Зачётный профессор. Познавательный роман

AlmaZa

Чем развлекаться богатеньким студентам, как не спорами на что-то важное? Некоторые студенты так уверены в себе, что думают даже выиграть в споре, где задействован их преподаватель. Даже если этот преподаватель – женщина. Даже если это молодая женщина. И далеко не глупая.

Урок пятый: Глаза боятся, а всё равно в лес смотрят

Звонок прозвенел без опозданий. Вероника сверилась с тонкими золотистыми часами на руке, и стала ждать, когда выйдет большинство студентов, чтобы вновь предаться собственным делам и мыслям. Вопреки её чаяниям, представленный ей Тимур с первой парты прошествовал прямо к ней.

— Ваша лекция произвела на меня впечатление, честное слово!

— В самом деле? Очень приятно, — остановив руку на кармашке для плеера, она убрала её подальше и стала укладывать бумаги.

— Да, вы умеете подать материал. Казалось бы, не самый увлекательный предмет, а я слушал с упоением.

— Ну, что я могу сказать? Поступайте к нам в университет, послушаете ещё, — по-светски улыбнулась Вероника, но её самолюбие, конечно, плавилось от блаженства. Женщины-специалисты — это те женщины, которые предпочитают комплименты не внешности, а тому, что они делают.

— У меня уже есть один диплом, куда мне второй? — доверительно поведал молодой мужчина, облокотившись одной рукой на кафедру. Он же не студент здесь, ему можно немного вольностей.

— Один подставка под кружку, другой под ножку шкафа, — подошел Костя, застегнув папку для ношения тетради. По его тону слышалось, что оба документа он предложил бы засунуть кое-куда подальше, но приличия не позволяли. — В хозяйстве всё пригождается, не мелочись — поступай.

— Да как-то у меня со свободным временем туго… — извиняясь, смотрел в глаза Веронике Тимур, показывая всем видом, что если бы не обстоятельства, он бы дневал и ночевал у подножья её кафедры.

— Да, со временем у всех нынче проблемы, — собрав свой портфель, преподавательница вышла из-за трибуны.

— Могу немного спасти ваше и подвезти, или вы на машине? — уже зная, что нет, полюбопытствовал Тимур.

— Я на метро, и вряд ли нам по пути, — произнесла Вероника Витальевна так многозначительно, что впору было растеряться, но не такому опытному человеку, который поспорил завоевать её.

— Мне в Сокольники, а вам?

— Надо же, — не стала обманывать женщина, — я как раз живу неподалёку от Дворца спорта.

— Вот видите! И незачем лезть в недра земли, чтобы где-нибудь на эскалаторе или в вагоне оттаптывали ноги, — Тимур пропустил Веронику перед собой, но его чуть не толкнул Костя, последовавший с ними, — а ты?..

— Ну, мне же тоже в Сокольники. У нас же общие дела, из-за которых ты меня ждал.

Опомнившись, что именно такую историю придумали, старший на миг прикрыл глаза от огорчения. Значит, уединение отменяется, и им придётся ехать минут пятнадцать-двадцать втроем. Выйдя из здания университета, Вероника остановилась, не оглядываясь, как это делают юные девушки, которые глазами ищут пока незнакомую машину — на какой же их повезут? Женщина посмотрела на Тимура.

— Ведите.

И он подвел её к блестящему дорогому черному автомобилю, открыв переднюю дверцу.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

— О, я могу поехать и сзади, думаю, что вам с другом будет удобнее…

— Ну что вы, студент будет ехать впереди своего преподавателя? Никуда не годится, — сдерживаясь, чтобы фривольно не подмигнуть, Баскаев даже чуть-чуть склонился, приглашая.

— Классовое разделение и ущемление по социальному статусу? — протянул за их спинами Костя, — да, ты очень проникся лекцией, а, главное, изъял из неё основную мысль о том, что равенство — залог мирного существования.

— Будем считать, что тут сыграла роль половая принадлежность, — огрызнулся незаметно Тимур, хотя ему хотелось отвесить товарищу волшебного пенделя до мыса Доброй Надежды, — а теорию межполовых конфликтов я ещё не прослушал. Вы в этой теме так же хороши, как в сегодняшней?

