Не как у всех

Olga Vogue

Foot loose and fancy free! – говорим мы на английском языке, что значит: «Расслабьтесь и получите удовольствие!»Прошлое в прошлом, будущее еще не наступило. Каждый момент вашей жизни – он уникален, неповторим и бесценен. Наслаждайтесь им! Как быть счастливым или научиться им быть? Как быть любимым или научиться любить? Об этом и еще о многом другом моя история. Никогда не поздно что-то менять. Можно поменять свою жизнь к лучшему и в двадцать, и в пятьдесят, и позже. Удачи Вам и любви!

Его голубые глаза, смотрящие далеко в небо, улыбались и, казалось, о чем-то говорили. А тело, как у разбитой куклы, небрежно валялось на мокром холодном асфальте с оторванными рукой и ногой… Я что-то кричала ему, а он все молчал и молчал… И не ответит мне теперь уже никогда… Совсем никогда…

www.olgavogue.com

Instagram: Olgavogueedinburgh

Дизайнер обложки Виктория Сакши

© Olga Vogue, 2023

© Виктория Сакши, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-4483-6293-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Как тяжело утром отрывать голову от подушки. Так и хочется еще поваляться, понежиться и насладиться последними минутами приятных снов. Они как мягкие, белые, пушистые одеяла накрывают тебя теплом и ты видишь сказку, в которую хочется верить. И так не хочется просыпаться, понимая, что ты опять попадешь в ту реальность, которая здесь и сейчас.

— И почему я здесь?

Этот вопрос, все также парил в воздухе, как белый аист.

Последние яркие картинки моего сна, вдруг резко оборвал знакомый голос.

— Где мои носки?!

— Где мои трусы?! — орал мой папа, подскакивая с кровати, бросая свой колючий взгляд на будильник и понимая, что времени на сборы уже мало.

Мама почему-то всегда все перекладывала и перекладывает с места на место. Мужчины любят где положил, там и взял. Это я теперь из опыта понимаю и никогда не трогаю мужнины вещи.

— Сколько можно ждать?!

— Ну почему каждое утро одно и то же?!

— Ну почему все в одно и то же время хотят в туалет?!

— Я же на работу опаздываю! — задыхаясь от гнева, продолжал он, пытаясь достучаться до мамы в ванной комнате.

А она и не думала торопиться.

— Ничего, подождешь!

— Нужно уступать женщинам!

— Мы — женщины должны быть в приоритете! — всегда повторяла она.

— Вставай раньше, чтобы быть первым в очереди! — продолжала мама, обращаясь к нему, сдержанно и лаконично выбрасывая свои фразы одну за другой от-туда, из-за двери.

А я уже представляла ее улыбающееся, милое личико, лукаво смотрящее в зеркало. Так начиналось каждое утро.

Родилась я в хорошей, по тем советским временам, интеллигентной семье.

Как же они жили — то, интеллигенты в Союзе?

Звучит красиво — интеллигентная семья!

Кажется, ну все должно быть красиво и гармонично, как-то по-особенному, но не тут-то было.

Мама — врач, папа — старший преподаватель на кафедре легкой атлетики в Институте Физической Культуры и Спорта. Я ими очень гордилась. Гордилась самим статусом — интеллигенты. Это было очень приятное чувство, потому что в нашем классе у всех родители — заводчане, а у меня не как у всех — интеллигенты. Мне казалось, это выделяет меня из толпы, делает какой-то особенной и необыкновенной, не как все. И как оказалось, в жизни у меня тоже все не как у всех. Даже когда аппендикс удалили, шов развалился и я в больнице провалялась не две недели, как положено, а четыре. И шов у меня теперь на полживота, а не как у всех — маленький и аккуратный.

Ходила я в музыкальную школу опять же, не как все. Удовольствие это недешевое было и не каждая семья могла себе это позволить, а меня баловали.

И к тому же, как оказалось, у меня был музыкальный слух. Мне даже пианино купили. Ни у кого не было, а у меня было. Долбила гаммы часами напролет и быть не как все уже не так — то было сладко.

— И за что мне такое наказание? — бормотала я про себя, начиная играть опять новую гамму, бросив предыдущую, потому что в десятый раз споткнулась.

— Все дети, как дети на улице гуляют, а я?

— Как проклятая какая-то сижу здесь и все играю и играю…

— Зачем мне все это? — поворачивая голову к окну и видя своих подружек, играющих во дворе, причитала я.

Трудно было, но я старалась, потому что хотелось все-таки от всех чем-то отличаться и быть особенной, быть лучшей, не как все!

Нередко плакала, потому что нелегкое это хобби — игра на пианино. Частенько тройки получала, а хотелось всегда пять, да не тянула. Никогда не считала себя талантливой, но была и есть трудяга.

Почему-то на академических концертах у меня всегда потели руки и техника моя снижалась, соответственно и оценки. К тому же у меня был постоянный панический страх перед экзаменаторами. Мой преподаватель Ирина Вадимовна Блохина, как сейчас помню, всегда давала мне довольно сложные произведения, не как всем. Вот интересно, почему? Наверное, она все-таки верила в меня и в мои возможности? К примеру, мы играли концерт Баха для фортепиано в четыре руки. Это довольно сложно, но очень интересно и необычно, и опять же не как у всех.

«I am the only child» — это значит, что в нашей семье я один единственный ребенок.

У меня не было ни брата, ни сестры. К счастью это или к сожалению, но у меня нет опыта с кем-то что-то делить. Несмотря на это, чувства жадности и скупости у меня абсолютно отсутствуют. И я, как мне кажется, выросла хорошей, доброй, щедрой женщиной. Последнее сниму и отдам, если нужно, без всякого сожаления и с удовольствием.

Мама пахала «на полторы ставки» — это термин у медиков такой, стараясь побольше заработать. И она очень хорошо зарабатывала по тем временам, рублей сто двадцать, сто пятьдесят в месяц. Работа была очень ответственная и сложная — трансфузиолог. Заведующая станцией переливания крови, так звучала ее должность.

Я всегда любовалась ее белоснежным халатиком, когда изредка забегала к ней на работу, и высоким, хорошо накрахмаленным, таким же белоснежным, высоким колпаком, которым она прикрывала свои густые, каштановые волосы. Держала она себя всегда очень уверенно, четко и красиво говорила, чувствовалось что она — руководитель. Кругом была идеальная чистота и пахло нашатырем.

— Какая же она у меня все же красивая! — восклицала я про себя.

— Ей так к лицу этот халатик и колпачок!

— Может, тоже в Mед податься?

— Скоро выпускной, а я так и не решила куда? — спрашивала я себя, любуясь мамочкой.

Каждый день для нее был рискованным и очень ответственным, потому что вся ее деятельность касалась человеческой жизни. Одна малейшая ошибка и человек мог умереть. Любила моя мамочка рискнуть.

