашивать. Пусть уж Ник сам как-нибудь.

— Постой, что ты такое говоришь? Кто напал? Какие «все»?

— И где твои родители? — не выдержала Лера. — Мы найдем их по тем координатам, о которых ты говоришь?

Мальчик кивнул. Лера и Ник переглянулись.

— Что делать будем? — спросил Ник.

— Это место далеко? — спросила Лера, игнорируя вопрос Ника.

— Десять километров от загородного дома, — мальчик наморщил лоб, силясь вспомнить. — Мы проехали совсем немного. Вы сможете разобраться с навигатором? Пожалуйста.

Ник переложил автомат в левую руку и пошел к машине. Открыл заднюю дверь и положил автомат на сиденье. Выжидающе посмотрел на Леру.

— Давай сделаем это. Доставим мальчика по адресу.

Лера махнула рукой и направилась к машине.

— Хрен с ним, милый. Поехали. Может там нам объяснят, что происходит. К тому же рядом с военными мне будет спокойней, когда вокруг стреляют.

Ник сел на водительское сиденье. Ключ в замке зажигания и как сказал мальчик, тачка бронированная. Он подождал, пока жена и мальчик расположатся на заднем сидении и закроют двери. Он старательно отгонял мысли о мертвецах справа и делал все возможное, чтобы не смотреть в правое зеркало. Готов биться об заклад, в огромном зеркале он как на ладони увидит пять мертвецов. У него кружилась голова, ему не хватало воздуха. Попытки вдохнуть полной грудью заканчивались плачевно, как будто в легких перекрыли заслонку, которая пропускает лишь часть воздуха. А как Лера с этим справляется? Выглядит вполне бодро, по крайней мере, внешне.

Еще крайне интересно, как мальчик все это пережил. Если Ник правильно понял, пацан со своим охранником ехал по адресу, забитому в навигатор и на них напали. То ли группа военных пыталась завладеть транспортным средством, то ли просто хотела, чтобы их подвезли. Охранник, естественно, был против, на то он и охранник. И дело закончилось стрельбой. Он заметил пулевые отверстия, так что нападение животных, как у пещеры, не рассматривается.

Но мальчик упоминал некоего «длинного человека». Как он причастен к происходящему и почему мальчик боится его? И почему он считает, что в деревне все мертвы?

Мне нужно выпить, вдруг подумал Ник, а затем повернул ключ и включил зажигание.

Загорелся приветственный логотип «Крайслер» на экране мультимедийной панели. Появилось основное меню, а затем, через секунд десять, включился навигатор. На экране появилась карта со стрелкой по центру, видимо их автомобиль. От стрелки вверх экрана вела кривая зеленая линия, обозначающая дорогу, и цифры. Наконец, он увидел оставшийся километраж до точки прибытия. Шесть километров, триста двадцать пять метров. Для начала очень даже неплохо и не так далеко. Они отвезут пацана и вернутся назад на своих двоих, если им в виде ответной любезности не предоставят транспорт. Неизвестно, что имел в виду мальчик, рассказывая о погибшей деревне, им все равно придется вернуться в гостиницу. Документы, деньги, вещи. Все там. К тому же Ник не был склонен верить во все, что говорил мальчишка.

А как же стрельба?

Я не знаю, но отсюда пока что стоит убраться, пока с ситуацией не разберутся. Наверняка, через полчаса максимум сюда понаедут и полицейские и все новостные каналы. Просто так в деревнях не стреляют. Если подобное происходит, можно смело включать федеральные каналы и черпать новости оттуда, а не от очевидцев.

Он включил заднюю передачу и тут же пожалел об этом. Карта навигатора сменилась на изображение с камеры заднего вида. И конечно он увидел все, что было скрыто справа.

Глава третья

1

Капли стекают по стеклам тысячей рек, сливаются в единый поток, подсвечиваемый внешними фонарями, отчего дождевое безумие выглядит сказочно и даже волшебно. Едва слышим шум дождя и гул порывов ветра. Летняя непогода, когда твои верные союзники — мягкий плед и книга, ждут на уютном диване. Воображение попробовало посадить на гипотетический диван кошку, но с некоторых пор животные оказались в опале и не ассоциировались с уютом.

Дом ей понравился. Строгий норвежский минимализм, в котором доминируют белые стены и прямые линии. Интерьер создавался не элементами отделки стен, а вещами обитателей дома. Сейчас она находилась в гостиной, поэтому не могла судить по прочим комнатам. Но то, что она успела рассмотреть, ей нравилось. Детские игрушки, забытые в случайных местах, телескоп на треноге перед огромным окном от пола до потолка, черные деревянные динамики стереосистемы, необъятная плазменная панель на стене перед столь же огромным угловым диваном. Здесь все говорило о том, что хозяева обладали немалым состоянием и не поскупились на дизайнере. При прочих обстоятельствах она бы непременно отметила бы для себя некоторые интерьерные решения.

Но сейчас она стояла перед окном, в одних трусиках и мокрой майке, с тяжелым пистолетом наперевес, прижавшись лбом к холодному стеклу, которое стало единственным препятствием между ней и отвратительной погодой снаружи. И на изящный дизайн дома ей было по большому счету наплевать. Так, игры разума для отвлечения от реальности.

Еще сорок минут назад она бы задумалась о глубине подвала и крепости двери, но теперь размышляла о том, что видела в гостиной чудесную барную стойку. Она чертовски устала за сегодня и хотела спать.

Она боялась позвать хозяев вслух, поэтому не была уверена на все сто процентов, что в доме не осталось живых людей. Будет забавно, если за стенкой притаился испуганный хозяин и ждет, когда она уйдет и оставит его в покое. Лет шестидесяти, седые длинные волосы, домашние тапочки, пижамные штаны…

Конечно, никого здесь нет. Она обошла дом, едва попала внутрь, и осмотрела все помещения. Алина собиралась передохнуть, перевести дух и залечить раны, коих у нее было с избытком, и ей не хотелось бы нарваться на угрозу большую, нежели риск получить заражение крови или воспаление легких. Не хотелось сюрпризов в самый неподходящий момент, когда она будет беззащитна.

Алина попыталась вспомнить, куда сложила мокрую одежду, в которой пришла, но не смогла. Странно, она не помнила, что с ней происходило пять минут назад. Это так выглядит стресс?

Кажется, в коридоре, перед трупом собаки. Или нет?

Это очень удобно, не помнить. Вот было бы здорово выборочно стирать из головы ненужные воспоминания. Она бы многое отдала, чтобы забыть весь этот день, начиная с двенадцати часов дня.

В 21:34 отключилось электричество, и дом накрыла густая теплая тьма. В недрах особняка противно запищали динамики оповещения, через тридцать секунд сработала система автономной подачи электроэнергии. Темнота отступила, и в лужах крови, беспощадно осквернивших дубовый пол, вновь засверкало отражение многочисленных лампочек. Животные добрались до подстанции и вызвали короткое замыкание. Сознательно дергать рубильники они вряд ли могут, а вот влететь мокрой шерстяной тушей в трансформатор могли запросто.

Включился телевизор и через несколько минут, когда перезагрузился тюнер спутниковой тарелки, появилось изображение. Новостной канал. Бегущие люди, бесконечные пробки на дорогах, всполохи мигалок карет скорой помощи и полиции, неконтролируемые пожары, окровавленные лица… Нацгвардия безуспешно борется с паникой. Много крови, тела на улицах. Звук стоит на минимуме и по гостиной расползается неразборчивое бормотание.

Некоторые из сюжетов она уже видела, некоторые смотрела впервые. Общая информационная истерика не проясняла картину, а лишь брызгала бензином в костер мировой паники. Вроде есть закон, регулирующий трансляции во время чрезвычайных ситуаций. Сейчас бы он не помешал.

Шквальный порыв ветра ударил в обманчиво хрупкие панорамные окна миллионами дождевых брызг. Дом как будто вздрогнул и покачнулся. Несмотря на светопреставление снаружи, в гостиной было тихо и где-то даже уютно, если не обращать внимание на трупы собак и выглядывающие из коридора неестественно вывернутые ноги в спортивных туфлях.

Отчаянно хотелось налить двести и залпом опрокинуть стакан. А затем накрыться пледом и заснуть на этом неприлично длинном и мягком диване. И будь, что будет.

Поспать.

Нельзя, подруга, ты же знаешь. Если ты сейчас заснешь, то пропустишь самое интересное. Ты же не хочешь все пропустить?

Еще не решила.

А вот сто миллилитров в организм плеснуть можно. Пошло оно все, если перед марафоном она не хлопнет рюмашку горячительного.

Снова ожила рация. Через треск помех прорвалась уже знакомая фраза, повторяемая через промежутки времени:

— Группа Лямбда, срочно покиньте сектор Два Семь Три Девять. Меньше двадцати четырех часов до полного разрушения. Срочно покиньте заданный сектор. Как слышите?

Рацию она нашла минут сорок назад, рядом с растерзанным трупом солдата. Солдату вырвали затылок вместе с частью позвоночника. Ей пришлось перевернуть тяжелое тело, распластанное в луже собственной крови, чтобы найти рацию, и теперь она знает, как выглядит человеческий позвоночник в разрезе. Удивительно, но ее не стошнило.

Алина пробовала ответить по рации, но на том конце ее не слышали. Видимо, микрофон был поврежден. У рации по сути работал только приемник и динамик. Она даже поплакала, прижав рацию к груди, как ребенка. Слезы ей были несвойственны, однако сегодня она могла себе позволить немного поплакать.

Ульянчев выходил на связь дважды. Первый раз он сообщил, что все ее попытки добраться сюда оказались тщетными. Он очень трогательно попрощался с ней, выдерживая паузы между словами, отчего ей становилось совсем тошно. Как будто ее уже похоронили. Он обещал, что ее эвакуируют, а в итоге скорбным голосом сообщил ей, чтоб она подбирала саван по размеру. В течение суток он ей пригодится.

А через двадцать минут он сообщил, что попытается помочь. Опять. Она нашла в доме ноутбук, вошла в свою почту и открыла письмо, отправленное Ульянчевым. Прочитала два раза. Короткая выжимка из доклада, графики, траектория, предварительные расчеты последствий. Если бы не усталость, она испытала бы сильный стресс и впала бы в беспросветное уныние. Но она так устала и морально истощилась, что на другие эмоции просто не было сил. Страх и желание поспать.

Затем приписка с координатами и короткая инструкция. Алина дрожащими пальцами ввела координаты в онлайн-карту. Ей снова предлагали бежать по пересеченной местности при ограниченном временном ресурсе. Привычное дело, она весь день только и делала, что бежала и уворачивалась от собак.

По координатам она найдет вроде как работающий компьютер и получит новые вводные. То есть, пока она будет идти туда, не теряя времени и сокращая расстояние до возможной точки эвакуации, Ульянчев проработает детали нового плана. Наверное.

«Пароль от почты — дата нашей последней встречи».

Последнее предложение ее заинтересовало особо. По какой-то причине он решил защитить письмо от посторонних глаз. Напрашивается вопрос. У нее есть конкуренты? Кто-то еще желает выжить? Интересно.

Это будет уже вторая попытка эвакуировать ее. Алина перестала верить в чудеса, когда ее жестоко обдала реальность. Она смогла добраться сюда, когда весь мир превратился в ад, и увидела лишь барную стойку, намекающую бросить попытки и тихо умереть. Теперь ее куратор, если так можно назвать Ульянчева, предлагает новый маршрут, который зачем-то нужно скрывать паролем. Если в первый раз он предлагал все возможные силы для ее извлечения из этого места, из чего ничего не вышло, то теперь, судя по всему, он словно прячет свои планы от этих самых сил, которые должны были с блеском и фанфарами забрать ее в безопасное место.

