Omo sanza lettere. Человек без букв

Nemo, 2023

За каждым из людей скрывается история. Нам не дано узнать её полностью, но мы можем стать её частью. И я бы очень хотел стать частью твоей истории. Пока не всё потеряно, пока ещё можно что-то исправить…

Закон сохранения энергии

Слушай беззвучие, слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, — тишиной.

М. А. Булгаков"Мастер и Маргарита"

Примостившись у старого дуба, я оглядел кресты и могильные плиты. Ставшая почти родной обитель Аида всегда манила в холодные объятия. Только здесь я оставался в безмолвии, оттеняемом биением моего сердца. Одного живого среди тысяч затихших.

Потрёпанный томик и лучи октябрьского солнца дарили мне желанное спокойствие. Но столь призрачное и хрупкое, что и страницы этой книги, готовые рассыпаться в любую секунду.

Скользя глазами по строчкам, я случайно наткнулся на карандашную надпись. Кажется, на латыни. Аккурат возле штампа.

— Готов спорить, что в том году её не было, — прошептал я, не замечая шелеста знакомых шагов, — и что за вандалы портят книги, к тому же, казённые?

— Снова монологи на трансцендентные темы? — голос Макса бесцеремонно выдернул меня в опостылевшую реальность.

— Ты даже не запнулся. Где нахватался таких слов?

— Вчера прочёл.

— Да ладно, ты умеешь читать? — насмешливо бросил я.

— Ой, Каспер, иди к чёрту.

"Считай, я уже у него", — мелькнуло в голове.

Макс выудил из кармана пачку с парящим орлом и закурил, прожигая меня колючей зеленью глаз. Я же самодовольно усмехнулся. Выводить его из себя было делом чести.

Но, видимо, приятель решил не оставаться в долгу и выдохнул клубок едкого дыма прямо мне в лицо. Я поморщился, изо всех сил сдерживая кашель.

Не выносил, когда так поступают. Однако для него делал исключение. Он был сплошным исключением.

— Походу, это верх романтики — читать на кладбище русскую классику, — парень глянул на листы, покрытые ржавчиной времени, — чё на этот раз?

Я молча показал ему корешок книги.

— Серьезно, Кас? И тебе не в падлу дважды перечитывать эту дичь?

— Трижды, — поправил я, вновь обретая голос.

— Ох, извини. Не оценил уровень твоей долбанутости, — Макс растянул губы в манере Чеширского кота, а я презрительно фыркнул.

Факт того, что разговоры о высоком не для него, был так же очевиден, как и то, что Фрида задушила платком младенца. Правда, выбирать не приходилось. Либо он, либо мёртвые.

— Наверное, для тебя это станет открытием, но есть люди, способные осилить что-то посерьёзнее плейбоя, — я наблюдал, как его улыбка медленно тает, — хотя ты здесь ни при чём. Виной всему твоя узколобость. Если бы не она, ты смог бы по достоинству оценить данное произведение.

С минуту приятель молча сканировал меня взглядом, а потом изрек:

— Я не такой, как ты.

"И слава Богу"! — подумал я.

— Но я пытался, — пробубнил Макс.

— В смысле?

— Пытался его прочесть. Но оставил эту затею после седьмого доказательства.

— Доказательства Дьявола?

— Его самого.

— Тогда ты многое потерял.

— Маловероятно, — возразил парень, спиной опираясь о сухое дерево.

Я промолчал, не желая вступать в очередную словесную перепалку. Как там говорил Сократ? В споре рождается истина? Так вот наши споры порождали взаимное желание друг друга прикончить, причём как можно скорее.

— Тебе не кажется странным? — задумчиво произнёс друг.

— Что?

— Подросток все свободное время ошивается на кладбище…

Я невольно поморщился от слова"подросток", слишком давно ощущая себя зрелой личностью, лишённой всякого налёта ребячества.

— Тут особая энергетика.

— Ну да, энергетика смерти.

— Именно, Максимус. А мёртвые умеют слушать, умеют хранить секреты. Они никогда не осудят, — откровенно поведал я, — у каждого свой фетиш. И, по сути, мы все здесь безумны.

— Не стоит обобщать, Кас, я всё ещё в своём уме.