Я ее видела только по утрам и по вечерам. Ни одной сказки она мне в детстве не рассказала, но утром, перед школой, она ежедневно заплетала мне, полуспящей, волосы в косу и у нас всегда было что «пожрать», как она говорила.

Не так как у моей подруги Тани. Заходишь к ней домой, а мама ее кричала с кухни:

— Мяса нет, жрать нечего! — и закрывала дверь перед носом.

У моей мамы все наоборот. Заходишь к ней в дом, первый вопрос с порога:

— Кушать будете?

Для нее питание всегда было важно, ведь она же врач. Пол не помоет, а покушать есть всегда.

Папа все искал молодые таланты и лепил из них мастеров спорта. Мне казалось, что он действительно нашел себя в этой жизни и выглядел очень счастливым мужчиной. А что может быть еще лучше, когда у тебя любимая работа?!

Роста он был невысокого, среднего, можно сказать. Но был достаточно хорошо сложен и обладал упругими, подкаченными мышцами, а также шикарным прессом, чем всегда очень гордился. Папочка для меня был и есть пример для подражания, как же все-таки можно да и нужно выглядеть в его возрасте. А ведь ему уже пятый десяток пошел. Каждое утро он с радостью торопился на работу, где его ждали любимые ученики.

Он наслаждался своей работой!

Часто уезжал на сборы, т.е. в командировки куда-нибудь на юг, месяца на два, на три, прям как на вахту. Но всегда возвращался с полными сумками подарков для меня и для мамы. Видимо все-таки скучал и любил нас.

Его я видела только по выходным. Потому что утром, он еще спал, когда я собиралась в школу, стараясь встать пораньше и не слышать его крики. А вечером, я обычно уже спала, когда он возвращался с работы.

Меня баловали. У меня была собака и звали его Айка. Белоснежный пушистый шпиц — мой самый лучший друг. Я с ним все время разговаривала и делилась своими проблемами. Он дружески слизывал слезы с моих глаз, после неудачных выступлений в музыкальной школе, когда я вся расстроенная возвращалась домой. И только ему я могла доверять и рассказать всю правду. И я была уверена на все сто, что он никогда никому ничего не расскажет. А вот велосипед мне так и не купили. Единственная мечта, которая у меня так и не сбылась.

Видимо, не очень уж сильно я этого и хотела, ха-ха-ха.

Мама почему-то всегда называла папу по фамилии:

— Юдин, есть будешь?

И когда я приходила к своей лучшей подруге Леночке Гремицких, то видела там совершенно другую картинку:

— Вовочка, пойдем пообедаем!

— Все готово, дорогой мой! — говорила тетя Тамара, накрывая на стол.

У них всегда была какая-то особенная атмосфера в доме, атмосфера любви и глубокого уважения друг к другу.

— Хорошо, Тамарочка, спасибо родная, уже бегу! — отвечал дядя Володя, заканчивая мастерить что-то в подсобке.

Вот повезло же Леночке с родителями, а у меня:

— Юдин!

— Юдина!

Я всегда чувствовала себя одинокой. У мамы была своя жизнь, у папы своя. Мы никогда никуда не ходили втроем ни по выходным, ни по праздникам. Даже спали они всегда в разных комнатах.

Порой я задавала себе вопрос:

— А как же я-то получилась?

— Ну ничего, как-то получилась и выросла!

Папа почему-то маму всегда ревновал.

Красавицей ее не назовешь, но изюминка в ней все-таки была, и я, так понимаю, мужчинам она нравилась. Скандалы дома были частенько, да и с бланшиками на моей памяти мама раза три-четыре ходила. Смотрела я на все это безобразие и говорила себе:

— Вот в моей семье все будет по-другому!

Когда они скандалили, папа всегда заканчивал одной и той же фразой, обращаясь ко мне:

— Я живу с твоей матерью только ради тебя!

Обычно я молчала в ответ и не возражала, а сердце сжималось от боли за маму.

— Зачем,

— Зачем жить ради кого-то?

— Разошлись бы, да и точка, — думала я про себя.

Я так устала от этих скандалов и не могла дождаться, когда закончу школу, поступлю в институт, выйду замуж и наконец-то от них уйду. А они пусть там как хотят, сходятся, расходятся. У них и сейчас ничего не поменялось, сорок лет прошло.

Я лишь сегодня это поняла. Вы знаете, это тип людей такой. Поскандалили друг с другом и успокоились, подпитав друг друга энергией. Они от этого просто кайфуют.

Но я их очень люблю.

Они ведь мои родители.

Какие бы они не были, они мои.

И я им очень благодарна за то, что они делали и делают для меня.

Спасибо вам, мамочка и папочка!

Cаша

Мальчиков у меня никогда не было и я ни с кем не дружила. Для меня это был всегда запретный плод. Нравился один, Сережа, из дома напротив. Я за ним частенько наблюдала из окна своего дома и как же мне хотелось, чтобы он обратил на меня внимание. Да вот только не судьба, так и не обратил. Все что ни делается, все к лучшему, как говорят.

Отгремел выпускной…

Впереди институт…

— Зачем тебе мед? — неожиданно спросила мама, торопливо собираясь на работу.

— Учиться шесть лет, а не пять, как везде,

— Потом еще целый год практики, — продолжала она.

— Будешь как я, на полторы ставки вкалывать всю свою оставшуюся жизнь, а ответственность какая?

— Ты же понимаешь?

— Зачем так усложнять себе жизнь? — посмотрев на меня, задумчиво сказала она, накидывая пальто и открывая входную дверь.

— Может, тогда в автодор? — крикнула я ей в ответ.

— Давай вечером все обсудим.

— Решай все-таки сама! — захлопывая дверь, продолжила она.

— Хотя какая разница, в какой институт?

— Они все «у черта на куличках», пока доедешь, полжизни пройдет! — подумала я про себя, вспоминая, как тряслась полтора часа на автобусе к папиной тетке, в городок нефтяников, по воскресеньям, когда она мило звонила и приглашала на свои пироги.

— Может все-таки иняз?

— Ну какой из меня инженер?

— Алена, иняз это, конечно, хорошо, но это не специальность,

— Языки ты и так выучишь, когда нужно будет. А вот инженер — это специальность достойная,

— Поступай и даже не сомневайся! — слышу я уверенный голос нашей классной.

Ну вот, и Наталья Генриховна, наш классный руководитель не поддержала мой выбор.

Удивительная она все-таки и замечательная женщина. Всегда ей восхищалась и удивлялась. Как же в ней все красиво и гармонично. Удивительное сочетание женственности, красоты, ума, целеустремленности и желания всем нам помочь, подсказать, направить и выслушать. Так люблю ее. Наша вторая мама. Я думаю, мне и всем моим одноклассникам повезло. Такие люди редко встречаются.