Хрень полная.

Предлагаю как следует отметить наступление конца света. Скоро неразбитые бутылки будут в большом дефиците. Мало того, алкоголь придется изобретать заново.

Она переписала координаты на чистый лист блокнота, найденного на тумбочке при входе. Позже она нашла навигатор в развалке охраны и перенесла данные. Позже она разберётся с этим, а пока перейдет к делам насущным.

2

Алина прошла к предполагаемому бару, умело переступая через лужи крови. Она представила, как поскальзывается и падает на труп собаки, нелепо размахивая руками и изрыгая проклятья, поэтому ей пришлось поневоле запомнить расположение всех тел и кровавых ловушек. Не то, чтобы ее пугало падение на остывший окровавленный труп, вовсе нет. Она боялась кричать.

Нельзя кричать. Она может привлечь к себе внимание.

Дверцы бара словно открылись сами, по мановению невысказанной мысли. Алина придержала дверцы, чтобы они, не дай бог, не ударились и не издали излишне громкий звук, и окинула взглядом ряды разнокалиберных бутылок. Чудесный ассортимент на любой вкус. Преобладают виски и бурбон. Пара бутылок рома для полноты картины, ополовиненная бутылка водки. Отличный набор, чтобы упиться до беспамятства.

Выбрала старый добрый «Чивас 18». Откупорила бутылку и сделала серьезный глоток. Зажмурилась и медленно выдохнула. Неплохо, господа, совсем неплохо. Стакан и лед здесь были бы лишними. Разгорающееся жидкое пламя в пищеводе вывело ее из состояния ступора и мысли начали собираться в нечто вразумительное.

Сегодня на повестке дня масса вопросов. Говоря по существу, у нее весьма плотный график. Нужно успеть добраться из точки А в точку Б за отведенное время. За какое время, в точности сказать она не могла. Наверное, около суток, если она правильно поняла скорость и расстояние. Обрабатывать сложные массивы данных она была не в состоянии, по красней мере до тех пор, пока не выспится, поэтому строила свои предположения по поверхностным данным.

Пусть будут сутки. Чем быстрее она доберется до указанных координат, тем лучше.

Пока идет дождь, она может не переживать за тех, кто умеет двигаться. Вода смывает запах ее следов, так что за живность можно не переживать, кроме, разве что, встречи лицом к лицу. Таким образом, пользуясь дождевой завесой, за ограниченное время, она должна ночью подняться на гряду, а затем спуститься вниз практически по отвесной стене, с высоты 1200—1300 метров. Плюс еще километров восемь — десять по пересеченной местности.

Когда закончится дождь, вышеозначенные проблемы отойдут на второй план. На нее набросятся птицы, собаки, кабаны, ежи, олени… Дождевые черви, наконец, будут кровожадно ползать вокруг ее ног.

— Надо подумать, что может быть хуже, — произнесла Алина и сделала последний на сегодня глоток. — Например, переломать ноги.

Она оставила бутылку в гостиной и пошла искать ванную комнату. Главный вопрос заключается в том, есть ли смысл сейчас идти. В ночь. Во время ливня. Наверное, нет. Несмотря на экономию по времени, в перспективе это решение может оказаться роковым. Она определенно не сможет взобраться на плато в такую погоду ночью. Понятно, что сидеть смертельно опасно, но и бежать сломя голову, не обдумав свои шаги заранее, она не может. Разве только выберет напиться и остаться здесь навсегда. Хорошее место для последней вечеринки.

3

Пистолет лег на край раковины, рискуя упасть на пол. Черт с ним. Она немного поплакала, прижавшись спиной к холодной стене, затем некоторое время приводила мысли в порядок, судорожно вздыхая и вытирая слезы. Умылась, с грустью оглядела телесные повреждения, уделив особое внимание руке, которой досталось больше всего. Выглядела рука ужасно. Кусая губы, Алина промыла рану, затем поискала в аптечке бинт и пластырь, тщательно перемотала руку. Рана пульсировала и доставляла значительный дискомфорт дергающей болью.

— Ничего, однажды заживет.

Алина обошла дом, заглядывая во все комнаты, пока не наткнулась на гардеробную, где смогла подобрать подходящую случаю одежду. Непромокаемые, чуть великоватые комбинезон и куртка камуфляжной расцветки, просторный дождевик, добротный рюкзак с поясничными упорами. Две пары носков, высокие ботинки практически под размер.

Закинув рюкзак на одну лямку за плечо, она вернулась в ванную и забрала спирт, пластырь и бинты. Затем обратно в гостиную. Обратила внимание на потухшее изображение телевизора. События в мире достигли такого накала, что вещать новости стало некому.

Что нам нужно в дороге? Оружие, медикаменты, еда, вода, снаряжение. PowerBank и провод для зарядки. Телефон с GPS или Глонасс, так как она не была видным специалистом по спортивному ориентированию. Собственно, спутниковый телефон. Не забываем, что есть план, а он предполагает наличие средств связи.

4

Алина вошла на кухню и остановилась в дверях. Труп мужчины, очевидно охранник дома, преграждал путь к холодильнику. Кровь впитывалась в рассыпанную по полу муку, голова под неестественным углом упиралась в дверцу холодильника. Скрюченные пальцы замерли в тщетной попытке удержать пистолет. Килограмм сто, навскидку. Тяжелый и мертвый. Нет, она не могла сдвинуть его с места. Ни физически, ни психологически.

Осмотревшись, она выбрала мишенью дверцу шкафа, до которой могла дотянуться, не вступив в кровь и не наступив на руку мертвеца. Внутри, на полках оказались консервы и коробки с макаронными изделиями. Алина кинула в рюкзак пять консервных банок, подумала и добавила еще три. И полутора литровую бутылку минеральной воды. Затем осторожно прикрыла дверцу, как будто резкий звук мог разбудить распластавшегося у ее ног мертвеца, и вышла в коридор.

— Снаряжение, — вслух подумала она, думая о скалах на южной стороне горы. Скорей всего она выйдет на непроходимый маршрут. Верить в удачу, наткнуться на пологий спуск, она не планировала. Конечно, веревка добавит пару килограмм к уже достаточно тяжелому рюкзаку, но лучше так, чем отчаянно нуждаться в ней. — Где взять веревку?

Она потратила минут десять на поиски в пределах дома, но ничего похожего на альпинистское снаряжение не нашла. Зато наткнулась на россыпь шоколадных батончиков в детской комнате. Батончики отправились к консервам и воде. В процессе поисков она вспомнила о фонаре и складном ноже. Искомое нашлось в гардеробной. Нож Алина сунула в карман штанов, убедившись, что не потеряет в пути, а фонарь приспособила к лямке рюкзака. Подумала немного и убрала пистолет в рюкзак. Она осмотрится по сторонам и если угрозы не обнаружит, пистолет какое-то время побудет в рюкзаке. Бегать со стволом наперевес по лесу наверняка будет неудобно.

Вроде все. Веревку, кстати, можно поискать в гараже.

Неплохая идея. В недрах этого мещанского домовладения наверняка найдется веревка. По сути, здесь есть все, что только можно вообразить. Практически склад продовольственных и хозяйственных товаров. В таких зажиточных хозяйствах заниматься мародерством настоящее удовольствие.

Она подошла к входной двери и выглянула наружу. Ливень неутомимо хлестал по стеклам и крыльцу, формируя тысячи бурлящих потоков. Что происходит за пределами домовладения, при полном отсутствии дренажной системы, она боялась представить. Светопреставление, не иначе.

Лужайка перед домом представляла собой мутное, бурлящее водное пространство от ступенек перед домом, до забора, ворот и прочих строений. Гнутые линии хромированного металла посреди озера выдавали местонахождение затопленного бассейна и лесенку. Тусклое освещение, фонарь располагался слева над входом в дом и с трудом пробивал стену ливня, едва подсвечивая капли и брызги. Метрах в тридцати слева угадывались очертания гаража. А может это не гараж, а гостевой домик. В любом случае ей придется пересечь двор, находясь по щиколотку в воде, и обследовать строения, пока она не найдет веревку или другое снаряжение.

Алина застегнула нагрудную лямку на рюкзаке, надела кепку и накинула капюшон. Потопталась на месте, вглядываясь во тьму, затем резко застегнула дождевик до горла и открыла дверь.

5

Ливень определенно разогнал всех хищников, как она и предполагала. Грохот падающей воды заглушил бы и шум грузовика, не то что ее шаги, так что можно было не переживать, что ее услышат. Температура ощутимо понизилась, но благодаря удачно подобранной одежде, некоторое время она рассчитывала побыть сухой и хоть недолго не терять тепло своего тела.

Ветер стеганул по лицу холодной плетью воды, но Алина не отвернулась, лишь прищурилась.

Будет потешно, если она угодит в бассейн. Нужно держаться от него подальше и смотреть под ноги. Разбрызгиватели газона или детские игрушки — отличный повод споткнуться на ровном месте, так что она не имеет права терять бдительность.

Алина трусцой побежала в сторону предполагаемого гаража. Двор совершенно пуст и, по крайней мере, сейчас ей не угрожает опасность. С другой стороны, непогода не позволяла увидеть не то, что животных, но и приближающийся тепловоз. Она была готова вернуться назад, если увидит угрозу, но пока на горизонте тихо.

Да, она угадала правильно. Через завесу дождя начали проступать светлые очертания закрытых ворот. Гараж на три машины. Круто.

Она добежала до центральной створки, посмотрела по сторонам, надеясь с ходу обнаружить дверь, так как попасть вовнутрь другим способом не представлялось возможным. Ворота электрические, закрыты плотно. Если б она подумала немного, то могла догадаться поискать в доме ключи. Теперь вся надежда на дверь, которую пока обнаружить не удавалось. Черт.

Хорошо, но как-то же люди проникают внутрь, не поднимая ворота? Что за бред…

Пойду налево, подумала Алина, и быстро пошла к левому краю строения, низко опустив голову, чтобы вода не падала на лицо. С козырька вода лилась несколькими струями, мешая обзору, и ей приходилось прилагать усилия, чтобы струи не попали за воротник.

Вспышка холодного белого света на миг разогнала тьму, а через пару секунд над головой загрохотал гром, настолько громкий, что Алина поневоле вжала голову в плечи.

— Господи Иисусе! — воскликнула она, представив, как молния впивается в мокрый капюшон, испаряет воду с одежды и многомиллионным ударом тока превращает ее внутренности в подогретую в микроволновой печи курицу. И это ко всем накопившимся за день страхам. — Только не молнии!

Наконец она увидела дверь, расположенную у самого угла здания. Козырек над дверью создавал плотный навес из дождевых струй, отчего дверь заметить было нелегко, даже на расстоянии нескольких метров.

Если дверь будет закрыта на замок, тогда я развожу руками, подумала она и потянулась к дверной ручке, пробивая поток воды. Холодные брызги попали в рукав, но она не обратила на это внимания, сосредоточившись на вожделенной дверной ручке, на удивление дешевой и потасканной, как будто случайно оказавшейся в царстве дизайнерских решений и лоска.

Ручка поддалась и опустилась вниз. Дверь приоткрылась внутрь, выпустив наружу узкую полоску света.

— Нормально, — Алина поспешно вошла внутрь и закрыла дверь за собой, оставляя снаружи буйство природы.

6

Около минуты она стояла без движения, глядя под ноги, и наблюдала за тем, как увеличиваются лужицы вокруг ботинок. В помещении было очень тихо и потрясающе сухо. После нескольких минут, проведенных на улице, несущественная вроде бы деталь выглядела настоящей роскошью.