— Не мне судить, — села Вероника вперед, поняв, что несмотря на ворчание, Константин всё-таки угнездится позади, — надо будет спросить у кого-нибудь, кто её услышит.

— Если не против, я бы мог заглянуть ещё разок, исключительно для подобной лекции, — устроившись на водительском, Тимур повернул ключ зажигания и стал выезжать со стоянки.

— Пожалуйста, приходите. — Думая, что сейчас речь сама собой зайдет об обмене номерами, Тимур просчитался. — Уверена, что ваш приятель, наблюдательный и ответственный студент, предупредит вас, когда мы приблизимся к этому разделу социологии.

— Всенепременно, — хмыкнул Костя, рассматривая за окном пока медленно проплывающие городские перспективы улиц, — я вовсе не ответственный. Просто пока ещё не потерял интерес к занятиям.

— А что, обычно быстро теряете? — обернулась Вероника Витальевна, придерживая на коленях свой портфель.

— Постоянно.

— Что ещё раз подтверждает ваш лекторский дар, — прокомментировал Тимур.

— Или говорит о том, что это лишь начало учебного года и вторая пара, — парировала доцент Черненко, успев заметить, что Костя достаточно замкнут в своих подспудных мыслях, в отличие от искреннего скептицизма, вылезающего наружу.

— О, это ещё ни о чем не говорит, — покачал головой младший, — можно потерять интерес и после первого раза.

Вероника не дотянулась лицом переглянуться с задним пассажиром, а Тимур не смог отвлечься от дороги во время поворота на большом перекрестке, но всех пронзила одна и та же идея: «Мы всё ещё говорим о занятиях? И если да, то занятиях чем?». Так как между доцентом и её аудиторией достаточно трудно незаметно завести беседу о сексуальной составляющей жизни, да так, чтобы это не было навязчивым, то Тимур решил не упускать момента и не соскользнуть с тонкой дорожки, пока на неё встали ноги.

— После первого раза интерес только просыпается, поверь мне, — менторски поднял палец вверх рулевой, хотя слова совершенно не соответствовали его поведению в жизни. На гастролях он мог пропустить за ночь через свою постель нескольких девиц, а потом даже не вспомнить, как они выглядели. Софистика Тимура, как ей и положено, была пустой и ничего под собой не имеющей, кроме желания добиться с её помощью определенных целей.

— Тебе? Тебе поверю, святой человек, — усмехнулся Костя.

— Что ж сразу святой? Никто не безгрешен, — он жалел, что позволил поехать третьему, не найдя никаких отговорок.

Не вовлекаясь в диспут, Вероника полезла за плеером, желая сделать это не привлекая к себе внимания, но Тимур заметил и тут же переключился с коллеги на более стоящий экземпляр.

— Включить музыку? Что вы любите слушать?

— Моцарт, сороковая соль минор? — предположил Костя, заретушировав насмешку в глубине имени великого композитора, нумерации его симфонии и обозначении тональности.

— Попса, как и соль минор двадцать пятая, — не на ту напал парень, — удивительно слышать от так глубоко вкапывающегося в материал студента такое поверхностное предположение о творчестве Вольфганга Амадея. Вы слушали другие его вещи?

— Разумеется, — вспыхнул Костя, не предполагая, что научный сухарь может что-то понимать в музыке. Ему захотелось заявить о своих успехах и знаниях в этой области, но поборов себя, он сдержался. — И если на то пошло, то я люблю более позднюю классику.

— Ну, а я отвечу на вопрос, — Вероника вернулась к Тимуру, предоставив «галёрку» и дальше самой себе, — я слушаю не музыку. Сейчас намеревалась Спенсера.

— Вот как? — понятия не имея, кто такой этот Спенсер, убрал палец от магнитолы водитель, — так, вы против попсы?

— Не против, но я в ней не разбираюсь. Музыка стала однотипной, искусственной и из-за студийных обработок слишком стерильной, что для меня равно мертвости звука. Я люблю живое исполнение, лучше оркестровое. Оно не ударяет басами по мозгам, разрушая их работоспособность. Вы ведь, наверняка, знаете историю музыки и современных направлений, не так ли? — уточнила женщина, не собираясь скрывать, что в курсе рода деятельности друзей. Редкий артист не имеет за плечами хотя бы музыкальной школы.

— О, так вы видели… мм… наше творчество? — сыграл приятное удивление Тимур.