— А что ты сама-то хочешь, Ален? — слышу я свой внутренний голос.

— Да даже и не знаю,

— Музыку очень люблю, но в музучилище уже поздно, год пропущен, сложно будет теперь наверстать,

— Да и непопулярно это — музыкант,

— Смеяться все будут.

Мы всегда во всем сомневаемся.

Вот и тогда, тридцать лет назад, я также, как и все, во всем сомневаясь, решила:

— Тогда в Автодор!

— Там мальчиков много, найду себе мужа, выйду замуж, детишек нарожаю и буду счастлива!

— А что еще нужно для счастья?

Неплохая мотивация, скажете вы.

Город наш был, да и есть небольшой.

Все институты, такие как мед, автодор, политех, находятся в одном и том же районе города. Называется он городок нефтяников. А я жила совсем на другом конце. Тогда маршруток и в помине не было. Очереди по утрам, на остановках, в час пик были бесконечные. И поэтому когда на горизонте появлялся автобус, все ожидающие, как сумасшедшие, снося всех и все на своем пути, старались первыми оказаться у дверей автобуса, заняв место поудобнее.

И вот набившись, как «селедки» в банку, уткнувшись в чью-то спину, тряслись мы час, а то и больше в этом автобусе, пока нас не вытолкают где-то у телецентра. А там, можно было бы уже и пешочком до института пробежаться.

И так начиналось каждое утро.

Для всех это казалось нормой и выбора у нас другого не было. Обладателями автомобилей были избранные, почти небожители. Это сейчас автомобиль не роскошь, а средство передвижения. А тогда, о транспортном средстве оставалось лишь только мечтать.

Это был конец восьмидесятых…

И вы знаете, это были особенные годы.

Мальчиков в институте действительно было много. Поглядывал на меня один. Чувствовалось, что я ему симпатична. У него было очень красивое имя — Александр. Высокий, статный, мускулистый в плечах, рыжие, коротко подстриженные волосы, улыбка во весь рот, зубы золотые. Шикарный культурист. Тогда это так модно было. Просто красавец!

Учился он на том же курсе, но на другом факультете. Уважаемый человек. Таких были единицы. Красивый, молодой, спортивный, вежливый, тактичный, как сказала моя подруга Ленка Скребатун:

— Алена, это твой шанс!

— Не будь дурой, не упусти его!

— Парень классный, если сделает предложение, даже и не сомневайся, выходи за него замуж!

— Будешь за ним, как за каменной стеной!

Нам всем в жизни даются шансы. Только вот почему — то мы их не видим и не чувствуем порой.

— А почему?

— Да, перспектива неплохая, — подумала я.

— Только вот он рыжий, — и задумалась, — Дети ведь тоже рыжие будут?

— Нет, не хочу, опять не как у всех.

Саша был очень настойчивый парень и по всей видимости знал, чего хотел. Начал за мной осторожно и красиво ухаживать.

Он провожал меня домой, каждый день, после занятий. Гуляя по парку, он с легкостью поднимал меня и нес какое-то время на руках и я казалась пушинкой в его крепких объятиях. Мы о чем-то все время разговаривали и не замечали, как доходили пешком до моего дома, в Ленинске. От него исходило особое тепло и умиротворение. С ним было так хорошо, спокойно, легко и уютно, как будто ты одела на себя теплую мягкую норковую шубку в морозный зимний денек и тебе никак не хочется ее снимать, придя домой. Желание лишь одно, завалиться с ней в постель и не расставаться до утра.

Все было просто сказочно.

Иногда Саша приходил ко мне домой, по вечерам.

Обычно мой папа сидел в трусах, в зале, на диване и ужинал, уткнувшись в телевизор. Обняв кастрюлю и что-то там из нее кушая, он кричал мне сидящей в спальне:

— Алена, иди встречай!

— К тебе опять жиртрест пришел!

Он так Сашу называл.

— Ну да, большой он и крупный очень,

— Культурист все же, — вступая на его защиту, бормотала я.

— Но ведь спортивный, а не кусок какого-то сала! — заглядывая в зеркальце, подкрашивая губки и готовясь к встрече, продолжала рассуждать я.

Мне было обидно за Сашу и что мой папа дал ему такое некрасивое, незаслуженное прозвище. Уж очень хотелось мне, чтобы он все-таки понравился моим родителям и они оценили мой выбор. Но по-моему, на тот момент им вообще было все равно, где я и с кем я.

Мы сидели в маленькой комнате, где я решала ему сопромат. Жизнь текла спокойно, часы казались бесконечными. Мы даже не целовались никогда, не говоря уже о большем. Он позволял себе лишь обнять меня и прижать к своей широкой груди, иногда чмокнув по-дружески в макушку. Саша почему-то очень стеснялся, а я это чувствовала, видя, как на его круглом, широком лице появлялся легкий румянец. Я старалась этого не замечать и не смущать его, но в тоже время мне так хотелось к нему прикоснуться. Прикоснуться губами и почувствовать его. Но я так и не решалась. Опыта с мальчиками у меня никакого не было, а глупой показаться не очень то и хотелось.

Его отношение ко мне напоминало отношение к красивой бабочке, внезапно прилетевшей и севшей на его ладонь. Он с интересом наблюдал за мной, любовался, изучал, стараясь не спугнуть и бережно меня охранял.

А мое? А мне просто было хорошо и спокойно с ним. Я ни о чем не думала, наслаждаясь этими минутами и часами, проведенными просто вместе и просто вдвоем.

Мы никогда никуда не ходили, в лучшем случае в кино, по выходным, иногда. Все как-то по-домашнему. То у него, то у меня посидим.

— Прям как великовозрастные дети, — посмеивалась я над нами.

Так полгода пролетели.

Приближались зимние каникулы.

— Слушай, давай сьездим на турбазу, в Чернолучье?! — вдруг предложила моя подруга Томка.

— Отличная идея, в полне доступная и недорогая, — согласилась я, начиная тут же мечтать о том, как мы в скором времени сможем там расслабиться.

Недолго думая, забронировали номер, купили билеты, час на автобусе и ты попадаешь в райский, зимний уголок. Природа здесь тихо и безмолвно спит вдали от городского шума, закутавшись в снежные сугробы белого одеяла. Слышно лишь щебетание зимних птиц, сухой хруст веток в лесу. Свежий морозный воздух хвои. Только ты и природа.

Полное умиротворение.

