Open look, или Счастье видеть

Olga Lars, 2023

Повесть, в основе которой тема фотографии складывается в нелинейную историю из череды воспоминаний и реальных событий, возникающих как фотокарточки из коробки. Чтобы фотографировать – нужно жить. А чтобы жить – нужно не только думать, но и примечать, видеть и чувствовать. Вместе с героем-другом, который рядом в любое время, мы гуляем и размышляем, смотрим и видим, чувствуем, снимаем. Жизнь вмиг становится счастливее и светлее, ведь фотография – это светопись. Но мы не найдём в повести советы начинающему фотографу, трюки или хитрости – это не творческий челлендж. Это путь познания и самопознания, обретения своего смысла. Живые, не ученические, занятия после каждой главы делают повесть не просто книгой, а совместным общением в настоящем времени. Подходит для детей от 12 лет и взрослым. Многие варианты занятий возможно использовать с детьми от 7 лет. Повесть иллюстрирована авторскими снимками и дополнена личными размышлениями на тему фотографии. Ткань повествования соткана из жизни автора – её личности, окружения, близких людей, дневниковых заметок и писем – и собрана в один «пазл». Яркая, ликующая и очень-очень тёплая история, которая пробуждает радость и ностальгию, прикасаясь к сердцу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава 1

Разноцветные пятна в коробке

Осенним утром холодно и промозгло. Следы ночного тумана легли густой росой на траву и тропинку. Ленивые лучи солнца сомнительно греют, но ещё немного — и вспыхнет праздник медовым пиршеством сентября. Пропитаны мёдом листья деревьев, яблоки, груши, каштаны… Птиц, которых видимо-невидимо, переполняют внутри золотые и алые ягоды. Проснулась сегодня рано оттого, что они поднимают на своих крыльях мой дом и уносят его. Щебечут без умолку, садятся на крышу и стены, облепили сад, отчего ягодные кусты сделались серые и живые.

На завтрак в моей тарелке плавает в сливках спелая малина, но вот ласточка звонко стукнула клювом в оконное стекло — тарелка опрокинулась, и сливки пролились нежным, густым пушистым снегом. Искрящиеся на солнце снежинки размером с фундук похожи на самоцветы. Затопила печку, и в прохладных комнатах уютно запахло дымком. Тонкая струйка пара закрутилась из носика закипевшего чайника. Открыла окно, чтобы запустить озябшую кошку. Вместе с ней влетел ветер, размахивая занавесками, записками на столе, читая вскользь открытую книгу. В коробке запищал маленький толстый котёнок. Кошка восторженно ткнулась влажным носом в мою разгорячённую щеку, и я наконец-то проснулась по-настоящему.

Шестое февраля 2000 года. Минус восемь. Какой странный сон…

Утро встретило летящим ввысь небом и солнцем, пока ещё сонно лежащим за рядами облаков у самого горизонта. Открыла окно, впустив эту золотую свежесть в комнату. Красиво закипает вода в прозрачном чайнике, из колонок мурлычет фортепиано. Снимаю с полки банку с шалфеем, ромашкой и липой, добавляю ложечку мёда. Новый день распускается в заварочном чайнике вместе с цветами и травами, не спеша, со вкусом, постепенно проявляя свой аромат. Открывает дверь в мир света. Солнце тёплыми лучами будит деревья, а они поскрипывают, стараясь не тревожить ещё спящий в кронах ветер. Думала, послышалось, но нет, вот он — маленький дятлик на сухой ветке отбивает морзянку. А люди бегут в метро, из метро и просто бегут.

Старенькая Мими дремлет на моей кровати, свернувшись клубком и спрятав нос. Теперь она больше спит, чем гуляет, и редко тычется влажным носом в мою щёку… а когда-то было всё наоборот. Интересно, что снится ей? Воспоминания о наших прогулках? Я дотронулась до её сухой выцветшей шерсти, но она даже не проснулась.

В тот уходящий март мне было шесть лет, я спасла её жизнь, а она в каком-то смысле — мою. Долгожданный вечер пятницы. Детей из садика забирали пораньше, и у них уже начинались выходные. Я осталась одна. Ещё какое-то время провела на улице с мальчишками, которых увели последними. А меня что, забыли? Опустошение, одиночество и страх сменились злостью и обидой. Я хотела плакать, но не могла. Вместо меня капелью плакал уходящий март, оставляя огромные лужи.

Шумно ходила туда-обратно по дорожке вдоль садика, пинала камни и всё, что попадалось под ноги. Взъерошенная, как драчливый воробей, в сбившейся развязанной шапке, с разлетающимися варежками на резинках и в больших резиновых сапогах, надетых на шерстяной носок. В руках отломленная ветка — воображаемая сабля, со свистом рассекающая воздух.

Мне не хватало только красного деревянного коня, чтобы яро скакать, разбрызгивая лужи.

Очередной камень залетел в кусты и обо что-то глухо ударился. Послышался тихий писк. Я раздвинула ветки и увидела коробку, в которой лежал котёнок. Мечта почти сбылась! Теперь оставалось не растеряться и уговорить папу взять котёнка домой, показывая всем своим видом, что он провинился и я не вынесу ещё большей обиды и разочарования. Я уверенно и нежно спрятала маленький лохматый комочек под куртку, устремив взгляд к воротам садика.

Папа приехал взволнованный и растрёпанный.

— Лина, моя девочка, мой нежный маленький Оленёнок! Прости, я отвозил маму в больницу и опоздал забрать тебя из садика.

Папа присел на корточки, а я уставилась на него глаза в глаза. Ветка выпала из рук, нос раскраснелся и намок.

— Что с ней? Папа, что с мамочкой?!

— Всё хорошо, милая, всё хорошо! Просто скоро у тебя будет братик или сестричка.

И тут я расплакалась. За эти полминуты в моей голове пронеслось целое море штормовых мыслей. Он вытер мне нос платочком, завязал шапку и крепко обнял. Из-под куртки пискнул котёнок, и папа увидел смешную мордочку, на которой расположились разноцветные пятна: чёрные, рыжие и… зелёные. Папа улыбнулся — такого чуда он ещё не встречал!

— Лина, возьмём его, отмоем и посмотрим, какие из пятен настоящие, а какие — просто грязь.

Мы весело рассмеялись, и я вдруг услышала, как котёнок тоже смеётся. Но подумала, что мне показалось. Ведь кошки не разговаривают, а тем более не смеются.

…Вообще, я плохо помню в какой момент мы с Мими стали разговаривать, а спустя одиннадцать лет и вообще сомневаюсь, не было ли всё это плодом моего детского воображения.

Сейчас радостно вспоминать своё детство, но тогда оно не казалось таким уж безоблачным, хотя в моей истории началась глава о свете, кошке и фотографии, любви и дружбе — путь, который я хочу пройти вместе с тобой. Мне приятно думать, что сейчас ты рядом, Свет мой. Можно я буду называть тебя так? Это удивительно близко к сути фотографии, которая рисует наши дни штрихами света, рисует тебя и меня. А может, проявляет?

Как тебя зовут и сколько тебе лет? В каком городе ты живёшь и в каком году? Не знаю, имеет ли всё это значение, ведь свет не ведает, что такое «далеко».

Прямо сейчас я с тобой. Или ты со мной?