— А ты уверен? Будь это так, тебя бы здесь не было.

— Опять говоришь загадками? — в оливковых глазах вспыхнул интерес.

— Такая у меня работа.

— В любом случае, милый Каспер, придётся вернуться в социум. Не то вконец одичаешь, — парень сделал глубокую затяжку, смакуя вкус табака, а я мечтательно выдал:

— Я предпочёл бы стать отшельником. Хотя ты прав, пора возвращаться.

Стрелки часов неумолимо тикали, приближаясь к полдевятому. Я встал, отряхивая брюки, и, нашарив в кармане"Орбит", протянул Максу:

— Классуха снова будет орать.

— Да и хрен с ней, — отмахнулся приятель, сделав последнюю тягу, а затем кинул в рот сразу две подушечки.

— Ладно, Каспер, го. Как раз ко второму успеем, — он втоптал в землю бычок, и мы двинулись к центральному входу.

Осень была на удивление сухой и мягкой, будто вознамерилась проявить несвойственную ей ласку. Словно дарила под конец зыбкую надежду миру и его обитателям. Вроде палача, дающего Га-Ноцри напиться, прежде чем его заколоть.

Серое здание, что сливалось с унылым городом, встретило нас не особо приветливо. В фойе мы зашли чётко со звонком.

— Точность — вежливость королей, — заметил Макс.

— Не в нашем случае, — я кинул беглый взгляд на расписание, — что у нас?

— Кажется, физика, — приятель запнулся, глядя куда-то через меня, — о, пацаны, — закричал он, активно размахивая руками, — Я ща, — заверил друг и рванул к нашим дноклам, пожимая каждому руку.

Мне лишь оставалось безмолвно наблюдать, как эти пустозвоны травят всё те же избитые шутки. Когда это занятие порядком надоело, я поплелся на второй этаж.

В классе уже сидело человек пять, успешно проигнорировав которых, я завалился за последнюю парту. Какого черта я здесь делаю? И, уложив под голову руки, прикрыл глаза, начиная молиться, чтобы этот день поскорее закончился.

"О боги мои! Яду мне, яду!"

— Не спи, замёрзнешь, — как и прежде, оптимистичный тон.

— Исчезни, Макс.

— А я полагал, у парней не бывает ПМС.

— Я не шучу.

— Как скажешь, — тихо проговорил друг, — И, возможно, ты прав. Жизнь — дерьмо не только в детстве.

В следующий момент я почувствовал, как мой стул резко полетел вниз, отчего я едва не свалился.

— Имбецил, — злобно зыркнув на парня, я отвернулся.

— И это всё, на что ты способен? — неудовлетворённо хмыкнул приятель, убаюкивая своих чертей, — держу пари, Каспер, небеса низвергнутся, когда с твоих губ слетит мат.

Прозвучала омерзительная трель, и на пороге возник Константин Семёнович, вузовский профессор, пришедший к нам в этом году. Я всё не мог понять, зачем ему возиться с молокососами, вроде нас, когда с теми же студентами дел невпроворот. Но, похоже, это навсегда останется тайной.

Все, у кого присутствовал инстинкт самосохранения, находились в классе. Поскольку опаздывать к профессору было крайне безрассудно, а порой и смертельно опасно.

Посадив нас, он объявил:

— Небольшой тест по пройденной теме.

— Твою мать, — послышалось справа от меня, а по кабинету прокатилась дружная волна улюлюканья.

— Не надо мне укать, — тут же отреагировал физик, — я предупреждал на прошлом занятии.

— Ты знал? — повернулся я к Максу.

— Конечно, знал. Всю ночь штудировал, — съязвил приятель и тут же добавил, — разумеется, нет. За кого ты меня держишь?

— Анастасия, раздайте, пожалуйста, — профессор передал девушке стопку тестов.

— Надо было валить после девятого, — причитал одноклассник, не в силах скрыть ужас, что грозовой тучей навис над 10"Б".

— Слишком поздно метаться с подводной лодки, — я невесомо ткнул его в плечо, — К тому же, кто-то мечтал стать врачом.

— Каждый раз об этом забываю, — обречённо вздохнул мой друг.