Иван

Именно здесь, на природе, в этом тихом райском зимнем уголке, мы с ним и повстречались. Взглядами. И между нами появилась какая-то невидимая ниточка, какая-то связь. Нет, это не любовь с первого взгляда, больше, я бы сказала, наверное, симпатия. У него была своя веселая компания, у нас своя. И как часто бывает, как в той песне, помните:

Люди встречаются…

Люди влюбляются…

Женятся…

Не подумайте, что это был парень моей мечты. Изначально он начал ухаживать за моей подругой. Только вот почему-то позже, обратил все-таки и на меня внимание. Для меня это было удивительно и немного странно. Но буквально через несколько дней, он был уже мой. Как игрушечный бумажный парусник в ручейке, который пустили по течению, он плыл, плыл и вдруг остановился у маленького бережка, которым оказалась я. Звали его Иван.

Полная противоположность Саше.

Учился он на том же факультете, что и Саша, лишь на год помладше. Ну и меня, получается тоже. Я жутко этого стеснялась, не знаю почему, гордиться нужно было. Очень веселый и жизнерадостный, увлекался боксом. Закончил престижную школу, жил в престижном районе, в очень модном по тем временам доме, в самом центре города. Но совсем не домашний парень. Иван был диск-жокей. Это было его самым любимым хобби и увлечением. Ну а мне, как девушке, которая очень любит музыку и увлекается ей, конечно же это хобби очень было по душе. Так вот именно музыка нас сближала и объединяла.

Иван начал водить меня по ресторанам, дискотекам, где я никогда до этого не была, да и не мечтала даже о такой роскоши. Он как-будто открывал занавес другой, запретной для меня и недоступной жизни, более веселой и увлекательной. Я кружилась в танце на дискотеках до утра, каждые выходные. Моя душа пела и плясала. Поэтому Саша как-то так потихонечку стал уходить на второй план. Он никогда меня никуда не водил. Дружба с ним казалась мне скучной и однообразной.

Еще полгода пролетели…

Я долго мучилась, сомневалась, переживала и в конце концов решила честно ему признаться, что хочу с ним расстаться.

Мы гуляли в парке у кинотеатра «Маяковский» и я все никак не могла начать этот разговор.

Я обдумывала каждое слово, я ловила момент, пока он увлекательно рассказывал про своих племянников, приехавших на каникулы и чудивших в его родительской хрущевке. Рассказать ему всю правду для меня оказалось мучением. Мне проще было соврать, наврать, придумать какую — то сказку, но ведь это было бы не честно и я наконец — то решилась.

— Саш, я… хочу…, — тихо начала я и последовала долгая пауза.

Мои щеки начинали пылать. Я всегда жутко краснела, когда волновалась.

— Саш… — пыталась начать я снова, а он все продолжал что-то там рассказывать, не обращая на меня никакого внимания.

— Я встретила другого… — быстро и громко выпалила я с трудом, буквально поборов себя.

Он резко замолчал… Повернулся ко мне и… Я резко опустила глаза вниз, боясь встретиться с ним взглядом. Наступила гробовая тишина. Я слышала только шелест распускающейся листвы и порывы прохладного майского ветра. Наступила пауза. Тишина становилась мучительной.

— Я думаю, ты меня правильно поймешь? — выдавила я из себя, изо всех сил стараясь тут же закончить этот неприятный разговор и продолжая смотреть куда-то вдаль. У меня не хватало духа посмотреть ему в глаза.

— Давай останемся друзьями? — робко продолжила я, и мои слова повисли в тишине.

— Ты не против? — добавила я, со страхом поворачиваясь к нему и боясь встретится с ним опять взглядом.

Но он уже отвернулся, и по всему было понятно, что потерял всякий интерес к нашему разговору.

Саша продолжал молчать. Я начала искать взглядом его глаза. Мое сердце стало колотиться все чаще и чаще, и я изо всех сил старалась скрыть панику, которую начинала испытывать. Меня охватило огромное чувство вины и бросило в жар. Я вся вспыхнула, как огонь, и почувствовала, что мне не хватает воздуха. Я начинала понимать, что эти слова причиняют ему огромную боль, но обратной дороги уже не было.

Я думала, я на правильном пути.

По-моему, я никогда ни о чем не думала, а также плыла по течению, как и Иван. Хорошо бы иногда и подумать. Ну да ладно. Вот как-то так. Жизнь вошла в определенную колею. Мы дружили, гуляли, но теперь только с ним, с одним, с Иваном.

Первый поцелуй…

Первый сексуальный опыт…

Боже, как я этого боялась. Но когда-то это должно было случиться! И, конечно же, случилось…

Еще четыре года пролетели…

А мы все также были вместе. Изучали друг друга, как мужчина и женщина, росли, становились взрослыми, но вот планов и перспектив совместных не было. Да мы и никогда не обсуждали наше будущее. Нам было просто хорошо вдвоем сегодня и сейчас, и ни о чем большем мы не думали. Теперь мы плыли по течению вместе. Распределение на носу. И вот тут-то встал вопрос, оставаться мне в городе или ехать в другой. Конечно, не хотелось покидать родные края, да и родителям это совсем не нравилось. Ведь I am the only child.

— А что, нет никаких вариантов остаться в городе? — с надеждой в голосе спросила мама поздно вечером в день своего рождения, когда гости уже все разошлись и мы присели с ней наконец-то немного поболтать.

— Конечно есть, — задумалась я и через пару минут глубоко вздохнув, с грустью закончила:

— Можно замуж выйти.

— И…?

— Может, это и неплохо?

— Сколько можно уже дружить?

— Пора бы уже и определиться, — продолжила мама, вставая из-за стола, метнув свой взгляд в сервант, где стоял ее любимый японский сервиз, который она доставала только по праздникам и только для гостей, а я никак не могла понять почему? Почему мы не пользуемся этими красивыми кружечками каждый день? Мы что, чем-то хуже гостей? Мы всегда прячем красивые вещи или посуду куда-то в шкаф, сервант, бережём для особых случаев, для гостей, а зачем? Почему мы не радуем себя красивыми вещами каждый день?

Ведь каждый день — он уникален и неповторим.

Радуйте себя каждый день и каждую минуту!

— Тогда железно оставят, правила такие, — утвердительно закончила я, продолжая наблюдать за мамой и ее движениями. — Достанет сервиз или нет, или опять только для гостей? — подумала я, любуясь изящным, тонким, белым фарфором с нежным рисуночком на кружечках.

— Ну так, может, уже и оформите отношения? — пристально глядя на меня, продолжила наш разговор мама.

— Ну что мне, самой ему предложение делать? — слегка раздраженно закончила я.

Мама, поняв, что мне не очень — то приятно об этом говорить, тихо замолчала. Она никогда на меня не давила, да и не давит. Мама всегда оставляла выбор за мной, не давая мне никаких советов и я думаю это правильно. Как можно давать кому-то советы? Ведь это не твоя жизнь. Можно высказать лишь свое мнение, а там уж решайте сами.

Выбор всегда только за тобой.

Жизнь дана тебе и только тебе.