— Мы знаем историю музыки, госпожа Черненко, — не сбился Костя.

— Творчество не очень, я видела ваши лица на плакатах по городу, — тихо и коротко посмеялась она, — так вот, поющие и кричащие из колонок песенки являются в наше время ни чем иным, как очередным ключом для манипуляции массовым сознанием. Замечали, что некоторые композиции совершенно не нравятся изначально, а потом вдруг вслушиваешься и втягиваешься? Это определенные ритмы и такты, обладающие способностью вводить организм в транс, или менять частоту пульса человека. А там и выброс адреналина, и своеобразное привыкание, сродни наркотическому… Многие мелодии за счет определенного ультразвукового сигнала вызывают резонанс частиц или отдельных органов. Но не все сигналы положительные. Если вибрацией «натуральных» инструментов: флейты, арфы, фортепиано — можно лечить, то техно-направления чаще действуют разрушительно. Нейроны страдают от неблагоприятного воздействия, и можно сколько угодно обвинять экологию и прочие социальные проблемы, но взгляните, что слушает нынешняя молодежь, и вы поймете, откуда столько глупых, бездушных, депрессивных личностей, нуждающихся в возвращении к гармоничному состоянию.

— Эм… — только и произнес Тимур, переваривая. Если на каждый мимолетный вопрос будет высыпаться такая тирада нравоучений, то его нейроны не выдержат первыми. Воздействие не просто неблагоприятное, оно губительное! — Вы хоть что-нибудь не знаете в этом мире?

— Очень, очень многого! — пообещала Вероника, но мужчине это обещание показалось неисполнимым.

— Как с вами сложно, Вероника, чувствую себя дураком… — ничего подобного не чувствуя, признался Тимур, если можно назвать признанием корыстный обман, претендующий на создание правдивого образа, — о, простите, ничего, что я по имени? Но я как-то… знаете, рядом с молодой женщиной всегда начинаю ощущать себя старше.

— Боюсь, старше меня вам не стать даже приблизительно, — заговорщически наклонившись к нему, она поведала лукавым голосом мачехи Белоснежки, предлагающей укусить яблочко, — давайте не будем называть меня по имени хотя бы при моём студенте, а то мой авторитет рухнет, как карточный домик.

— Женщина всё равно не может быть авторитетом для мужчины, — отозвался Костя, от которого и не скрывали заговор, — авторитет — это что-то вроде примера для подражания, и его нужно искать среди себе подобных. Женщина может вызывать лишь уважение и восхищение.

— Что тоже неплохо, — пожала плечами Вероника, — и кто же у вас авторитет? Ницше, трудоголик Кант, отшельник Шопенгауэр, кто-то ныне здравствующий?

— Стьюи Гриффин¹. Сложно регулярно быть младшим среди большой группы людей… — серьёзно пошутил Костя, но не знающая американскую мультипликацию Вероника Витальевна не смогла оценить юмора, попытавшись припомнить услышанное имя.

— А кто он?

— Не берите в голову, это ирония, — исправил положение Тимур, спеша переключить внимание на себя, — я вот поклоняюсь людям, которые посвящают свою жизнь на благо других: меценаты, альтруисты, волонтеры. Был период, когда я увлекался гандизмом… а что насчет вас? У вас есть кумир?

— Скорее нет, чем да. — И, если кто-то из присутствующих рассчитывал на упоминание Склодовской-Кюри² или Панкхерст³, то был слегка удивлен итогом: — Возможно, моя мать.

— Ваша мать? — повторил, чтобы убедиться, Тимур, — а кто она по специальности? Чем занимается?

— О, у неё даже нет образования никакого, кроме школьного, — Ника безмятежно указала на подъезд, у которого следовало её высадить, — просто она умеет быть счастливой. Это то, чего не умеют люди, умеющие и имеющие, казалось бы, всё. Вот здесь притормозите, пожалуйста. Спасибо.

Тимур, пока она отстегивала ремень безопасности, бросился вокруг машины, чтобы открыть ей дверцу.

— Не стоило, — польщено улыбнулась Вероника, находящаяся рядом с мужчиной недолго, а потому ещё не раскусившая его переигрывание. Да и разве каждого можно разоблачить? Кто поручится, что это не природное джентльменство?