Новые раскаты грома снаружи звучали сердито и разочарованно, но теперь Зевсу придется искать зрителей в другом месте. Некоторое время ей не придется переживать насчет молний, которые по закону подлости просто обязаны разрядиться об ее макушку. И даже когда она упадет бездыханным мешком, еще с десяток следующих разрядов должны вписаться в ее обгорелый труп… Иначе этот день не будет полным.

Смахнув с лица ладонями воду, она наконец вышла из оцепенения и посмотрела по сторонам. И сразу же ее взгляд уперся в невыносимо прекрасный пижонский «Камаро». Желтый красавец, переливающийся лаком и хромом в свете ламп. Представив, что буквально минуту назад она планировала идти пешком через гору под проливным дождем, она рассмеялась. Теперь план казался сюрреалистическим.

— Это в корне меняет дело, — сообщила Алина присутствующим, сбрасывая рюкзак на пол.

Теперь, если ей удастся запустить двигатель, она сможет ехать на все лошадиные силы, пока колеса не отвалятся. И черт с ним, с размытыми дорогами и шоссейной резиной. Она будет наступать на педаль газа до тех пор, пока машина по капот не увязнет в размытой почве проселочной дороги. И только тогда пойдет пешком. В любом случае, она сможет получить значительную фору по времени.

Алина подошла к машине и открыла дверь. Ключ в замке, на связке висит брелок-пульт от ворот. Это настолько хорошо, что пора подумать о том, что под капотом нет двигателя или аккумулятора.

Молнии. Все сразу, когда она выедет из гаража…

Стоп.

Что? Вот машина, вот она я, что может быть не так?

Не отходим от начального плана, дорогая. Снаряжение ищи, а потом внесешь корректировки. Машина может быть поломанной, а ты уже готова мчать, сломя голову.

Алина нахмурилась и нетерпеливо оглянулась. Может хрен с ним, со снаряжением?

Нет, набившая оскомину веревка тебе нужна. Хватит бредить. Увидела сверкающую машинку и мозг тотчас отключился.

Она с трудом оторвала взгляд от вожделенного автомобиля. Поборола желание закинуть рюкзак на сиденье пассажира, потому что, как только рюкзак окажется в машине, ни о каком здравом смысле не будет идти речь. Хорошо, где же ее искать, эту веревку?

На пыльной полке, среди забытых вещей, вроде палаток, старых рюкзаков, котелков, поломанных пылесосов, ламповых телевизоров, кардана от «Москвич 412», детских горшков, коробки с соковыжималкой, древними мясорубками, баночками с вишней в собственном соку урожая 2974 года, мешком грузинского чая с палками, ошейником, игровой приставкой «Sega 16 bit», стопкой пластинок с Юрием Антоновым и Abba, заплесневевшими подшивками «Техника-молодежи» за 1984—1989, разобранной коляской, колпаками от Жигулей… Где-то в этом дерьме.

Обойдя машину, Алина пошла вдоль стены, внимательно разглядывая окружавшую обстановку. Верстак с инструментами и упакованная в пленку детская коляска не привлекли ее внимание, а вот высокий двухстворчатый шкаф мог хранить что-нибудь ценное. Дверцы подпирал небольшой кислородный баллон, оставленный в спешке. Отставив его в сторону, осторожно, чтобы не вызвать ненужный в данном антураже грохот, Алина открыла дверцы и заглянула внутрь.

Веревка динамическая Petzl, согласно надписи на этикетке. Она понятия не имела, что означает термин динамическая, но сразу поняла, что нашла то, что искала. Рядом лежал холщовый мешок, заглянув в который, она обнаружила ворох приспособлений, которыми все равно не смогла бы воспользоваться, так как понятия не имела, что со всем этим богатством делать. Похожие железки она видела в фильмах про альпинистов, и на этом познания заканчивались. Как отличить карабин от разводного газового ключа — решительно непонятно. Так что особой радости и осознания нереальной удачи она не испытала. Веревка есть, и хорошо. Да, она зациклилась на ней, но пусть будет так, чем ее начнет кидать из стороны в сторону, вроде с трудом подавленного желания укатиться в закат на «Камарике».

Алина положила веревку в свободное отделение рюкзака, предварительно убедившись, что в отделении нет ничего острого или режущего. Веревка весила немало и занимала много места, но оставить ее здесь будет непростительной ошибкой. Жизненно необходимо переть с собой этот кирпич, прекрасно понимая, что в жизни не сунется на отвесную стену. Она попросту не удержится на веревке и не доверит свою жизнь собственноручно скрученным узлам.

Она вернулась к машине, скинула рюкзак с плеча и поставила на пассажирское сиденье. Тяжелый, зараза.

Села за руль.

Концепция проста как линейка. Она покидает заведение на «Камаро», мчит в гору, затем старается не улететь с серпантина и спускается на побережье. Если все пройдет гладко, она приступит ко второй части многоходовой комбинации, выдуманной Ульянчевым час назад. На данном этапе есть примерно миллион «если», которые сведут на нет все усилия.

Кстати, сколько у нее есть времени в принципе? Неведомо. Слишком много неизвестных в уравнении. Сейчас онадала волю фантазии, породила ворох замечательных идей, а через минуту, когда после поворота ключа не произойдет ничего, кроме сухого щелчка, она вернется к утопическому плану пройтись пешком. Сплошные «но» и «если».

И она не могла решиться повернуть ключ.

Сильный порыв ветра сотряс дом, над головой загудела кровля, с трудом сдерживая натиск. Освещение потускнело, моргнуло, затем нехотя вернулось в погрузившийся во тьму гараж. Алина с замиранием сердца смотрела на лампу перед собой, потому что до нее дошло, что с выключенным светом ворота не поднимутся. Нет, наверняка есть система ручного управления, но пока она разберется со всей этой механикой, будет упущено драгоценное время. Вроде пронесло. Лампы продолжают гореть.

Она поискала руками ключи справа от руля, нащупала пульт и надавила на самую большую из трех кнопку. Ворота отозвались мгновенно, заурчал невидимый механизм, и створка начала подниматься вверх.

Алина удовлетворенно кивнула и повернула ключ в замке зажигания, уверенная в том, что ничего не произойдет и зажигание будет мертвым.

Двигатель ожил с пол-оборота, и помещение наполнилось могучим гулом двухрядной восьмерки.

— Да есть же! — заорала она.

Рука упала на ручку коробки передач и толкнула ее вперед, в положение drive. Правая стопа нежно дотронулась до педали и «Камаро» качнулся вперед, к распахивающемуся зеву ворот.

Новый удар ветра, от чего створка завибрировала, и со скрежетом провернулись ролики в направляющих, норовя выпрыгнуть из пазов. Ей даже показалось, что сейчас ворота перекосит в направляющих и на этом все закончится, но ролики вернулись на места и продолжили неспешный подъем.

Затем погас свет, и створка замерла на месте. Гараж погрузился во тьму.

7

— Да ладно! — воскликнула Алина и нажала на тормоз. Машина замерла у самой створки, которая успела подняться всего сантиметров на сорок. Из щели пробивался свет вперемешку с брызгами воды. Лужа на полу начала увеличиваться в размерах и за считанные секунды достигла «Камаро» и продолжила завоевание под брюхом автомобиля.

С минуту она привыкала к темноте и за это время поток усилился. В гараж проникал поток грязной воды вперемешку с травой, листьями, и ветками.

Алина выбралась из машины и включила фонарь. Ей нужно немедленно поднять створку, пока гараж не превратился в аквариум, в котором вместо рыбки плавает «Камаро». Воды по щиколотку, ботинки справились и воду не пропустили.

Световое пятно фонаря заметалось по стенам и вокруг створки. Над потолком слева закреплен подъемный механизм, из которого выпущена цепь, свисающая вдоль створки петлей, до которой она вполне могла дотянуться. Но когда она добралась до цепи и дернула, та не поддалась.

— Твою мать, давай же!

Цепь держалась намертво. Алина дернула с удвоенной силой с тем же результатом, и тут до нее дошло, что здесь наверняка устроено по принципу жалюзи. Одна нить опускает, вторая поднимает. Она попробовала вторую цепь. Створка с душераздирающим скрежетом нехотя поползла вверх. Алина перехватила руки и едва не повисла на цепи, столь великим должно было быть усилие. Определенно, не девичье занятие.

Напор воды усилился, и внезапно она поняла, что стоит по колено в воде. Она вспомнила, что лужайка перед домом была под небольшим уклоном, а гараж находился в нижней точке. То есть дренаж уже не справлялся с потоком, и вода набиралась, как в циклопических масштабов тарелку, сдерживаемая забором. Еще немного и капот «Камаро» скроется под водой. И она пойдет пешком.

Последний рывок и створка замерла на высоте достаточной, чтобы под ней протиснулся автомобиль. Алина отпустила цепь и пошла к машине, с трудом передвигая ногами в холодной воде. Ботинки, естественно, промокли, штаны прилипли к коже. Она начала замерзать, что было совсем за гранью добра и зла.

Вода добралась уже до порога и когда она открывала дверь, что было довольно тяжело, образовалась небольшая волна. Алина запрыгнула в машину и потянула дверь на себя. Дверь не поддавалась. Она подняла глаза и вздрогнула от неожиданности. Над ней навис человек в черном дождевике, капюшон которого был надвинут на глаза, скрывая лицо. Человек держал дверь длинными неестественно белыми пальцами обеих рук.

8

Сколько времени он был здесь и следил за ней? Она была готова поклясться, что никто через ворота не заходил. Через дверь? Возможно. Ей стало страшно, потому что человек не говорил ни слова, а просто держал дверь этими жуткими неестественно длинными пальцами. Мало того, он никак не выдал свое присутствие, что уже как минимум странно. Алина снова попробовала закрыть дверь. На это действие незнакомец отреагировал. Он резко дернул дверь на себя, отчего крепления петель протестующе застонали, а затем стремительным движением выбросил руку вперед, сжимая пальцы в огромный кулак. Алина даже рассмотрела черные кучерявые волоски на синеватых фалангах. За секунду «до» она запоздало поняла, что кулак летит ей в лицо.

Она начала заваливаться на сиденье пассажира, сминая рюкзак, но увернуться уже не успевала. Удар пришелся в левую скулу и в висок. В голове взорвались тысячи фейерверков, и темнота накрыла ее волной. На короткий миг она потеряла сознание, а когда тьма отступила, она констатировала факт, что ее пытаются за ноги вытащить из машины. Алина встрепенулась, с силой лягнула и, кажется, попала. На короткий миг хватка ослабла, но лишь для того, чтобы рвануть с кошмарной силой, отрывая от сиденья.

Алина вцепилась в руль, вторая рука нашла лямку рюкзака и с замахом, в который вложила все силы, обрушила увесистый рюкзак на голову незнакомцу. Голова в капюшоне клюнула вниз, врезаясь в ботинок Алины. Звук обоих ударов слился в один. Незнакомец отпустил ее и осел на одно колено, мотая головой. Пальцы вампира из фильма ужасов пятидесятых годов прошлого века обняли череп и сдавили, словно собирались раздавить, как арбуз.

Вывернувшись, как акробат, Алина потянулась в противоположную от него сторону. Держа рюкзак одной рукой, второй она попыталась достать до дверной ручки, что было бы достижением, с учетом того, что в глазах двоилось, и на нее наваливалась предательская слабость. Она была на грани потери сознания, но чудом держалась на плаву, сосредоточенная на бегстве. Если бы у нее оказалась сломана нога, то об этом она узнала бы сильно позже, так как попросту не заметила бы увечья.