А помочь себе самому, ты можешь только сам.

— Слушай, Вань! Давай поженимся?! — неожиданно спросила я его после очередной встречи и сеанса «любви» у него дома.

— А что так вот вдруг? — вставая и быстро натягивая штаны, уклончиво ответил он.

И я начинала понимать, что эта деликатная тема совсем ему не по душе. Вечно этим мужикам нужно все озвучивать. Что, сами не могут догадаться, что у женщины на душе? Почему-то все нужно разжевывать бесконечно.

И я опять продолжила с легким давлением в голосе:

— Так распределение скоро!

— Могу уехать куда-нибудь в Тюмень! — начала объяснять я, думая о том, как он не может понять такие простые вещи.

— Тебя это что не смущает? — недовольным голосом закончила я, не дождавшись ответа.

Наступила пауза, и через минуты две он ответил спокойно и ровно, как будто это предложение делал не впервые.

— Ну хорошо, давай!

— Почему бы и нет?

Иван почему-то недолго раздумывал, может, любил меня все-таки?… Ну а я то для себя давно решила:

— Коль ты у меня первый, значит, будешь моим мужем!

— Хочешь ты этого или не хочешь, женим. Точка.

Даже свадьбу сыграли…

Шел дождь…

Я подумала:

— Не очень хороший знак?..

Жили мы, как все скромно, казалось, что хорошо. Тогда все жили одинаково. Как в фильме Рязанова «С легким паром», помните?

Мы все жили в одинаковых хрущевках, а кому повезло то в ленинградках. У всех стояли одинаковые гарнитуры на кухне «Ирина», а в зале «Омские стенки». Мы все ходили строем сначала пионерами в школе, а потом студентами на первомайские демонстрации.

— Мир, Труд, Май! — кричали мы хором.

Мы все пользовались общественным транспортом. Такси только по праздникам или по выходным. Мы гордились нашей страной и тем, что медленно и верно идем к коммунизму. Но, как и в любой компьютерной программе бывают сбои, мы слегка свернули и начали перестраиваться. Теперь было время «перестройки» на пути к капитализму.

Его родители выделили нам однокомнатную квартиру в городке нефтяников. У них была такая возможность. Честно сказать, в то время это было огромное счастье для молодоженов жить отдельно.

Нам повезло, там были только стены. Мебели никакой, первое время мы даже спали на полу. Но мы не расстраивались. Главное, крыша есть над головой.

— С милым и рай в шалаше! — энергично напевала я, докрашивая стену в прихожей последним взмахом уставшей руки. Пришлось все освежить своими силами.

— Еще бы и лексус в гараже, — с грустью и иронией в голосе продолжила я, медленно опускаясь на стул и тяжело вздыхая от усталости, но с гордостью любуясь результатами своей работы.

Устраивали вечера для друзей. У нас была небольшая, но очень теплая компания. Все молодые, позитивные, целеустремленные, было о чем поговорить и что обсудить.

Его папа помог устроится мне в «Омскгражданпроект», престижный проектный институт, и теперь у меня была возможность прочувствовать на практике, что же такое инженер. Я работала, Иван продолжал учиться.

Пролетели еще два года…

Родился Андрюша, наш сын. Как я была счастлива! Всегда хотела мальчика, и теперь он у меня есть! Малыш был неспокойный. Ночь спал, другую орал, как сумасшедший.

Я переехала к своим родителям.

Как сказал мой муж:

— Давай поживем ты у своих, а я у своих!

— Так легче будет и… дешевле.

Он всегда был прагматик, любил деньги и их считал.

— Хорошо, — послушно согласилась я, начиная паковать чемоданы.

Моя мама пошла нам навстречу. Приютила меня с Андрюшей, но месяца через два мой папа взорвался:

— Почему я должен не спать ночь, да через ночь?

— Я не могу нормально работать!

— Давай собирай свои манатки и шуруй к мужу!

— Пусть он ночи не спит!

— Железная логика мужчины, — подумала я про себя.

— Хорошо без проблем, — ответила я спокойно, почувствовав себя футбольным мячиком, который пинали из одних ворот в другие.

В принципе, он был прав и мы решили попробовать пожить с родителями Ивана. У них была большая, хорошая, полнометражная квартира в сталинском доме, в самом центре города и очень престижном районе.

Нам выделили отдельную комнату. Правда, моя свекровь, обходя свои апартаменты и показывая, где и что лежит, тут же предупредила:

— Вот это ваш холодильник, а это наш.

— Вот здесь будет лежать ваше мыло, а здесь наше.

— Пожалуйста, не перепутай, моя дорогая!

— Милочка, будь аккуратна! — закончила она своим командным голосом, поставив большую жирную точку, повисшую в воздухе. Не забалуешь.

Может, это и правильно. Мы ведь взрослые, детей рожаем. Жили, жили, отношения не складывались.

Я всегда говорю:

— Чем дальше, тем роднее.

Я все также чувствовала себя некомфортно.

Нет, они очень хорошие, добрые родители Ивана, но это «не мои люди». Свекровь давала свои советы где нужно и не нужно, постоянно задавая вопросы, на которые у меня не было ответов. Я терпеливо ее слушала, никогда ей не возражала и мне так захотелось от них сбежать.

— Я не могу так больше! — прижимая к себе сына, сказала я мужу.

— Давай поедем в Нефтяники!

— Я очень тебя прошу! — отчаявшимся голосом добавила я.

Олег пошел мне навстречу, и мы наконец-то решили сьехать. Та однокомнатная в нефтяниках, была моим спасением.

Опять все помыли, почистили и переехали. Никто за спиной не стоит.

— Свобода!

— Хочу в плавках пройду, хочу голая.

— Вот это счастье!

Муж пропадал на работе. Он теперь работал в райкоме комсомола. Я так и не поняла, почему он не пошел работать по специальности. Тоже инженер, как и я. Всегда к власти рвался. Генетика от папы. В общем, строил карьеру, часто по ночам. Уж не знаю, что они там по ночам строили в этом райкоме. Я, честно говоря, не обращала на это внимание. Меньше знаю — крепче сплю! Денег от него я тоже особо не видела.

Я вообще не понимаю, как мы тогда жили. На самом деле, мы не жили, мы выживали.

— А когда жить-то будем?! — все задавала я себе этот вопрос.

Заходила в магазин и думала:

— То ли молока купить, то ли что-нибудь еще.

Всегда на что-нибудь, да не хватало.

Все так жили. Перестройка. Нужно было перестраиваться.

Как говорится, родителей и Родину не выбирают.

Стремление к лучшей жизни не покидало меня, также как наверное и многих. Ломала голову, как же улучшить наше финансовое положение в семье. Ведь очень хотелось еще и одеться модненько и покушать вкусненько.