Система профильных классов появилась в нашей школе относительно недавно. И многие, отказываясь принимать новое, удрали в колледж. Но Макс не был бы Максом, если бы выбрал лёгкий путь.

В один день он просто решил стать хирургом, а я последовал за ним, не имея четких представлений о своём будущем. Одно я знал точно: учеба в шараге не для меня.

Так мы оказались в биохиме. Правда, не знаю, радоваться этому или…

— Я выбью нам один вариант, — решительно заявил парень.

Каким бы одарённым он ни был в профильных предметах, а в физике оставался полным профаном. В сущности, как и я.

— Каким образом ты это сделаешь?

— Видишь Настюху? — коварно улыбнулся приятель.

— Ну и?

— Она давно по мне сохнет.

— Мечтай, старичок.

— Да я тебе отвечаю, — настаивал Макс.

Когда же одноклассница приблизилась, он сделал моську кота из"Шрека"и принялся вымаливать один вариант на двоих. Видимо, сжалившись над бедным Казанова, Настя положила на нашу парту два первых варианта.

Стоило видеть лицо моего друга в этот момент. Его ликованию не было предела.

— Я же говорил, она меня хочет.

— Чудик, она тебя просто пожалела.

— Ты тупо завидуешь, Каспер, что все тёлочки тащутся от меня.

— О боже, — вздохнул я, закрывая лицо рукой.

— Не поминай имя Господа всуе.

— Да заткнись ты уже, — с улыбкой шикнул я, зачитывая тему теста, — динамика. Законы Ньютона.

— О, я знаю один, — сообщил Макс.

— Не продолжай.

— Четвертый закон Ньютона гласит, — не удержался этот баламут, — тело, прижатое к стенке, не сопротивляется, — слащавая улыбка озарила его лицо.

— И почему я не удивлён глубиной твоих познаний? — усмехнулся я, возвращаясь глазами к тесту, — вот скажи, Максимилиан, на кой черт нам один вариант, если мы ни фига не шарим?

Ровно в это мгновение в кабинет влетел семиклашка, оповещая о том, что Константина Семёновича ждет завуч. На секунду я даже поверил в силы провидения, потворствующие таким разгильдяям, как мы. А ещё говорят, у неба нет любимчиков.

Профессор критично нас оглядел:

— Я скоро вернусь. Сидите тихо и не вздумайте списывать. Я всё равно узнаю.

Неутешительная правда. Списывать физику считалось гиблым делом по той причине, что все вопросы учитель составлял сам. А ответы не прятал в ящике стола, как другие. Искать что-то в инете было бессмысленно, поэтому оставалось уповать лишь на свое серое вещество. В крайнем случае серое вещество соседа.

— Значит так, решаешь первую часть, я — вторую, — распорядился Макс, когда за физиком хлопнула дверь, — и не такое вывозили.

Я согласно кивнул, а приятель направился было к третьему ряду, но вдруг остановился:

— Эй, Кас, — окликнул он меня, — бессмертный дуэт? — парень протянул кулак, который я отбил с теми же словами.

Естественно, под выражением"решаешь"подразумевалось:"находишь умника, у которого можно скатать". Но если для Макса это не составляло труда, то с моими"коммуникативными навыками"данная задача становилась проблемой.

Уже вторую минуту я бестолково пялился в тест, в который раз перечитывая условие:"Определите ускорение вагонетки массой 400 кг, движущейся под силой 180 Н".

— За что мне все это? — жалобно простонал я, утыкаясь лицом в холодную парту.

— Вариант Б. Сорок пять сотых.

Я поднял голову, сталкиваясь со взглядом кофейных глаз, в радужке которых играли блики октябрьского солнца.

— Решила сменить дислокацию? — вопросительно наклонил голову я.

Наша отличница, а заодно и королева класса сидела напротив меня на развернутом стуле, облокотившись о его спинку.

— Тебе ведь нужны ответы, — лукаво проронила она, — всё просто. Здесь действует второй закон Ньютона.

Я посмотрел в сторону третьего ряда, глазами находя Макса, что активно дискутировал с заучкой Вединым. В кабинете стоял умеренный шум голосов, в диссонансе которых тонули отдельные слова. Все пребывали в сосредоточенной работе ума, не отвлекаясь ни на что прочее.

