Сердце Господина

Carinetta, 2016

Бог умер в одиночестве. Среди пустых глазниц и душ даже дьявол нашёл в себе сердце – давно заброшенное, давно распроданное и разбазаренное. Нет хуже зла, чем лживое добро.

Глава, сбивающая счёт. Труд и трудности труда

— Славный экипаж. — Мимо оторопевших на тротуаре Господина и его Патриама просвистел роскошный автомобиль, запустив грязную волну из лужицы под бордюром.

Брызги услужливо обогнули Господина и Лакея.

— Ах, мой Патриам, совсем скоро вы заговорите! — Господин протянул Лакею шёлковый платок. — Трудитесь! И следите за собой. У вас забиты ноздри. Позаботьтесь о своей чистоте прежде. Трудитесь — благая речь не потечёт из грязного устья! Экипаж славный! Повернём-ка его назад, мой Патриам?

Лакей вытянул из-под фалды хвост, замахнулся — и заарканил авто. Строптивый зверь, будто пойманный бык, нехотя, но безнадёжно покатился назад.

Господин приподнял кверху острый палец и согнул вниз. Вторя его движению, послушно опустилось чёрное стекло.

— Вы запамятовали, сударь!

Недоумевающий всадник не находил, что произнести. Он не находил даже, что услышать. С косыми глазами он был невероятно похож на здорово откормленного хамелеона. Сейчас он не мог решить, какой цвет ему примерить.

— Труп!

— Какого дьявола?!

— Вы труп, сударь! Но прежде вы запамятовали! Потянуть за поводья. Брызги, к вашему сведению, чуть было не оросили меня и моего любезного Патриама!

Лицо всадника смекнуло налиться красным. Он было разжал губы в гневе…

— Цыц! Вам, сударь, говорить пока рано. Конь ваш столь искусный и грациозный! А всадник, — Господин нагнулся к чёрному стеклу, — дешёвенький камушек в неподобающе дорогой оправе!

Хамелеон выкатил до мяса свои глаза и вдруг поспешил усыхать. Он худел, тощал, коллапсировал под своей тяжестью. Его кожаный наряд стройнел вместе с ним, постепенно сморщился до атласного плаща и тут же, точно плесенью, оброс белоснежными воротниками и манжетами. Неизменно большими остались только косые глаза. Хамелеон посинел.

— В карету прыжком, мой Патриам!