Пальцы наконец попали в выемку дверной карты и обняли хромированную ручку. С приглушенным щелчком дверь приоткрылась. Она вывалилась из машины, как пьяница, полностью погрузившись в воду, но умудрилась удержать рюкзак над водой. Холод мгновенно привел ее в чувство и ощущение дурноты пропало. Алина оттолкнулась от машины ногами и несколько метров скользила на спине по полу. С трудом поднялась. Одежда, казалось, весила целую тонну, и клонила ее к полу. Ноги подкашивались. Сделав шаг, она потеряла равновесие и опять упала на спину, взметнув фонтан грязных брызг и окончательно потеряв из вида нападающего.

Следующая попытка подняться увенчалась частичным успехом. Ей удалось встать на колени, приложив титанические усилия. Рядом плавал рюкзак. Она схватила его и поискала взглядом выход. Незнакомец стоял, широко раскинув ноги и облокотившись на капот машины. Под капюшоном поблескивали глаза. Он наблюдал и ничего не делал. В общем-то, делать ничего особо не требовалось. Он перегораживал выезд из гаража, а далеко за его спиной виднелся дверной проем. Чтобы выйти из помещения, нужно было миновать незнакомца.

Или подергать за цепочку других ворот.

— Что тебе нужно?! — заорала Алина, но ее крик заглушил грохот грома. Вспышка молнии осветила небритое изможденное лицо, вытянутое, как и пальцы. Непропорционально большой лоб, острый нос, глубоко посаженные глаза, под которыми чернеют круги. Незнакомец склонил голову на бок, прислушиваясь, затем начал обходить машину. Правая рука поднялась, и палец указал куда-то за ее спину. Алина попятилась и оглянулась назад, отыскивая взглядом, куда показывает палец.

Шкаф.

Зачем этот хер показывает на шкаф?

Указательный и безымянный палец зашевелились, изображая шагающего человечка, а уродливое лицо медленно кивнуло. Немигающий взгляд продолжал смотреть ей в глаза.

— Мне залезть в шкаф?

Кивок.

— Зачем?!

Взгляд острыми стеклами впился в нее. Несмотря на легкую улыбку, замершую на тонких губах, глаза источали арктический холод. Изучали ее, как доктор Менгеле изучал свою жертву. Пальцы нервозно побежали по воздуху. Алина отступила еще на шаг, лихорадочно перебирая в голове варианты развития событий. Этот ублюдок хочет запереть ее в шкафу, чтобы невозбранно угнать тачку, это понятно. В принципе, он и так может спокойно сесть в машину и умчаться в закат, потому как воспрепятствовать ему она не могла.

А пистолет?

В рюкзаке, дорогуша, согласно плану. У тебя не получится внезапно выудить его из-запазухи и разрядить обойму ему в лицо.

Незнакомец стремительным рывком сократил расстояние вдвое, палец уперся в Алину, затем шевельнулся в сторону шкафа. То есть тянуть время бессмысленно. Сейчас он выйдет из себя и начнет совершать очень плохие вещи по отношению к ней. Алина повернулась к шкафу и распахнула створки. За спиной ощущалось движение. Кажется, этот жутковатый тип шел к ней.

Она дернула на себя полки вместе с содержимым. В воду посыпался различный хлам. Ребро полки больно стукнуло по ботинку, и если бы она была в кроссовках, сто процентов поломала бы пальцы ног.

Освободив пространство, она забралась внутрь и села в позе эмбриона на второй снизу полке, так чтобы не оказаться в воде. До верхней полки было сантиметров тридцать. Рюкзак уперся в колени, так как бросать его Алина не планировала.

И что теперь?

В ответ дверцы захлопнулись, и щелкнул замок. Она даже не заметила, как подкрался незнакомец и вот уже сидит запертой, как старый свитер, в гаражном шкафу.

А затем шкаф накренился и опрокинулся створками вниз. В щели хлынула вода.

И Алина поняла, что хочет от нее этот больной ублюдок. Утопить.

9

Она услышала, как ожил и взревел двигатель, как могучий автомобиль выезжал из гаража, пробиваясь через толщу воды, как с лязгом опустилась створка. Все это время она молчала. Не звала на помощь, не умоляла выпустить ее. Она молчала и слушала, выгнув голову таким образом, чтобы вода не попадала в нос. Ей было холодно и очень страшно. Однако, страшнее всего было осознавать, что этот страшный человек может вернуться за ней.

Приглушенный рев двигателя. Машина начала удаляться от гаража. Алина слушала до тех пор, пока шум дождя не поглотил прочие звуки. К этому времени вода поднялась до критического уровня, оставив сантиметров пятнадцать пространства. У нее есть минут пять. Может меньше.

Глава четвертая

1

Ранее, в другом месте. Вскоре после полудня.

Когда ворона свернула шею о лобовое стекло, Иван выбирал место для остановки. Он собирался осмотреться и принять решение, что будет делать дальше. Может, сделать пару снимков. Опорожнить мочевой пузырь, наконец, о чем он мечтал последний час, пока карабкался в гору и отчаянно крутил рулем, стараясь избежать препятствия на дороге, в виде булыжников и размытых дождями рытвин, из которых выглядывали толстые корни деревьев. Естественно, дорожные службы не посещали забытые богом места. Разбитая годами и непогодой грунтовая дорога, которая скорей не дорога, но направление. В какой-то момент увлекательное путешествие превратилось в изнуряющую работу, и ему нужно было срочно заглушить двигатель и передохнуть. И при этом не смотреть в сторону обрыва. Эта звериная тропа вполне может конкурировать с Дорогой смерти в Боливии.

Глухой удар, мелькнуло черное пятно. Прямо перед его глазами. От неожиданности Иван дернул рулем, и машина вильнула, едва не провалившись в глубокую колею, оставленную егерским грузовиком. Изломанное сине-черное крыло дернулось и пропало за левой стойкой. На месте удара осталась паутинка трещин и красное пятно, к которому прилиптемно-серый, почти черный, пух.

Иван отпустил руль и развел руками.

— Ну ютить же вашу мышь!

Интересно, страховка покрывает последствия ДТП с участием мерзкой птицы? Лобовое стекло с подогревом стоит немалых денег, и страховая компания, и без того до неприличия жадная, начнет задавать слишком много вопросов, намекая на то, что здесь не страховой случай и ему следует делать замену за свой счет и впредь разгонять птиц веником.

— Дерьмо на палке, — пробормотал он.

Впереди виднелись строения, спрятанные в густой зелени. Деревня, через которую он собирался проехать без остановок. Не вышло. Перевал утомил его до той степени, когда хочется оставить машину и несколько часов не приближаться к ней. Резкий подъем отразился на барабанных перепонках, в висках бешено колотилась кровь. А теперь, вдобавок к дергающей головной боли, гнусная птица решила самоубиться именно об его машинку.

Иван протянул вперед и свернул на обочину. Заглушил двигатель, закрыл глаза и откинулся на сиденье. Запах сирени проник в салон, неожиданно вызывая ностальгические воспоминания, когда в далеком детстве он рвал сирень для дворовых девчонок.

Через некоторое время головная боль чуть притихла, и он смог разлепить веки. В глазах взорвался фейерверк белых вспышек, затем зрение приняло привычную четкость. Иван потянул ручку двери, намереваясь выйти, и в этот момент услышал истошный вопль, от которого мигом забыл о головной боли.

2

Вопль прокатился по долине, ему вторило долгое эхо, отраженное от гор. Иван приоткрыл дверь и прислушался. Скол на лобовом стекле внезапно перестал его тревожить, а желание сделать пару снимков на фоне долины резко пропало. Ему расхотелось выходить из машины.

— Молотком по пальцу? — предположил он вслух, оглядываясь по сторонам. — Большим молотком по пальцу. Или по яйцам.

Очень нехороший крик. Прекрати ёрничать.

Так кричат от ужаса, приправленного сильной болью. И вроде болевой шок, но внешний вид травмы настолько ужасен, что мозг обходит шок с фланга и подает сигналы кричать. Иван как-то видел, как солдату оторвало ногу ниже колена, а вторая нога превратилась в размазанное по бетону месиво. Солдат верещал, как дикарь. Что-то похожее сейчас он и услышал. Сейчас владелец истошного крика наберет полную грудь воздуха, оценит масштабы трагедии, наивно полагая, что ему показалось и стоит ему моргнуть, как наваждение исчезнет, и начнет по новой голосить на всю округу. Чуть позже, если ему не повезет и он не потеряет сознание, начнет звать маму и бога.

Новый вопль взорвал сонную тишину и Иван кивнул. По десятибальной шкале боли Вонга-Бейкера одиннадцать или двенадцать.

Ничего странного не видно. Умиротворяющая картина лесной чащи, пульсирующей при каждом дуновении ветра. Впереди светлеет стена дома. Местных жителей тоже не видно.

Еще один крик, столь страшный в своем хриплом надрыве, что по спине пробежала дрожь. Крик резко оборвался, секундная заминка, а затем десятки агонизирующих голосов, наполнили долину. Как будто совсем рядом проходит фестиваль боли.

А затем, как по приказу, взорвались ором собаки, коровы, овцы, козы… Вся живность в округе сошла с ума и принялась голосить.

Иван вжался в кресло и нажал на кнопку центрального замка.

Какого хрена ты замер? Не думаю, что будет благоразумным выяснять природу этой жути. Оружия у тебя нет, так что давай-ка тихо сваливать отсюда.

Да, хорошая, мать ее, идея. Нужно убираться отсюда, пока он сам не подключился к этому безумию.

Почему они все кричат? Что случилось?

Иван потянулся к ключу зажигания. Может разлив кислоты с какого-нибудь предприятия? Или пожар?

Бамм! В левое стекло ударилась птица, оставив красное пятно на месте удара. Иван вздрогнул и отпрянул в сторону.

— Да что ж такое?!

Слишком концентрированное количество странный вещей на короткий отрезок времени. Определенно, что-то не так с этим местом и он не ошибся, собираясь убраться отсюда к чертовой матери. Можно предположить, что здесь проходят испытания секретного вооружения, произошла авария на не менее секретном ядерном полигоне… Любая чушь годилась в качестве гипотезы, но в данный момент ему должно быть абсолютно плевать на причины. В этом богом забытом месте происходит что-то из ряда вон выходящее, от чего нужно держаться подальше. То есть уезжать, а не сидеть и гадать на кофейной гуще.

Иван повернул ключ зажигания и сдал назад, собираясь развернуться. В зеркало заднего вида он не смотрел, так как поездка по лесной дороге при полном отсутствии других машин быстро отучает от городской бдительности. Плюс его эмоциональное состояние несколько выбивалось из рядовой колеи.

В момент, когда «Фокус» встал поперек дороги и Иван начал крутить руль для разворота, в борт, аккурат в стойку между передней и задней дверьми, врезался белый «Дастер».

3

Хлопнула подушка безопасности, подхватив Ивана на противоходе. Он получил мощный удар по голове, от которого голова мотнулась, как от апперкота, и он улетел вглубь салона. Россыпь измельченных осколков стекла хлестнула по лицу и шее, осыпавшись в салон сверкающим гейзером. «Фокус» протащило в сторону с полметра, надежно блокируя собой дорогу. Теперь, чтобы проехать в деревню, нужно либо ехать через кустарник справа, либо, рискуя сорваться с обрыва, красться слева.

— Господи Иисусе, какого хе… — Иван повалился на сиденье пассажира, сильно приложившись головой о тоннель, отчего в голове с новой силой разгорелся пожар со снопами искр в глазах.

Секунд десять он приходил в себя, пытаясь понять, не сломал ли чего, затем осторожно ощупал голову на предмет зияющей раны, из которой выглядывает мозг. Вроде все цело.