— А свою работу ты уже сделала?

— Слушай, — снисходительно улыбнулась девушка, — препод вернётся через 5 минут. Я могу помочь. Только давай без лишних вопросов.

Неожиданно память воскресила наставления Воланда:"Никогда и ничего не просите, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!". Быть может, мессир был прав. И я принял её помощь.

Ответ за ответом она продиктовала мне все буквы и растаяла так же внезапно, как и появилась.

— Соскучился, Каспер? — приземлился рядом мой сосед.

— А ты не видишь? Вся парта в слезах.

— Так и знал, что без меня попадёшь, — самоуверенно констатировал Макс, — удалось что-нибудь нарыть?

— Есть кое-что, — безразлично ответил я, протягивая ему листок.

— Офигенно! Я тоже сделал. Правда, не все. Несколько пропустил… Но к чертям! Рандомно поставим.

Спустя пару секунд он ошарашенно уставился на меня:

— Ты решил всё?

— Ага.

— Но как ты…

— Молча, Макс, молча, — прервал его я, украдкой глядя на одноклассницу, что так и не успел поблагодарить.

Больше приятель ни о чём не спрашивал, с чистой душой копируя мои ответы. Как и сказала девушка, профессор явился через 5 минут.

После урока я нагнал её в коридоре:

— Рит, постой.

— Что-то хотел?

— Да, сказать"спасибо", — я нервно теребил лямку рюкзака, — ты спасла мою задницу. И, к слову, не только мою.

— Пустяки, это всего лишь физика.

— Всего лишь физика, — механически повторил я, — и, тем не менее, спасибо. В рамках этой дисциплины я абсолютный тупень. Я бы даже сказал, тупень в кубе.

— Не думаю, что всё настолько плохо, — усмехнулась девушка.

— Серьезно. Я… ты знаешь, — я сбился в потоке хаотичных мыслей, впервые утратив свое красноречие.

А она ослепительно улыбалась. Смотрела бойкими глазами и улыбалась, терпеливо ожидая, пока мимолётное слабоумие меня покинет.

— Пожалуй, единственное, что я запомнил из курса физики — это закон сохранения энергии, — ляпнул я, всё-таки находя слова.

— Правда? И о чём он?

— Кто? — бестолково вытаращился я.

— Ну, закон, — Рита неопределённо повела рукой, словно этот жест вносил какую-то ясность.

— Эм, — я растерялся ещё больше, начиная злиться на свою дурацкую неловкость, — А разве ты не знаешь?

— Я знаю, но хотела проверить тебя, — глаза цвета горького шоколада светились детской беспечностью.

"Вот же дьявол! И кто тебя за язык тянул?" — я дал себе несколько виртуальных оплеух.

Но ведь я знал, я точно помнил его.

— Дай угадаю, ты знал. Просто сейчас забыл, — будто прочитав мои мысли, заключила одноклассница.

— Нет, я помню, — упорствовал я, всё больше загоняя себя в угол.

И уже продумывал план побега, как слова сами полились из чертогов разума:

— Согласно этому закону, энергия не возникает и не исчезает бесследно, а переходит из одного состояния в другое. Иными словами, её нельзя создать или уничтожить, можно лишь трансформировать.

— Браво, Громов, пять, — рассмеялась девчонка, — и почему ты запомнил именно это?

— Просто я сижу у окна.

— Что?

О боги, что я несу? Вероятно, она решит, что я представляю редкий случай олигофрении.

— Я к тому, что не люблю физику, — попытался выкрутиться я, чувствуя, как нещадно горят уши, — но мне нравится анализировать. А формулировка этого закона подтолкнула к размышлениям о смерти.

Чушь, конечно. Но, если верить ему, мы не умираем окончательно. Иначе куда девается энергия? Не в червей же? — рассуждал я, изучая рисунок замытой плитки.

Рита посмотрела на меня озадаченно:

— Выходит, то, что некогда именовалось тобой, продолжает жить дальше, только в другой форме? Своеобразная иллюзия бессмертия, — просияла она.

Я же задумался, в какой момент наша беседа приняла столь странный оборот.

— Значит, ты считаешь также?