Подав ей руку, Тимур довел женщину до домофонной двери.

— Вероника, вы удивительная женщина. Я ещё никогда не встречал такого уровня знаний, такой эрудиции, такого широкого кругозора. Я поражен и очарован. — Она покосилась ему за спину. Постер с рекламой свеженького сериала уже сменился на лицо какой-то актриски с баночкой всемогущего крема, омолаживающего за одну минуту на десять лет. Десять лет. Где-то такая разница в годах между ею и этим, выглядящим немного старше своего возраста, соблазнительным артистом.

— Благодарю, мне тоже было приятно познакомиться, — она принялась искать ключи от дома.

— Можем мы ещё как-нибудь увидеться? — не оттягивая, в рамках вежливой формы, спросил Тимур. Ника подняла глаза, не ожидав, что за комплиментами последует ещё что-то. Или предчувствуя, но уже не придавая подобному значения.

— Приезжайте ещё на лекции, — милостиво пригласила она, всматриваясь в стоящую перед ней фигуру. Красив, крепок, мужественен, обходителен. Очевидно, к чему он попытался перейти, но он друг её студента и открывать свои личные пристрастия с тем, с кем имеешь общих знакомых в пределах работы — неэтично.

— Только так? Иначе вас встретить невозможно? — стараясь не быть ни настойчивым, ни уступчивым, не ушел Тимур.

— У меня сейчас очень забитый график. Совещания, профессорские съезды, конференции, лекции и подготовки, — попыталась отболтаться Вероника, избегая лишней суматохи, которую создадут добавления в хорошо распланированном расписании. Но стоя в полуметрах от затянутого в лоск и блеск молодого мужчины, испытующе и с плохо прикрытым влечением смотрящим на неё, женщина ощущала в себе женщину, которая давненько никуда не выбиралась, тем более, с настолько роскошным спутником.

— Я всё понимаю, у меня самого график просто жуткий, поэтому обещаю не быть назойливым и отнимать минимальное количество времени. Хотя бы один час на ленч или ужин мне подарите? — Взвешивая «за» и «против», Ника быстренько вычислила максимальное совпадение удобства, пользы и удовольствия.

— Заезжайте на следующую лекцию. Прямо из университета заедем куда-нибудь перекусить. Вас устроит? — Не нужно будет идти на метро, доставят до дома, поест в хорошем ресторане за чужой счет. Чудесно. Денег у Ники и самой хватало, и она не была жадной, но несомненная выгода и экономия на лицо. И одна совместная трапеза ни к чему не обязывает.

— Буду как штык, — глазами, наполнившимися обожанием и вожделением, окатил Тимур женщину и, кивнув, отступил к машине. Махнув ему и Косте — в сторону автомобиля, — она пошла в подъезд.

— Что-то ты долго, она не бросилась упрашивать тебя сама взять её на пороге? — ухмыльнулся младший «соблазнитель на спор», не став пересаживаться вперед. Сзади и справа всегда ездит начальство, шефы и блатные. Он на своём месте.

— Нет, но судя по всему она не против к этому прийти, немного поломавшись. Обычная баба, ничего сложного.

— Ну да, ну да, — расплылся Костя, через призму Фрейда вспоминая её фразу, обращенную к нему: «Во время введения вы поразили нас глубоким пониманием темы». Во время введения тем сильнее поражаешь, чем глубже, всё верно. Только они, всё же, ставили на чувства, а не обладание телом и тут, по всем признакам, у него перед Тимуром явное преимущество. Ну что понимает этот жеребец в тонких материях чувствительного мира женских привязанностей? Они же не влюбляются через постель — это мужчины так могут, поэтому Костя и не хотел, чтобы дело дошло до секса. Это слишком интимно и, будь ты хоть трижды холоден и равнодушен к соблазняемой, побывав с ней под одеялом, невозможно будет отделаться от грязного чувства собственной отвратительности, если её после этого бросишь. Если сможешь, потому что секс был маленькой ловушкой для самого Константина.

Примечания

1

персонаж мультика «Семья Гриффинов», маленький мальчик, отличающийся мизантропством, но превосходящий интеллектом других, даже взрослых, персонажей

2

женщина-ученый, лауреат Нобелевской премии

3

суфражистка, одна из первых знаменитых феминисток