Что произошло?

Кажется, меня протаранил тепловоз.

Он со стоном поднялся и сел на сиденье водителя. Потряс головой в надежде избавиться от состояния легкой контузии, затем медленно повернул голову в сторону виновника столкновения.

Над скомканной мордой «Дастера» клубится пар из лопнувшего радиатора, капот похож на мятый лист бумаги. Лобовое стекло высыпалось, из-за плотных клубов пара водителя не видно.

Надеюсь, этот мудак пристегнут, подумал Иван, нащупывая ручку замка двери. Естественно, дверь перекосило и открыть ее не представлялось возможным. Пришлось перелезть на сиденье пассажира и выбираться через правую дверь. Иван вылез из салона и почти повис на двери, так как его накрыло головокружение. Он подождал, пока земля и небо вернутся на свои места и снова потряс головой.

Как он так прозевал приближение машины? А тот водитель куда смотрел? Встретились два одиночества…

Он рискнул оторвать руки от двери, медленно обошел машину сзади и осмотрел повреждения. Просто кошмар, кузовных работ на стоимость сраного «Фокуса». Стойку и обе двери вмяло в салон, порог деформирован. Несомненно, на этом корыте он не скоро сможет поехать.

Иван наконец вспомнил о водителе «Дастера», который до сих пор не обозначил себя. Радиатор перестал чадить, зато под мотором расширялась масляная лужа. Лобовое действительно высыпалось, окна на передних дверях тоже, на водительском сиденье никого не видно. Четкий план вытащить этого козла из салона за морду оказался под угрозой.

Я тебя умоляю, только не надо сцен с грудной клеткой, продавленной рулевой стойкой. Неужели пристегиваться ремешком не обучен?

Он подошел к «Дастеру» и заглянул в салон. Увиденное заставило его отступить на шаг и интуитивно вжать голову в плечи.

Птицы. Гребаные птицы. С десяток мертвых тушек в салоне, оторванное крыло в скрюченных пальцах мертвеца, выклеванные глаза, лоскут кожи, содранный с височной части… Скорей всего, стая влетела в открытое окно, водитель потерял управление, занятый битвой со стаей, и как итог, тачка влетела в выруливающий на дорогу «Фокус». Водитель технически не мог среагировать и увернуться от удара.

Иван наконец вернулся в реальность и его снова накрыла какофония криков, на которую он не обращал внимания последние несколько минут, с момента аварии.

Чувак, ты сейчас стоишь под открытым небом, представляя собой отличную мишень.

Только не надо историй о нападении птиц, как в фильме Хичкока. Это просто роковая случайность. Стая испугалась воплей, доносящихся из деревни, полетела прочь, и поймала машину с открытыми окнами. В замкнутом пространстве салона автомобиля птицы сошли с ума и бились об водителя, который в свою очередь подвергся панике и потерял управление. Это не значит, что нужно во всем винить птиц.

Он вернулся к «Фокусу», по пути размышляя о том, как поступить дальше. Нужно забрать из машины документы, чтобы они не уехали на эвакуаторе, известить ДПС и страховую компанию. Добираться сюда они будут очень долго.

Что еще? Черт, голова раскалывается. Да, он должен в случае аварии выставить предупреждающие знаки.

Иван вернулся в машине и открыл багажник. В отражении заднего стекла мельком глянул на разбитое в кровь лицо, затем аккуратно ощупал нос. Вроде не сломан. Мир вокруг качался и временами становился нечетким. У него большие шансы на сотрясение мозга, но радует то, что конечности целы и он не получил никаких серьезных травм, хотя столкновение с «Фокусом» предполагало именно это. Кровь из носа и больная голова — невелика плата.

Он разнес сигнальные знаки, стараясь не смотреть в салон «Дастера». Он спокойно относился к мертвецам, но этот парень погиб от совершенно непостижимых причин. Есть смысл проявить уважение и не глазеть на труп, усыпанный птичьими перьями и тушками.

Крики в деревне не утихали. Мало того, он отчетливо слышал стрельбу из охотничьих карабинов, а голосов стало гораздо больше. Отчетливый визг собаки, очевидно застреленной, протяжные стоны и громкое мычание коров… Иван пожал плечами и принялся искать телефон. Как оказалось, он завалился под пассажирское сиденье. Иван смахнул с него пыль и разблокировал. Некоторое время смотрел на экран, затем вздохнул и убрал телефон в карман.

Нужно найти оружие. Он достал из багажника балонный ключ, затем вытащил с заднего сиденья рюкзак с вещами и документами, закинул за спину и застегнул на груди лямки. Есть подозрение, что ему придется побегать, и спадающие с плеч лямки будут мешать.

Как оказалось, телефон не ловил связь. Ни одного деления на антенне. Скорей всего, дело в горах и чрезмерной удаленности от цивилизации. Ему придется идти в деревню и искать там либо телефон, либо место, в котором его телефон снова начнет работать.

4

Высокий каменный забор, увитый плющом, Высокие железные ворота с коваными старомодными вензелями и столь же монолитная дверь. На первый взгляд гостиница способна выдержать осаду сарацинов. Аккуратная вывеска «Сдаются номера. Сауна, паркинг». За забором виднеются густые кроны деревьев, белая стена дома и коричневая кровля мансардного второго этажа, с фрагментом балкона с чугунными перилами. На парковке несколько машин и детский велосипед.

Дверь неожиданно оказалась незапертой, гостиница в ожидании постояльцев. Шансы не нарваться на цепного пса выросли многократно. В гостевых домах не бывает неприветливых цепных псов, так как резкий лай может нарушить покой постояльцев.

Крики становились все громче, к общей какофонии добавлялись новые голоса, заходясь в душераздирающей агонии. Когда он вытянул руку и толкнул дверь, к общему ору снова добавились выстрелы. Метрах в трехстах от него. Совсем рядом. Ружейная пальба из гладкоствольного оружия, определил Иван, открывая дверь. Ему стоит поторопиться, пока не нарвался на шальную пулю. Во время уличных беспорядков противопоказано находиться на улице. Нарушители спокойствия и представители правопорядка могут выстрелить по человеку далекому от революций.

Хозяев не видно.

Он посмотрел по сторонам. Улица пуста. Никаких угроз пока не видно, но не стоит исключать хозяев дома. Они запросто могли встретить его с ружьем наперевес. Если здесь бунтуют фермеры, или полиция накрыла плантацию марихуаны, местные могли взяться за оружие. На всякий случай.

Переживать поздно, он закрыл калитку за собой.

5

Беглый осмотр придомовой территории не выявил ничего подозрительного. Иван осторожно закрыл дверь на замок, стараясь не шуметь.

Если крики еще можно списать на пьяные посиделки туристов или на несчастный случай, в чем он сильно сомневался, то стрельба в пределах населенного пункта сигнализировала о крайней степени опасности. Человек, который стреляет средь бела дня на улице населенного пункта, по определению опасен. Если прибавить к этому крики, сильно смахивающие на предсмертные, а подобных криков он наслушался, чтобы делать однозначные выводы, то впору прямо сейчас набирать полицию.

Но для начала ему следует оказаться в максимально незаметном для окружающих месте. Может это полиция и работает. А у него и так проблем появилось достаточно, чтобы не думать о местных разборках.

Просторный двор, утопающий в зелени и розовых кустах. Аккуратно подстриженная изумрудная лужайка, через которую к дому ведет дорожка, выложенная диким камнем. В углу двора притаились беседка и мангал, с другой стороны виднеется приземистое каменное строение с широкими воротами. Гараж? Рядом с ним деревянные постройки, прижатые друг к другу. Может для садового инвентаря, может курятник.

Хозяев не видно. Цепного пса тоже.

Иван быстрым шагом прошел по дорожке к дому и поднялся на крыльцо. Поискал взглядом дверной звонок, затем осторожно постучал.

За забором, совсем рядом, истошно закричала женщина. Крик захлебнулся булькающим выдохом и резко прервался. Кажется, он услышал рычание крупного животного, возможно пса. Иван обернулся, проверяя, что ворота и дверь надежно заперты. Он укрепился в своем решении переждать бурю в тихом неприметном месте, вроде этого. Выскакивать на улицу и оказывать помощь он не собирался. Спасение утопающих, дело самих утопающих.

В глубине дома мелькнула чья-то тень, но к двери никто не подошел. Иван подождал еще немного, затем вошел в дом и закрыл дверь на щеколду.

— Есть кто дома? — спросил он достаточно громко, но так, чтобы не испугать владельцев хозяев.

Тишина. Не то, чтобы совсем тишина, но на его зов никто не откликнулся. На втором этаже бубнит телевизор, доносятся чьи-то приглушенные голоса. Шум улицы в дом не проникает. Иван пожал плечами и нерешительно прошел вперед по коридору. Он чувствовал себя вором, хотя имел полное право находиться здесь, если верить вывеске перед входом. Со стен на него безучастно взирали репродукции картин с запечатленными на них горными вершинами, в воздухе парили пылинки, улавливался слабый запах жареной курицы и овощей. Его появление может оказаться столь внезапным, что может напугать обитателей, потому что толстый ковер в коридоре заглушал шаги.

Иван собрался еще раз возвестить о своем прибытии, но вдруг почувствовал чье-то присутствие совсем рядом и осекся. Повернул голову направо и наконец увидел первого живого человека.

6

Седовласый мужчина в старомодном спортивном костюме бесшумно возник в дверном проеме и вместо приветствия поднес указательный палец к губам. Мятое лицо мультипликационного морского волка-капитана, очки в золотой оправе, в руке бокал с жидкостью цвета чая. Коньяк или виски. Действо происходило в столь плотной тишине, что было слышно, как палец чиркнул по недельной щетине.

Иван кивнул. Может спит ребенок, может отдыхают постояльцы. Он был не против.

Мужчина кивком пригласил Ивана следовать за ним. Иван вошел и оказался в просторной гостиной. Барная стойка, огромный обеденный стол, в углу диван, на стене телевизор. Панорамные окна с видом на горы и долину. Отличное место для трапезы постояльцев. Иван одобрительно хмыкнул. При более спокойных обстоятельствах он готов провести здесь пару недель, лицезреть горы, поросшие древним лесом, много спать и гулять.

— Асан, — прошептал мужчина и протянул руку. Рукопожатие оказалось крепким, но сдержанным.

— Иван. Простите за вторжение, но мне нужно позвонить, — он подумал немного и добавил. — И снять номер. Кажется, я у вас задержусь.

— Неудачное время для аренды жилья, друг мой, — Асан крадучись подошел к бару и жестом предложил Ивану подойти поближе. На столешнице стоял крупный предмет, накрытый черной материей и внимание Асана было приковано именно к нему. Иван приблизился. — Связь есть выше по склону. Здесь также глухо. С самого утра.

— Я в аварию попал. Неподалеку отсюда.

Асан не проявил интереса:

— Говори тише. Нас здесь как будто нет. Усек?

— Усек. Вы слышали стрельбу на улице? Там, кажется, волнения. Не стоит пока выходить на улицу.

— Можно на «ты». Слышал. Я пытался вызвать полицию, но сотовая связь лежит с самого утра. У нас происходят хреновые вещи, поэтому лучше не привлекать внимание. Хрен ты меня, парень, выманишь из дома.

— Вы знаете, в чем дело?

— Смотри, — он резко сдернул с предмета на столе материю и проворно отступил на шаг.

На него с противным визгом бросился всклокоченный комок шерсти. Кривые желтые зубы ощерились в оскале, шерсть на загривке встала дыбом, как у кота, увидевшего собаку. Зверек ударился о прутья клетки, отскочил назад с пронзительным писком и снова бросился на прутья. Его намерения были предельно ясны. Асан расправил материю и накинул на клетку.