Так вот и приходят в трудные минуты светлые мысли в голову.

Довольно быстро сообразила, что поможет мне моя любимая тетя, мамина родная сестра. Жила она на Алтае и была единственный окулист на весь район. «Блат» у нее был во всех магазинах. Что хочешь, то и заказывай. Вот она то мне посылочки и присылала с дефицитным товаром. Вещички всякие модные, которые можно было перепродать и на этом заработать.

Помогла барахолка.

Помните, в Чкаловском районе, на конечной остановке автобуса №73? Так смешно об этом сейчас вспоминать, но ведь так и было. Заходишь туда, а там людей, тьма тьмущая! Несколько длинных очередей, где народ терпеливо стоит часами и что только не держит в руках. И сапожки и туфельки, и кофточки и платьишки. Чего там только не было. Там можно было купить просто все. На полках, в магазинах пусто, а на барахолке все что хочешь. Где только денег — то взять, чтобы купить все это?!

Вот я и моя подруга Галя решили:

— Идем торговать!

Ну Галя-то завсегдатай, а я новичок. Выход есть всегда. Продала пару-две колготок в воскресенье и можно жить неделю. Вот такой вот бизнес.

Весна.

Опять весна.

Замечательное время года.

Она ворвалась в город внезапно. Повсюду распускалась листва, дороги становились резко сухими, оголяясь глубокими ямами после долгой, холодной зимы. Снег почти исчез, а воздух все больше и больше наполнялся благоуханием распускающейся сирени.

Время любви…

Время новых встреч…

Весна девяностого…

— Мам, как ты думаешь, бордовый или бежевый? — примеряя фетровый беретик в прихожей, перед зеркалом и торопясь, спрашивала я.

Я все никак не могла определиться с цветом. Казалось береты, мне очень к лицу и я смахивала на «french girl». А это стильно и модно, но кроме журнала «Бурда» на тот момент я ничего и в глаза не видела, поэтому мечтала когда-нибудь попасть все же в Париж, Милан, Лондон на какое-нибудь «fashion show» — еще одна моя далекая и красивая мечта.

— Ну, ты за Андрюшей присмотришь,

— Я к обеду вернусь, хорошо? — продолжила я, бросая ключи в сумочку и торопясь на встречу с Галкой.

Она всегда была пунктуальна, в отличие от меня.

Я конечно очень стеснялась торговать на барахолке. Мне было страшно некомфортно и неприятно, но у меня за спиной сыночек, семья, поэтому мой материнский инстинкт кричал:

— Надо, Алена,

— Надо!

Стою в очереди, прикрыла свое милое личико парой колготок, чтоб никто из знакомых не узнал, рассматриваю покупателей, наблюдаю за продавцами.

— Как же мы все то похожи, — тяжело вздохнула я.

— Кто-то что-то продает, кто-то что-то покупает.

Поворачиваю медленно голову в право и вижу, как в мою сторону медленно приближается шикарный, молодой человек, в модной, черной, кожаной куртке.

Улыбается, золотые зубы блестят, рыжие волосы, уверенная красивая походка, таких мужчин трудно не заметить.

Рассматривая его, я вдруг почувствовала непонятное волнение и холодок, и даже легкую испарину по спине. Ноги мои потихонечку стали слабеть, становиться ватными. Сердце начинало биться все сильнее и сильнее. Рот мой начинал открываться непроизвольно все шире и шире. Я почувствовала себя спелым ярко-красным помидором, который перезрел и через секунду лопнет.

Минут через пять меня, как молнией пронзило.

— О боже, так это же Саша!

— Не может быть!

Я не могла в это поверить. На мгновение я закрыла глаза, в надежде, что это какая-то мистика, но открыв их и посмотрев на него, я поняла, что не ошиблась.

— Да, это он! — тихо прошептала я и у меня не было никаких уже сомнений.

Глубоко в душе я все-таки надеялась, что он пройдет мимо и меня не заметит, не узнает. Я так на это надеялась, да не тут-то было. Он медленно и верно ко мне приближался.

— Почем колготочки, девушка? — слышу я приятный, мужской голос с легким сарказмом и начинаю осознавать, что это его голос, голос Саши.

Я медленно начала поднимать в верх свои глаза, почувствовав легкую панику. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Мне так стало стыдно. Не знаю за что, может, за то, что я здесь стою с какими-то колготками, а ведь я инженер с высшим образованием. И вообще, это никак не вяжется с моим внешним обликом. Или мне все-таки было стыдно за то, что я тогда, лет семь назад, его бросила, а теперь я замужем и у меня растет сын. Может, за то, что я никак не ожидала его здесь увидеть, да еще и такого красивого, свободного, в полном расцвете сил.

Мне кажется, в одну секунду я позеленела, покраснела, посинела, побледнела и начала пылать всеми цветами радуги. Подняв глаза и взглянув на него, я окаменела.

Он стоял передо мною и светился весь от счастья, а я не могла вымолвить и слова. Пыталась пошевелить языком, а он и не думал двигаться, как-будто его заморозили новокаином.

Речь полностью отнялась.

— Здрав… те… ммм…

— Добр… ое… утр…

— Какое жалкое зрелище, — подумала я про себя и тихо прошептала:

— Где были мои глаза?

Вся жизнь с Иваном промелькнула перед моими глазами за одну секунду, как короткометражный, художественный фильм. Опять мысленно отматывая пленку назад, я вдруг поняла, что эти отношения не несут мне ничего нового и интересного. Я просто плыву по течению в никуда.

— А что дальше?

— А зачем?

— Это не та жизнь, о которой я мечтала.

Я как будто спала все эти годы в браке. А теперь я проснулась, смотрела на Сашу и видела с ним совершенно новую, другую и особенную жизнь. И мне так захотелось с ним остаться!

Я вдруг почувствовала то, давнее, давно забытое ощущение «норковой шубки», которую мне так не хотелось снимать тогда, семь лет назад, когда мы с ним дружили.

Я выглядела подавленной, раздавленной, а Саша как ни в чем не бывало:

— Привет, Алена!

— Узнала? — он широко улыбался, а его золотые зубы светились на солнце, как электрическая лампочка в двести ватт.

— Как муж?

— Как дети? — продолжал он, медленно потянув упаковку колготок из моих рук, рассматривая и улыбаясь.

Я даже и не понимала, откуда он знает, что я замужем, что у меня растет сын. Я молчала и пауза затянулась. Он видимо, увидев и поняв, что я нахожусь в состоянии легкого шока, не стал меня мучить долгими расспросами, опять улыбнулся и коротко добавил:

— Телефончик мой помнишь?

— Звони,

— Поболтаем!