— Физика таит угрозу для философов, — произнесла девушка, оставив мой вопрос без внимания.

— Какой из меня философ? — смутился я, — Скорее, утопист.

— Один хрен, — отрезала Рита, и мы оба прыснули от смеха, — Но в целом, Громов, я соглашусь. Смерть — это не конец пути, а лишь его часть. Когда умрёшь, колесо сансары не замедлит свой ход.

— Не замедлит ход, — в звенящем эхе простучало сердце.

— Снова ушёл в себя? — обернувшись, я увидел Макса.

— Мы тут… — когда я повернул голову, её уже не было.

–"Мы" — это кто? Ты и твоя шиза? — неистово заржал приятель.

— Да нет же, я разговаривал…

— С самим собой? — вновь оборвал меня парень, заливаясь смехом, — или с мёртвыми? Вам времени на кладбище недостаточно?

Я посмотрел на него и решил, что объяснять что-либо не имеет смысла.

— Да, чувак, опять шиза подъехала. Но ты ведь к ней привык, — я выдавил фальшивую улыбку, — пойдём на… куда, кстати?

— Алгебру, — подсказал Макс, с подозрением глядя на меня.

— Ясно, — мы не спеша последовали вдоль школьного коридора, как вдруг я опомнился, — вот же черт, ненавижу алгебру!

— Ну извини, бро, сегодня нет лит-ры, — одноклассник толкнул меня плечом и унёсся вперед.

***

— Слушай, а тебе никогда не хотелось сесть на"Харлей"и умчаться вдаль? — мы уже спускались с крыльца, когда я задал Максу этот вопрос.

— Какой"Харлей", Каспер? Ты велик-то освоил прошлым летом, — он кинул в меня насмешливый взор, — причём благодаря мне.

— Никто не умаляет твоих заслуг. Я только хотел сказать… — и вдруг до меня дошло: он все равно не поймёт, — хотя неважно, забей.

Парень усмехнулся:

— Ты пугаешь меня всё больше.

Минут через десять мы стояли у развилки дорог.

— На созвоне, Кас. Не гуляй допоздна по могильникам, — приятель похлопал меня по спине, сворачивая направо.

— До завтра, — тихо отозвался я, как обычно, срезая частным сектором.

Иногда мне казалось, что во всем мире не найдётся души, способной меня понять. Но сегодня, лишь на мгновение, я почувствовал, что меня слушали. И это было по-настоящему.

В наушниках на репите заиграл"Беспечный ангел", а путь, представляющий собой череду солнечных полос и листьев, вывел меня к дому. Однако он был фикцией. Красивой бутафорией, что создаёт видимость тепла и уюта. Немного поразмыслив, отправился в свой истинный дом.

Проходя среди надгробий, я наслаждался бескрайним покоем. Возможно, звучит как абсурд, но лишь здесь я ощущал себя дома. Бросив рюкзак рядом с деревом, что стало свидетелем всех моих тайных дум, я рухнул на землю. И, прислушиваясь к царству бесконечной тишины, почувствовал, как что-то упирается мне в спину.

Всего лишь ветка. Откинув нарушительницу покоя, я уцепился взглядом за корявый ствол.

"Не понял", — буркнул себе под нос, обнаруживая на нем засечки, которых не замечал прежде.

Чуть ниже проходила расщелина, присыпанная землей. Откопав её, я увидел небольших размеров дупло. В нём загадочно сверкал глянец чёрной ручки, на конце которой был череп. Достав вещицу, я заметил рядом толстенную тетрадь. Интересно, чей это схрон?

Любопытство заставило меня сразу открыть находку. Но каково было мое огорчение, когда я понял, что вся тетрадь исписана текстом незнакомого мне языка. Плюс её листы украшали наброски, сделанные карандашом или чёрной ручкой.

"Что за манускрипт Войнича?" — улыбнулся я, ненароком узнав одну из букв. Правда, она имела какое-то неестественное направление.

Решив проверить догадку, я включил на телефоне фронтальную камеру и навёл на страницу. Ну конечно, зеркальное письмо! И как я сразу не понял?

Первая фраза, которую мне удалось разобрать: "Жизнь — это всегда игра в одного".