— Его зовут Бакс. Кровожадная тварь, которая ранее мягко стелила, но готова была цапнуть за палец. Теперь, как видишь, мягко она уже не стелет.

— Он всегда такой буйный?

— Нет. Никогда ранее. Ручная зверушка, которая любила жевать листья салата и не позволяла себя гладить. А теперь жаждет вцепиться в меня зубами. Это очень странно. Если добавить к этому стрельбу под окнами, можно сделать вывод, что в ближайшее время я буду сидеть здесь, чего и тебе рекомендую. В этом месте я должен рассказать о быстром бесплатном вай-фай, но интернет отвалился только что, так что могу предложить разве что кабельное телевидение и сносную кухню.

Иван кивнул. Перед глазами возникла сцена с оторванным крылом и выклеванными глазами. Идея вполне коррелирует с его планами, вот только нужно внести коррективы и исправить пару огрехов в виде открытых дверей.

— Вы не знаете, с чем это может быть связано? Может мне показалось, но я стал свидетелем дорожного инцидента, связанного с птицами. Они тоже могут себя агрессивно вести. Но я не уверен.

— Все может быть. Это дерьмо происходит с самого утра. Сосед пару часов назад запер своего пса, вполне приличного, никогда не позволявшего себе кусать, кого не требуется. Воспитанный пес, да. Однако едва не загрыз своего хозяина. Спонтанная вспышка ярости, как у этих психопатов, питбулей. Сидит с добродушной мордой, пускает слюни на ковер, а через секунду бросается на хозяина, хотя секундой ранее собирался лизать свои яйца.

Иван кивнул. Пит-бультерьеров он не любил.

Асан смотрел на накрытую клетку и жевал губу.

— Ты закрыл за собой дверь? — спросил он.

— Да. И ворота.

— Запер?

— Да.

— Хорошо. Я как раз собирался закупорить все входы и выходы. Пойдем, я дам тебе ключи. Свежее белье в номере, обед, возможно, будет позже, потому как повариха задерживается. Ужин в семь. Если у нас будет повар, конечно. В любом случае, я настоятельно рекомендую переждать бурю в безопасном месте.

Иван не возражал.

7

Он умылся, переоделся в чистый спортивный костюм, а джинсы и рубашку отнес к стиральной машине, в подвал. Затем вернулся в номер. Сейчас на дороге стоят две разбитые машины, в одной из которых лежит мертвец, и быть может, проезжающая машина сейчас стоит у предупреждающего знака и водитель ломает голову, что делать дальше и как миновать место аварии. А телефон не работает…

Сюда придет и снимет номер. На радость Асану. У него бизнес.

Стоит отметить, что водитель Рено скорей всего был уже мертв на момент столкновения. Или же находился по пути на тот свет. Авария избавила его от мучений.

Окна не пропускали звуки с улицы и непривычно тихая обстановка притупляла воспоминания о произошедшем, убаюкивая и эмоции, и его самого. Иван попытался проанализировать природу стрельбы и криков, но у него не вышло построить стройную схему происходящего. Мало вводных данных. Асан утверждает, что животные стали проявлять чрезмерную агрессию, хотя из примеров у него мерзкий хомяк и агрессивное поведение домашней собаки, о чем он утверждает со слов своего соседа. Еще есть птицы, которых можно притянуть к любой версии, в какую веришь. Нет, ему не стоит размышлять о происходящем. Мало того, что он ни черта не смыслит в аналитике, так еще и находится под влиянием стресса.

Стрельба совсем рядом, возможно сразу за забором. Добротные стеклопакеты не смогли отгородить обитателей дома от выстрелов. Иван сел на кровати и посмотрел в сторону окна. Нужно выяснить у хозяина, есть ли в доме оружие. Если вооруженные люди ворвутся на территорию домовладения, пушка ему не помешает. Судя по беспорядочности выстрелов, стреляют гражданские. Может действительно деревню терроризирует вооруженный псих. В новостях Ивану доводилось видеть сюжеты о кретинах с поехавшей крышей, которые палили по сторонам и расстреливали каждого встречного, пока не заканчивались патроны или полицейские не прекращали это безумие метким выстрелом в голову.

Иван подошел к окну и осторожно выглянул. Окно выходило на опушку леса, так что разведать обстановку в селе не вышло. На территории никого, дверь и ворота надежно заперты. Через забор никто не лезет.

Он задрапировал окно портьерами и вышел в коридор. Номер располагался на втором этаже, наряду еще с пятью номерами. Двери закрыты, из комнат не доносится ни звука. Неужели он единственный постоялец? Коридор начинался у лестницы и заканчивался уютным эркером, в котором уместился диван и телевизор. Диван был пуст, по телевизору шел какой-то фильм без звука.

Иван спустился на первый этаж и осмотрелся. Хозяин сидел на диване в гостиной и смотрел телевизор. Нога закинута за ногу, в руках пузатый коньячный бокал, наполненный на два пальца.

— Ну как, обустроился? — спросил Асан.

Иван кивнул:

— В доме еще есть кто-нибудь?

— Нет, но скоро должны вернуться постояльцы. Ребята с Питера рано утром отправились гулять в лес, семейная пара уехала в город отмечать годовщину свадьбы, еще одна парочка отправилась искать местную достопримечательность — пещеру. Программист с женой в отпуске. Планировали вернуться вечером. Насобирают клещей, полюбуются на пещеру, и вернутся к закату. Так что нас в доме двое. Пьешь?

— Пью.

— Будь добр, налей себе и присоединяйся.

Клетки на стойке уже не было, на ее месте стояла бутылка коньяка. Иван нашел стакан и плеснул на четверть. Подошел к Асану и сел на соседний стул.

— В доме есть оружие?

Асан покачал головой:

— К сожалению, ничего толкового. Травматический пистолет и газовый баллончик.

— Ясно. Мобильная связь восстановилась?

— Нет.

Иван повернулся к телевизору и надолго замолчал, поглощенный происходящим. На минуту он забыл, что держит в руке бокал и едва не выронил его. Происходящее на экране парализовало его. Такой же эффект был, когда он вернулся со школы и привычно прицелился пультом в телевизор, планируя под фон из мультфильмов разобрать рюкзак и сесть обедать. А там шла прямая трансляция из Нью-Йорка, горел Всемирный Торговый Центр. Тогда он весь день переключал каналы, позабыв о том, что собирался погонять на велике и поиграть в игровую приставку. В тот вечер родители до глубокой ночи сидели на кухне и обсуждали погибших пожарных и служащих офисов.

Сейчас на экране происходили события, которые многократно переплюнули тот день, несмотря на то, что мальчик Ваня вырос.

Мельтешение картинки, перекошенное от ужаса лицо репортера, окровавленные тела, беспорядочно разбросанные по улицам, проблесковые маячки полицейских машин и карет скорой помощи, падающий в пике пассажирский аэробус, огненная буря в аэропорту сжирает самолеты и людей, транспортный коллапс на дорогах, бегущие люди…

— Это где происходит? — спросил Иван и поставил бокал на стойку.

— Везде, — ответил Асан. Его кадык грозил выпрыгнуть из ворота футболки, прыгал, как мячик для пинг-понга. — По всему миру. Никто ничего не объясняет, власти как воды в рот набрали. Просто крутят нарезку отснятых материалов разных агентств.

— Опять террористы?

— Вроде нет. Не знаю. Говорят, животные внезапно стали нападать на людей. А у нас как обычно, наступил коллапс. Километровые пробки, обвиняют политиков, которые допустили сокращение пожарных и полицейских, которых не хватает, чтобы остановить разгул насилия. Толпа, ты же знаешь, легко поддается панике. Еще и самолеты падают, как чертов град. Предварительно считают, что чертовы птицы влетают в двигатели. Безумие какое-то. Я уверен только в том, что за окнами происходит то же самое, что и по телевизору. Я бы поставил на wi-fi или на 5G. Да, 5G мне нравится больше. Когда испытывали новую сеть, вокруг вышки начали массово гибнуть птицы. Слыхал про такое? По телевизору рассказывали.

Иван бросил взгляд на окно. Он не смотрел телевизор, но где-то читал о сектантах, которые верят в инопланетян, йети, и прочую пургу. Если бы он совершил ошибку и открыл свой рот, то сказал бы, что новая сеть в смерти птиц не виновата, а придурков, которые сжигали вышки связи, следовало бы наградить поджопником. Но Иван благоразумно промолчал.

— Я пойду, проверю двери и окна, — сказал он. — Найди все, что сгодится за оружие. Неизвестно, сколько все это продлится.

Асан рассеянно кивнул, не отрываясь от экрана. Кажется, он собирался решать вопрос с помощью бутылки. Может оно и к лучшему. Не будет путаться под ногами. С другой стороны, если он сейчас наберется алкоголя, то не сможет найти оружие. А если и найдет ствол, то может принять Ивана за врага или попытается выставить из дома.

Иван вышел из гостиной и обошел дом по периметру, проверяя все окна и двери. На кухне он нашел большой увесистый нож, напоминающий мачете, и взял его с собой. Кстати, Асан похож на классическую истеричку. Слишком спокойно он воспринял новости, которые выбиваются из размеренного хода событий. Сейчас он накатит грамм двести и его или вырубит, или он начнет метаться по дому и звать на помощь. Придется его изолировать. А пока будем держать ухо востро.

На первом этаже обнаружилась одна незапертая дверь. Иван приоткрыл ее и выглянул наружу. Выход на задний двор. Открывание двери совпало с сильными порывом ветра и в дом ворвалось облако пыли и листьев. Иван зажмурился, но поздно. В глаза попал мусор. Он захлопнул дверь и повернул щеколду. Попытался проморгать, но не помогло. Нужно умыться, благо ванная комната находится совсем рядом, он только что там запирал слуховое окно.

Он прошел к умывальнику и как следует промыл глаза. Затем опустил голову под струю холодной воды и несколько секунд терпел ледяной напор на своем затылке, пока голову не заломило от холода.

Кажется, кто-то закричал. Иван убрал голову из-под напора и прислушался. Показалось?

Звон разбитого стекла и короткий вскрик. Асан.

8

Иван быстрым шагом направился в гостиную, нащупывая рукоять ножа. Что случилось? Хозяин уронил бутылку? Неужели он успел напиться за пятнадцать минут, пока Иван обходил дом? Стабильное чувство тревоги сменилось раздражением, так как он не мог контролировать ситуацию всецело и тылы были обнажены благодаря выпивающему хозяину дома. Как-то повлиять мирным способом он не мог, а узурпировать власть в королевстве пока не планировал. В случае чего он заберет бутылку, если там совсем будет безрадостная картина.

Оказалось, Асан не притронулся к бокалу и дело было совсем не в нем.

— Что произошло? — Иван бегло осмотрел гостиную, но не увидел разбитого стекла. — Ты кричал.

— Бутылку перевернул. Смотри, — произнес Асан и показал в сторону окна. Выглядел он напуганным.

Иван обернулся к окну и вздрогнул. На него смотрели полтора десятка пар птичьих глаз, черных ничего не выражающих бусинок. Птицы сидели на подоконнике и неотрывно следили за ними. На стекле расползлась сетка трещин.

Птицы ни при чем…

Он подавил желание срочно покинуть гостиную и плотно закрыть дверь за собой. Как вариант, можно забаррикадировать окно мебелью, но какой в этом смысл, если есть много других помещений, в которые можно отступить.

— Они таранили окно, — прошептал Асан. — А сейчас просто сидят и смотрят, как будто следят за нами.