И пошел…

Земля начала уходить из-под моих ног. Галя что-то у меня спрашивала, а я ничего не могла ей ответить, лишь что-то кивала в ответ. Какой-то комок застрял в моем горле и я никак не могла от него избавиться. Я не слышала ничего и никого. Я как — будто провалилась куда — то, а куда?

Картинка напоминала немое кино.

Звук отключили, а потом опять включили:

— Ты что, с дуба рухнула? — тряся меня за рукав и стараясь добиться от меня какого-то ответа, кричала Галка в промежутках между рекламой своих тряпок:

— Кому свитерочки?

— Недорого!

— Кому?..

А я стояла как одинокое дерево, без движений, с открытым ртом и застывшим взглядом.

— Плохо мне что-то, домой я поеду! — еле-еле прошептала я, внезапно очнувшись.

— Рехнулась, что ли?!

— А «бабки»?

— Ты как неделю жить — то будешь? — продолжала Галка.

— Не знаю, как-нибудь, — прохрипела я в ответ и зашагала к выходу.

Дорога домой показалась мне вечностью.

Вернувшись к маме, зашла я в спальню, села на кровать и задумалась. А жизнь как — будто остановилась. Ничего не понимаю, не слышу, не соображаю. Мамочка что-то шуршит на кухне. Илюша тихо играет в манеже.

— Ален, боюсь спросить, а что случилось то?

— Умер кто-то? — закончив мыть посуду и заходя ко мне в комнату, с осторожностью спросила мама.

По-моему, во мне умирала Алена, которая была с Иваном, а теперь рождалась новая.

— Помнишь Сашу, рыжего, учились мы вместе, в институте и он частенько приходил к нам домой?

— Папа его еще «жиртрест» называл?

— Да, припоминаю и что?

— Только теперь он не толстый, и не жиртрест,

— А очень интересный мужчина, — прошептала я вслух.

А про себя вдруг тут же подумала:

— Мужчина моей мечты.

Почему-то именно таким он мне показался.

— Я его сегодня на барахолке встретила, случайно, — все также тихо продолжила я.

— И?

— Да нет, ничего, какой-то он другой, особенный, не как все, — закончила я.

И у меня опять дух перехватило. Сердце заколотилось еще сильнее и сильней.

— Семь лет прошло.

— Это что, случайность?

— Или знак? — поймала себя я на мысли.

Нет, ничего случайного не бывает.

Тогда я этого не понимала и чисто на интуитивном уровне чувсвтвовала, что нужно что-то делать, куда-то двигаться, нужно что-то менять.

— Нет, я не могу так больше жить! — повторяла я про себя, лихорадочно начиная искать его номер телефона.

Тогда мы все в записные книжки записывали. Сотовых телефонов и в помине не было. Нашла где-то на последней странице номер его домашнего телефона, очень хорошо, «с любовью» зачеркнутый черными чернилами.

— Нет, ну вот зачем, зачем нужно было зачеркивать номер?

— Нет чтоб оставить на всякий случай,

— Вот дура какая-то! — бранила я себя, копаясь в своей памяти и пытаясь догадаться, какой же все-таки номер был на самом деле.

Первые четыре цифры можно было легко рассмотреть, ну а вот с последними двумя пришлось покумекать. Написала навскидку три номера и решила позвонить дня через три.

Духу все не хватало, готовилась, как к экзамену. Эти три дня показались мне вечностью.

Я не находила себе места, думая о том, удобно ли звонить и что он может подумать. Как начать разговор и о чем говорить. Я проговаривала каждое слово, мой голос дрожал и я понимала, что выгляжу смешно и глупо. Я просчитывала все варианты, стараясь найти самый оптимальный. Я потеряла сон и аппетит, резко похудела, смотрела на себя в зеркало и не узнавала.

Передо мной теперь стояла красивая, молодая девушка, которая расцветала на глазах, как «аленький цветочек». Я становилась какой-то другой, погружаясь в бесконечное чувство любви. Мне казалось, что у меня выросли огромные крылья за спиной и мне так захотелось летать.

— Я смогу все! — кричал мой внутренний голос.

Голова моя просветлела и я твердо сказала себе:

— Звоню!

— Надо, Алена,

— Надо!

— Если не ты, то кто же изменит твою жизнь?

Меня к нему тянула неведомая сила.

С первого раза я, конечно, не дозвонилась и со второго тоже. То мама его, то папа брали трубку. А я, как ошпаренная, бросала телефон, боясь что-либо спросить, внезапно услышав их голос. На третий раз мне повезло и Саша ответил сам, удивленный моему звонку и почему?

— Сам ведь предложил мне перезвонить тогда, в воскресенье?

— Может, просто так сказал, потому что сказать больше было нечего? — мелькнула мысль у меня.

Но через минуты две он уже с удовольствием начал со мною общаться.

Саша рассказал мне о себе, как уехал работать на Север, в Сургут к родному брату, после окончания института и прожил там год. Потом вернулся в Омск, работу по специальности не нашел и теперь работает барменом в кафе «Подвальчик», в центре города, на улице Ленина. Разговор был недолгий, на том и распрощались. Продолжения как бы нет…

— Что же делать?

— Что? — продолжала задавать я себе эти вопросы, на которые так и не знала ответов.

Неведомая сила все так же продолжала тянуть меня к нему и с каждым днем все больше и больше.

Я не могла ни о чем другом думать, как только о том, где и как с ним встретиться. Все мысли были только о нем. Я больше сама себе не принадлежала. Мне казалось, что он овладел моим сознанием. Я не понимала, что мне делать и куда двигаться, но душа моя мне подсказывала, что путь был только один, к нему на сближение.

— Буду за него бороться,

— Он мне нужен! — твердо сказала я себе.

Решила зайти к нему на работу, в тот самый «Подвальчик». Модное место в городе тогда это было, в те далекие девяностые. Можно сказать, ничего особенного, но вот там такое вкусное мясо в горшочках они подавали, что выстраивались огроменные очереди в течение всего дня. Люди терпеливо стояли и ждали, потому что действительно было очень вкусно и всегда все очень свежее.

— Деньги лились рекой, — как скажет он позднее.

Пойду, думаю, к вечеру, попозже, когда не так много людей.

— Может и поболтать опять сможем? — надеялась я.

Прихожу, а там другой молодой человек за стойкой что-то колдует. Подхожу и спрашиваю:

— Здравствуйте, а могу я Сашу увидеть?

— Да, конечно, это я,

— Слушаю вас! — весело отвечает он.

Я замялась, не ожидав такого ответа.

— Нет…

— Вы знаете, мне… Алмаев Саша нужен, — продолжила я неуверенным голосом

— А… так он сегодня не работает,

— И будет только завтра.

— Что-то может передать ему? — так же весело и вежливо продолжил он.

— Да нет, спасибо я как-нибудь в другой раз зайду, — ответила я поникшим, грустным голосом, развернулась и хотела было уже уйти, как вдруг услышала опять его слова за спиной:

— Так завтра заходите, он точно будет.