Или ждут подкрепление, подумал Иван и медленно попятился назад. Периферийным зрением он увидел, как на подоконники других окон садятся птицы. Их привлекали люди, несомненно.

— Нужно убираться отсюда, — тихо сказал Иван. — Ты нашел оружие?

Асан взмахнул рукой с черным пластиковым футляром. Травмат, судя по всему. От движения птицы встрепенулись и замахали крыльями, взмывая вверх. По стеклам забарабанил град ударов клювами. Трещине на стекле стали еще больше и через них уже просачивался звук. Стеклопакет потерял герметичность.

Это очень хреново, потому что наши запахи будут слышны и привлекут еще большее внимание к дому.

Из общей трепыхающейся массы разномастных птиц выделялась одна, самая крупная и единственная со светлым оперением. Чайка, или похожая на нее птица. Она зависла над подоконником, раскинув огромные крылья, оранжевые перепончатые лапы скользили по стеклу, соскальзывая и издавая мерзкие звуки, вроде трения пенопласта или вилки по тарелке. Затем чайка оттолкнулась от стекла лапами и начала отдаляться. Иван видел, как она описала широкую дугу в небе, а затем вдруг сложила крылья и спикировала прямо в окно.

Стекло разлетелось сотней осколков.

Глава пятая

1

Пока Директор читал отчет, в помещении царила тишина. Старомодные электронные часы на стене показывали 21—15, когда он отложил бумаги в сторону и откинулся в кресле. Оглядел присутствующих и спросил:

— Кто-нибудь может в двух словах обрисовать взаимосвязь между происходящим снаружи и этим текстом?

С противоположной стороны стола поднялась рука, достаточно нерешительно, чтобы мгновенно опуститься в случае неодобрения. Молодой человек в очках, одетый в неподобающий мятый спортивный костюм. Судя по всему, он автор отчета. И, кажется, его насильно привели в конференц-зал. Возможно, разбудили, если судить по всклокоченным волосам и в целом неопрятному виду. Директор жестом предложил высказаться. Парень встал:

— В двух словах?

Директор кивнул:

— Можно еще короче.

— Хорошо. В таком случае изложу синопсис, — он немного подумал, собираясь с мыслями, затем кивнул в сторону папки с отчетом. — Аналитический отдел обнаружил некую закономерность за несколько суток до эээ, событий, давайте называть происходящее событием, если никто не против. Так вот, во время плановых работ по мониторингу общественного настроения в сети аналитики нашли нечто странное. Несколько миллионов человек, никак не связанных друг с другом территориально или по другому иному признаку, практически одновременно начали рисовать изображения людей и выкладывать их в сеть. Ну как изображения… Попытки любителей-портретистов воспроизвести на бумаге лица. Нечто сродни массовой истерии или нового веяния в социальных сетях.

Директор закинул ногу на ногу и уставился на девственно чистую туфлю, словно искал изъян. Ни единой пылинки. Неплохо.

— Вы обещали синопсис, — произнес он. По большому счету спешить было некуда. Шестеренки вертелись без его участия, и какое-либо вторжение в естественный ход вещей не изменило бы ровным счетом ничего. У тех, кому посчастливилось оказаться на борту самолета, времени было с избытком. Они могли целыми днями рассуждать о былом и грядущем, не имея возможности сделать что-либо. Все они сидели верхом на пуле. Президент в том числе. — А я по-прежнему не понимаю, куда вы клоните.

Молодой человек (да ладно!) раздраженно поморщился и собрался вернуться на место. История не помнит столь вопиющих свершений при Директоре. Он определенно из гражданских. Интересно, это паника, которую нужно жестко пресечь, или паренек просто лишен чувства самосохранения? Однако парень не сел на стул и продолжил:

— Дайте мне пару минут закончить. Итак, мы обнаружили закономерность. Миллионы портретов, нарисованных разными людьми. Что интересно, флэш-моб не был санкционирован, как это обычно бывает. Мы собрали и проанализировали большинство портретов, сопоставив сходные черты, — парень наклонился и поднял с пола сумку, из которой извлек ворох мятых бумаг. — Обработав почти два миллиона изображений, мы смогли создать единый фоторобот. Точнее, пять фотороботов. На всех портретах были изображены пять человек, которых и пытались отобразить пользователи сети.

Директор наконец заинтересовался:

— Несколько миллионов не связанных друг с другом людей рисовали одни и те же лица? Я правильно понимаю?

— Именно. Пять человек. Мы воспроизвели единый фоторобот, основанный на всех найденных в сети изображениях. Вот они.

На стол упали фотографии лиц крупным планом, среди которых Директор увидел изображение дерева.

— Дерево?

— И дерево. Пользователи Интернета также рисовали дерево. Почти полмиллиона изображений со сходными элементами, позволяющими полагать, что нарисовано одно и то же дерево.

— Что все это значит?

— Пять человек и дерево, нарисованные одновременно разными людьми, находящимися в разных точках планеты. Определенно, в этом есть смысл.

— Я пока не улавливаю. Что еще вам удалось выяснить?

— Пять рас. Азиат, негроид, коренной североамериканец, европеоид, представитель Южной Америки. И Секвойя. Это неспроста.

— Молодой человек, еще немного и мы скатимся в опасную плоскость эзотерики. Уверен, помимо меня, в этом помещении есть еще люди, которые понятия не имеют, зачем вы все это нам рассказываете, и какое это имеет отношение к текущему положению вещей.

Парень терпеливо кивнул:

— Моя специализация тесно связана с анализом статистических данных. Пара миллионов одинаковых результатов есть закономерность, нравится это вам или нет.

Слева от парня сидел командующий сухопутными войсками. Все это время он не проронил ни слова, разве что скептически и немного брезгливо посматривал на неряшливый внешний вид парня. Теперь же он не сдержался:

— Предлагаю прекратить эту клоунаду и перейти более насущным вопросам.

— Мы соревновались в изобретении технологически совершенных механизмов и мечтали о колонизации Марса, наивно полагая, что являемся вершиной эволюции, однако именно нам дали под зад коленом и именно мы сейчас летим по нисходящей траектории в сторону убежища, поджав хвост. Удивительно, как при этом кто-то умудряется выглядеть гордо и солидно.

Директор хмыкнул, со скрытым злорадством наблюдая, как сползает с лица генерала высокомерное выражение, сменяясь банальной злостью. Неплохо шкет его отоварил.

— Продолжайте.

— Мы должны изъять этих пятерых.

Генерал таки вскочил с места. Будто ожидая знак, еще четыре человека внезапно решили высказаться. Молодой человек смотрел на ворох бумаг, раскиданных по столу, и думал о чем-то своем, не обращая внимания на окружающих.

— При всем уважении, я требую прекратить этот бред! — почти крикнул генерал, забрызгав слюной стол. — Этим низкопробным теориям не место на брифинге. Есть…

Директор жестом заткнул генералу рот. Четверо последователей церкви Здравой Мысли тут же уселись на места, напомнив попугайчиков, которые ложатся спать, если на клетку накинуть тряпку. Как вообще они дослужились до россыпи звезд на своих погонах. Узколобые штабные овощи.

— Часом ранее меня посвятили в основы Терра-формирования. Так как я совершенно не разбираюсь в геологических процессах и тем более ничего не понимаю в теории смещения полюсов, то мне объясняли происходящее аллегориями. Только тогда я отдаленно увидел суть. Или подумал, что понял. Мне предложили представить поверхность земли в виде покрывала на кровати. Человечество представляет собой россыпь хлебных крошек. И сейчас некие процессы решили стряхнуть крошки с покрывала, — Директор оглядел конференц-зал, затем поднялся и пододвинул к себе фотографии. — Сейчас мы летим, господа. От нас не зависит, как долго мы будем лететь и куда мы упадем, но мы можем решить для себя, склюют ли нас птицы. Поэтому я готов слушать и делать выводы. И на данном этапе я согласен с выводами аналитического отдела, что событие, повторяемое великое множество раз, не является случайностью. Когда все закончится, нам нужно будет заново склеивать этот бренный мир. И с чего-то надо начинать. Возможно, религия откатится назад, к поклонению идолам. Возможно, мы вернемся к первобытнообщинному строю. Но одно неоспоримо. Мы должны с чего-то начинать, чтобы собрать воедино то, что останется.

Директор разложил фотографии перед собой. Полтора десятка пар глаз следили за ним.

— Проработайте план по идентификации и эвакуации. Здесь определенно есть некая схема, упустить которую мы не имеем права. — Директор обратился к молодому человеку. — Что еще вам известно?

— Нам известно местоположение одного из пятерки.

2

Все резко замолчали. Директор удивленно вскинул брови.

— Женщина европеоид. Мы знаем, где она и даже предпринимали попытки ее эвакуации. Безуспешные, к сожалению.

— То есть вы признаете, что действовали за моей спиной? Самовольно?

— Нет. Она в списке тех, кого мы должны были вывезти. Кстати, здесь также есть любопытная череда совпадений, если хотите. Она первая, кто вывела модель происходящих событий и в точности предсказала поведение фауны по отношению к людям. Наши люди вышли с ней на контакт и проводили консультации.

— Интересно, да. Где она?

— Крым. Безлюдная горная местность, что несколько осложняет ситуацию.

— Хм. У нас есть там группа для эвакуации? — вопрос обращен к подчиненным.

Поднялся высокий мужчина в строгом костюме. Разведка.

— Я запрошу отчет.

— Сейчас. Не медлите.

— Так точно.

3

Через десять минут вернулся представитель разведки.

— Разрешите доложить…

— Да?

— Действительно, несколько часов назад была предпринята попытка эвакуации Громовой. К сожалению, она не увенчалась успехом. Мы потеряли группу.

— Выжившие?

— Один боец.

— С ним есть связь?

— Так точно.

— Как далеко он находится от места нахождения цели?

— Четыре километра по пересеченной местности.

— Еще есть люди?

— Нет, никак нет.

— Тогда вы должны донести до сведения бойца, что ему следует сделать. Изложите перед ним суть поставленной задачи. Он не имеет права погибнуть или потерять объект. Пусть это похоже на суету перед поражением, однако ничего другого мы сделать не можем. Приступайте.

4

Салон «Боинга» был забит под завязку. Ни одного свободного места Ульянчев не видел. Рядом с ним сидел Михалев, верный помощник по всех его изысканиях и командировках. У него на коленях лежал ноутбук, Экран захламлен несколькими десятками открытых окон и программ.

— Они все погибли, — услышал Ульянчев голос Михалева. — Эвакуация сорвана.

— Что случилось?

— На машину напали насекомые. Кажется, осы. Или пчелы…

— Насекомые?

— Осы или пче…

— Подожди минутку. То есть, ты хочешь сказать, что осы организованно напали на колонну машин с солдатами и убили их всех?

— Анафилактический шок, насколько я могу судить. Рой пчел оказался очень большим и количество укусов превысило предельное значение для человеческого организма.

— Помимо животных и птиц в игру вступили насекомые…

— Так это выглядит.

— Очень интересно, — пробормотал Ульянчев. — У нас есть визуальный контакт с погибшей группой?

— Пока нет. Беспилотники в заданном районе отсутствуют, к сожалению.

— Очень жаль. Я бы много отдал, чтобы лицезреть враждебно настроенную организованную группу насекомых.

Ульянчев откинулся в кресле и закрыл глаза. Нужно срочно придумать, кто сможет заменить погибшую группу, пока Громова еще жива.

А жива ли?

Он не знал. Можно было только делать предположения, но фактов, на которые можно опереться, у Ульянчева не было. По сути, он был инициатором и косвенным виновником смерти более десяти человек. Естественно, угрызений совести и желания напиться он не испытывал. Есть приказ вышестоящего командования и солдаты обязаны его выполнить. Оперативная обстановка такова, что Громова получила достаточно высокий приоритет, чтобы за ней направить группу. То, что группа погибла, не его вина. Мало того, об агрессии насекомых никто не догадывался. Чисто теоретически они допускали вероятность того, что насекомые могут начать проявлять агрессию против людей.

— Кто есть поблизости?

— Ты думаешь, тебе дадут еще людей на убой?

— Черт, только не пробуждай во мне чувство вины! Новость о пчелах оглушила меня по самое не балуй. Откуда я мог знать, что такое в принципе возможно?

— Ну, мы прорабатывали вероятность этого.

— Знаю. Поверить не могу… Твою мать!

— Подожди впадать в истерику. Я тут нашел кое-что.

— Мм?

— Наши спецслужбы так активно заметают следы, что слышен их топот.

— Что ты нашел?

— В Многоречъе работают спецы. Я не могу прослушивать их переговоры, там шифрование мама не горюй, но, кажется, они тоже кого-то эвакуируют?

Ульянчев навострил уши. Ему кровь из носа нужны те спецы.

— Где они?

— Две группы прямо сейчас находятся в непосредственной близости от Громовой. У меня есть координаты обеих групп и места, откуда их заберут.

— Кто их координирует?

— Не знаю. Все подозрительно заглушено. Нет ни имен, ни приказов. Но есть вводные данные. Эвакуация гражданского лица. Никаких секретных перемещений и операций.

— То есть они могут забрать по пути и Громову?

— Сильно сомневаюсь.

— Найди, кто координирует операцию.

Самолет сильно тряхнуло и желудок Ульянчева взметнулся к кадыку. Боже, его сейчас стошнит прямо на экран, встроенный в спинку переднего кресла. Вместо фильма на экране парила надпись: «Министерство обороны РФ. Идет загрузка». Загрузка шла уже больше часа, отчего можно было сделать вывод, что ничего грузиться не планировало. Просто прервалась очередная цепь прогнозируемого прошлого. Какой-то из серверов пришел в негодность и связь с ним пропала.

— Попробую, но…

— Это критически важно. Мы должны ее вытащить.

Самолет опять тряхнуло. Ульянчев почувствовал, что он пошел на снижение. Загорелась надпись: «Пристегните ремни». Он нащупал ремни и выполнил указание.

— Делаю все, что в моих силах.

5

— Предложение отправить дополнительную группу за Алиной Громовой отклонено в связи с неоправданными рисками для состава…

— Кто придумал это дерьмо?! Я хочу связаться с главным.

— Ты можешь много чего хотеть, но это приказ, а не предложение потрепаться за бутылочкой пивка.

— И что нам теперь делать?

— Дай мне пять минут, я, кажется, придумал.

— Я подарю тебе свой «Фокус».

— За что? Разве мы не друзья? К тому же он наверняка засран птицами по самую антенну.

— У меня нет антенны. Скрутили пару месяцев назад.

— Мне не нужна машина без антенны. Давай скорей, может статься, наша спешка может стать критически важной.

6

Он не имел ни малейшего представления, где они оказались. Самолет вырвался из низко летящего тумана и едва ли не сразу оказался над взлетной полосой. Из плотной дымки с трудом просвечивались огни, слева угадывались очертания нескольких построек из стекла и стали.

Он подумал, что может все узнать у навигатора, встроенного в телефон. И как он раньше не догадался? Ульянчев достал телефон и к своему изумлению увидел, что навигатор не может показать координаты. Мало того, программа прогноза погоды тоже не могла определить его местоположение и просила вручную внести данные.

Единственное, что можно было сказать с уверенностью — это определенно не крайний север, на который ставили некоторые пассажиры. Он видел бескрайнее зеленое море леса, возвышения гор и проплешины высоких скал. Затем самолет соприкоснулся с землей и туман поглотил взлетную полосу.

Едва самолет остановился, к нему начали съезжаться автобусы и военные грузовики. Их сопроводили из самолета к автобусам и попросили выключить телефоны.

— Можете не выключать, — сказал высокий широкоплечий мужчина, одетый в камуфляж и черный берет. На поясе кобура, слева и справа автоматчики. — Но велики шансы, что ваши средства связи могут быть повреждены. Я обязан вас предупредить, а решение принимать вам.

Ульянчев смутно представлял себе принцип действия средств РЭБ, но решил не испытывать судьбу. Помимо телефона, он извлек аккумулятор также и из ноутбука.

Затем их рассадили по автобусам и через десять минут автобусы построились в колонну, в голове и в хвосте которой следовали «Уралы» с автоматчиками.

Рядом с Ульянчевым сидела незнакомая ему женщина и все, что он мог сделать, так это закрыть глаза и попытаться поискать способы спасти Громову. Она просто обязана выжить в этой мясорубке.

Ехали они около получаса по отличной асфальтированной дороге со средней скоростью девяносто километров в час. Двух полосная дорога посреди хвойного леса. Где же они находятся? Подмосковье? Средняя полоса России? Черт его знает. Где-то очень далеко. Он летел четыре часа без пересадок из Крыма и мог оказаться где угодно. Может, даже в Пакистане. Интересно, в Пакистане есть такие высокие ели?

Автобусы остановились перед КПП. Колючая проволока, военные при полном обмундировании, стационарные пулеметные точки… Стволы направлены в салон автобуса… В автобус вошел солдат с автоматом наперевес. Короткий взгляд на пассажиров, затем долгая проверка документов, протянутых водителем. Солдат не интересовался багажом, не планировал искать запрещенные предметы и кондрабандный алкоголь. У него наверняка есть информация о присутствующих в автобусах людях. Он следовал совершенно иным алгоритмам, чем те, которые заведены в аэропортах и пунктах пропуска.

Наконец он кивнул и покинул салон. Дверь закрылась, водитель что-то пробормотал недовольное, что говорят начальнику, когда тот уже ушел из офиса. Дула пулеметов отвернулись сторону, солдат, все это время ожидающий снаружи, быстро убрал усеянную шипами змею-гармошку. Автобус медленно тронулся и принялся объезжать бетонные блоки, расставленные по дороге так, чтобы транспорт ехал змейкой максимально медленно. Водитель крутил рулем и продолжал бубнить что-то нечленораздельное.

Затем они минут тридцать ехали по лесу. Среди деревьев проглядывали невзрачные серые строения, крыши которых были усеяны шпилями антенн. Когда пропало солнце, и их накрыла густая тень, Ульянчев понял, что они приближаются к горе. Причем автобус ехал ровно, не поднимаясь по склону, а скорей спускаясь. Лес пропал, теперь они ехали мимо бетонных опорных стен, которые становились все выше с каждым метром. В салоне стало сумрачно, но очень быстро снаружи в салон проник белый свет прожекторов. Они въехали в тоннель.

Сразу стало прохладно, падение температуры почувствовалось в салоне мгновенно, едва солнечное тепло сменилось рассеянным светом прожекторов. Грубо обработанные стены, выдолбленные в горной породе, ряды толстых кабелей, протянутые мерах в пяти над ровной бетонной дорогой, которая по ширине легко вмещала два грузовика. Яркие фонари равномерно разгоняли темноту и, если не обращать внимание на следы бура и зубцов ковша экскаватора на стенах, можно было бы допустить, что они находятся на подземной парковке, а не глубине горы. По железным желтым конструкциям сновали десятки людей, несколько раз вспыхивала сварка, и он видел сноп остывающих искр, падающих с лесов. Они обогнали погрузчик, у которого на вилах покачивался поддон с коробками. За рулем сидит молодой парень в военной форме, и как Ульянчев ни старался, ему не удалось разглядеть шеврон на рукаве. Черт его знает, к какому роду войск он принадлежит.

Через минут десять автобусы начали замедлять ход и, наконец, остановились.

Они прибыли в убежище.

7

В совокупности он пробыл без связи с окружающим миром около часа. За это время многое изменилось и ему понадобилось немало времени, чтобы вникнуть в происходящее.

Поступили новые данные, согласно которых все еще хуже, чем было. Ульянчев погрузился в отчеты, пока его сопровождали в комнату, где ему предстояло жить. Бесконечные коридоры и лестницы, он при всем желании не запомнил бы дорогу, а посему читал отчеты прямо на ходу, следя лишь за тем, чтобы не споткнуться о ступени или жгуты проводов.

С Михалевым они разделились, но перед этим тот обещал выйти на связь, как только у него будет что сказать. Ульянчев рассеянно кивнул, поглощенный ужасающим отчетом. В конце концов, он остался один в маленькой комнатке. Узкая кровать, стол, вентиляционный канал, розетки для техники, пароль для сети.

Он быстро подключил ноутбук и вошел в сеть. Мессенджер мгновенно показал несколько десятков пропущенных сообщений. Телефон не ловил сеть и мог служить разве что часами и записной книжкой. Все коммуникации проходили через внутреннюю сеть, которую, он в этом не сомневался ни на минуту, прослушивали и просматривали. Хоть так.

Он связался с Михалевым.

— Сеть прослушивается.

— Не сомневаюсь. Мы законопослушные граждане, пусть слушают. К тому же, мы на режимном объекте. Здесь просто обязаны следить за всеми.

Михалев показал, как настроить телефон на работу в беспроводной сети. Теперь у Ульянчева развязаны руки и он может поддерживать связь с Михалевым, находясь в любой точке объекта.

— У меня нет доступа к оперативной обстановке.

— Там совершенно безумная защита. Да я и не рискнул бы совершать движения, хоть на миллиметр отличные от регламентируемых прямым приказом.

— Что в Крыму?

— Я не знаю. Сделал все, что мог. Если у Громовой есть хоть толика удачи, она выберется.

— Черт, я даже не знаю, к кому обращаться, чтобы мне дали доступ.

— Не факт, что тебе его вообще дадут в ближайшее время. По крайней мере, до тех пор, пока не созовут какой-нибудь брифинг, или как это в подобных заведениях называется.

— Я буду в своем ээмм… номере.

— На связи.

Глава шестая

1

Проблема Алины заключалась в том, что она не могла выбить заднюю крышку шкафа. В идеальном мире тыльная сторона шкафа состоит из податливого дешевого ДВП, прибитого к каркасу скобами. Но в жестоком мире ее реальности обитали шкафы с фанерными листами, прикрученными саморезами. Так как она находилась практически под водой, ударить с достаточной силой не представлялось возможным. Она колотила ладонями по крышке, но та не поддавалась. Ей предстояло захлебнуться в сточных водах.

Где нож?

Паника бесцеремонно разгоняла все рациональные мысли, и о ноже она вспомнила, уже скрывшись под водой едва ли не полностью. Воздушной прослойки оставалось сантиметров пять. Плюс пребывание в холодной воде не способствовало ясности мышления. У нее оставалось может несколько минут, прежде чем она захлебнется или умрет от переохлаждения.

Нож…

Она начала впадать в оцепенение.

В заднем кармане. Шевелись же.

Она провела немеющей рукой по штанине и действительно нащупала складной нож. Пальцы потеряли чувствительность, и извлечь из кармана нож стало целым испытанием. Все же ей удалось достать нож. Она открыла лезвие зубами, чудом не раскрошив эмаль, и, не мешкая, воткнула острие в стык боковой стенки и листа фанеры. Со всех сил продавила лезвие как можно глубже, и начала исступленно пилить податливую фанеру. Сменила руку, так как правая рука перестала слушаться из-за онемения и усталости. Левой рукой получалось в разы хуже, но дело продвигалось.

Конец ознакомительного фрагмента.