Я обернулась и встретилась с ним взглядом. А он смотрел на меня очень виновато и лишь разводил руками, понимая, что ничем не может мне помочь.

Затем заботливо, с душой предложил:

— Может, чайку?

— За счет предприятия, — и широко улыбнулся.

— Да нет, спасибо большое.

— Попробую завтра, — тихо ответила я и ушла.

— Ну, ничего, и так бывает, — успокаивала я себя.

— Не судьба, что ли?

— Пойдем значит, ей навстречу сами! — твердо решила я.

Ну, это я о судьбе.

Я не находила себе места, часами обдумывая, как же с ним встретиться и где. И вдруг вспомнила наш разговор и то, что он рассказывал, как тренируется где-то недалеко от дома, причем упомянул где и во сколько.

— Попробую подежурить около его дома, — вдруг осознала я, решив попробовать другой путь.

— Нужно, чтобы встреча была случайной и приятной для нас обоих.

— Все должно выглядеть естественно, — размышляла я.

И вы знаете, сработало. В один прекрасный вечер я его встретила недалеко от его дома, прогуливаясь по аллее с сыном. Можно сказать, выходила парня. Вот тут-то во мне открылась потрясающая актриса. Сама от себя такого не ожидала. Оказывается, нет ничего невозможного, когда есть цель.

— Алена, привет!

— А тебя-то как в Нефтяники занесло?

— Никак не ожидал тебя здесь увидеть.

— Вот это сюрприз! — широко улыбаясь и подходя ко мне, бодро воскликнул Саша.

Такой же жизнерадостный, как и прежде, с легким румянцем на лице. Видно было, что он только закончил тренировку и возвращался домой. Для меня же это был далеко не сюрприз. Я его здесь всю неделю караулила.

— Привет! — с огромным удивлением ответила я, как — будто действительно не ожидала здесь его увидеть и мои глаза округлились.

— Надо же,

— Действительно сюрприз! — медленно протянула я своим отрепетированным тихим голоском, пытаясь скрыть легкое волнение и залилась опять ярким румянцем.

Было понятно, что я очень волнуюсь, но поборов себя я продолжила:

— Да вот, с Андрюшей решила у вас тут в парке погулять.

Я понимала, что мой голос начинает дрожать и мне все тяжелее и сложнее скрыть свое волнение.

— Местечко здесь очень хорошее для детей, — стараясь не волноваться и держать себя в руках, продолжила я, тихонечко добавив:

— Теперь вот домой возвращаемся,

— Так давай я вас провожу, — заботливо предложил он, закидывая свою спортивную сумку на плечо и с легкостью, очень быстро подхватывая Илюшу на руки.

Он весь светился и сиял, как солнышко, и был действительно искренне мне рад. Так вот слово за слово, мы опять разговорились и прогуляли уже втроем еще несколько часов, вспоминая студенческие годы и болтая о том о сем. Мне показалось, что мы и не расставались все эти годы. Было такое ощущение, что мы виделись последний раз лишь только вчера.

Прощаясь, он предложил мне встретиться снова. Чего я очень ждала и так не хотелось выглядеть слишком навязчивой. Его нисколько не смущал мой маленький сын. Наоборот, он как отец, заботливо с ним разговаривал, по-мужски, учил чему-то. Я почувствовала нас полноценной семьей и мне так с ним было хорошо и спокойно.

— Как за каменной стеной, — вспомнила я слова Ленки Скребатун.

Глядя сейчас на него, я просто кляла себя за то, что не видела его «такого» тогда в институте. И я начинала понимать, что выбери я его тогда, моя жизнь могла бы сложиться совсем иначе и мы давно могли быть уже оба счастливы. А теперь я замужем, у меня растет сын и что же дальше. Все ломать и рушить?

— Но ведь он мне еще ничего не предложил,

— Куда я тороплюсь? — останавливала я себя.

Мы провстречались две недели..…

— Знаешь, Ален, не могу я тебя обманывать и себя тоже, — начал разговор Саша, пригласив меня в очередной раз встретиться в парке у кинотеатра «Маяковский», где мы с ним расстались семь лет назад.

— Почему именно там?

— Ностальгия? — с каким-то страхом на подсознании думала я об этой встрече.

— Или он теперь хочет мне отомстить и сказать, что я ему совершенно неинтересна?

— А может, он вообще не придет? — размышляла я, продолжая трястись в троллейбусе и считая, сколько же еще остановок впереди.

— Как я, тогда давно, не пришла на свидание, в первый раз, когда он меня пригласил, — виновато вспоминала я, поглядывая в окно.

А там все расцветало и оживало.

— Опять весна…

— Лепота… — подумала я.

— Нет, он не может так со мной поступить,

— Он слишком хороший и порядочный,

— Я это чувствую!

Саша выглядел очень серьезным, немного озабоченным и не таким веселым, как в прошлый раз.

Заметив это, мое сердце заколотилось и я почувствовала легкое головокружение. В глазах моих потемнело, а мой внутренний голос кричал:

— Нет, я не хочу и не могу слушать то, что он мне сейчас скажет!

— Я этого не смогу пережить,

— У меня только одно желание,

— Хочу быть с ним!

И тут я почувствовала, как мое сердце кто-то начинает сжимать металлическими тисками медленно и верно. Мне становилось все хуже и хуже, а Саша был невозмутим и спокоен.

— Знаешь, Ален,

— Сначала я хотел просто с тобой переспать, — начал он, чтобы мужу твоему насолить, а потом подумал и решил:

— А он-то тут при чем?

Наступила пауза и он замолчал.

А я не знала, что и думать. Готова была уже завалиться в обморок. Меня начинало подташнивать и вся обмякнув, я стала терять равновесие.

Через минуту, о чем-то быстро подумав, он продолжил, глядя мне в глаза:

— Выходи за меня замуж!

Я похолодела, муражки пробежали по всему моему телу. Меня как — будто окатили ледяной водой с головы до ног.

— Что? — выпучила я глаза на него.

— К… как… замуж?

— Я… же… замужем… — еле поворачивая язык, прошептала я, не понимая что происходит.

— Ты… серьезно?

— Или это… шутка? — пыталась вымолвить я.

Я никак не ожидала услышать такое предложение, да еще так быстро. А он, не обращая внимания на мое бормотание, очень уверенно и твердым голосом продолжил:

— Я хочу уснуть в твоих волосах,

— И с чистой совестью.

— Ах этот запах весны девяностого!

Я до сих пор его помню

Я до сих пор его ощущаю.

Я до сих пор им наслаждаюсь.

Он теплый, ласковый и нежный.

Он обнимает меня и согревает.

Так началась новая страничка моей жизни.