Пино Кобато. Alma mater

сhuch

«Если тебя квантовая физика не испугала, значит, ты ничего вней не понял…»(Н. Бор)«Для тех из нас, кто верит в физику, линия раздела между прошлым, настоящим и будущим – это только иллюзия, какой бы прочной она не была…»(А. Эйнштейн)

Если тебя квантовая физика не испугала, значит, ты ничего в ней не понял.

(Н. Бор)

Для тех из нас, кто верит в физику, линия раздела между прошлым, настоящим и будущим — это только иллюзия, какой бы прочной она не была.

(А. Эйнштейн)

© сhuch, 2018

ISBN 978-5-4490-8477-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Пино не любил, когда его называли полным имением: Пиноккио фон Кобато Урсула дель Торес ибн Абдул. Пиноккио, — Пино помнил из генетического курса по литературе, — это такой персонаж, который будучи чем-то вроде андроида, очень хотел стать человеком, причем не просто представителем рода homo sapiens, а именно genetus — рожденным. Конечно, настоящих людей, в смысле рожденных женщиной, во всем мире осталось не больше сотни, а зачатых настоящим мужчиной — и того меньше, но это не отменяло чувства протеста, когда какой-нибудь домашний робот или педагог — андроид, или даже одноклассник с внедренным гормоном толерантности, обращался к тебе подобным образом.

–…дель Торес ибн Абдул, — слышит Пино в очередной раз и делает вид, что занят вычислением совершенно бесполезной ерунды вроде удельного веса антинейтрино в пределах горизонта событий черной дыры величины 87 в классификации Мандельброта, — вы помните, какое сегодня число?

— Да, — поднимает глаза Пино и морщится, — я помню, что сегодня день моего рождения. И после занятий я непременно пойду в Академию Кванта, чтобы осуществить свое предназначение. И если бы свобода воли что-то еще значила в этом лучшем из миров, я все равно сделал бы так, как меня запрограммировали.

Педагог улыбнулся, хотя Пино знал, что его квантовый процессор раскалился докрасна, пытаясь просчитать смысл этой реплики, грозя взорваться и похоронить вместе с этой школой и этот городок. Пино ответно осклабился и сформировал в уме самое убедительное намерение пройти в этот раз злополучный Тест, даже если весь мир будет против. Когнитивный Куратор, обязательный в каждом учебном заведении, наверняка оценил этот ментальный образ и передал кому следует, что Пино Кобато — «готов»; колесики немыслимого механизма завертелись, соответствующие службы встрепенулись, вводя недостающие данные в свой супер-пупер компьютер, и кто-то на конце этой цепочки облегченно вздохнул, надеясь в этот раз пристроить Пино, где ему самое место.

Потому что в прошлый раз, все пошло наперекосяк. Нет, Пино, как и положено Геному47 — разумному существу с вживленной 47хромосомой, знал, что Тест Сознания состоится именно в тот день, когда последний информационный белок, зашифрованный в 47хромосоме, свернется в нужную изомерную конфигурацию, наполняя мозг ученика последней толикой знаний. Происходит это, как правило, в день совершеннолетия Генома, хотя, как в случае с Пино, бывают исключения. Неделю назад Пино тоже думал, что его обучение закончилось, что пора пройти Тест Сознания, определить свой коэффициент разумности и все такое прочее. И все так думали… и ошиблись, хотя подобных ошибок прежде не случалось.

Вот уже двести лет эта процедура у 100 миллиардов, с позволения сказать, людей проходила безо всяких эксцессов и на основании полученных данных Академия Кванта делала вывод, чем может быть полезен человечеству каждый Геном. И все были счастливы. А теперь, Пино чувствовал, счастье вытекает из человечества, как магнитная жидкость из дрона-дворника, которого должны были утилизировать еще при homo genetus.

Что происходит после Теста Сознания, Пино мог только догадываться, потому что таких данных в его 47хромосоме не было, но выудить нужную информацию из генетического курса квантовой физики, космологии и сделать обоснованное предположение для Пино не представляло труда: после прохождения Теста Сознания Геномы47 наверняка подвергаются модификации и отправляются в ту или иную часть галактики для Служения.

«Служение? — подумал Пино, искоса поглядывая на своих товарищей, которые, застыв в покорных позах, трепетно внимали монотонной речи Педагога. — Какой смысл покорять космос, если кто-то покорил тебя»? — И Пино невольно сжал кулаки, заставляя око Когнитивного Куратора встрепенуться и нервно вглядываться в лица учеников.

— Вы не согласны, Пино Кобато, — обернулся Педагог и свел нарисованные брови к синтетической переносице, — может быть поделитесь своими соображениями с классом?

Пино встал, испытывая странное облегчение от того, что его «запалил» именно Педагог, а не КК, откашлялся и сказал, что классификация Мандельброта, принятая учеными-физиками еще пятьсот лет назад, не учитывает квантовые парадоксы, открытые Академией в последние четверть века, поэтому Пино предположил, что задача с подвохом, решить которую невозможно, основываясь на данных 47хромосомы. Педагог сверкнул фоторецепторами и сказал, обращаясь к классу, что классификация Мандельброта действительно считается Академией неполной, но в данном случае это не играет существенной роли, так как вес антинейтрино в условиях горизонта событий всякой черной дыры является скалярной величиной, а потому вычисляется известными формулами. Что же касается подвоха, — и Педагог сделал жест в сторону Пино Кобато, — то он является скорее следствием системного противоречия, которое неизбежно в условиях данной системы образования, нежели сознательным актом со стороны Искусственного Интеллекта (ИИ), ответственного за данную программу обучения.

Пино по привычке хотел было возразить, но в последний момент ему пришло на ум, что этот Педагог зачем-то выгораживает его, хотя мог бы легко доказать, что Пино — разгильдяй, которому Академия напрасно дала второй шанс. И Пино, разжав кулачки, принял подобающую ученику позу, слушая объяснения Педагога и размышляя, почему все случилось так, как случилось?

Может быть, с 47хромосомой Пино все же случилась поломка? Потому что неделю назад он возвращался домой, уверенный, что Академия Кванта уже все подготовила, что Пино достаточно сконнектиться с домашним ИИ и Тест Сознания будет пройден, но где-то на полпути Пино свернул в соседний переулок, чего прежде никогда не делал, и повстречался с теми, с кем никогда не встречался.

Это были Хищники: с виду обычные ребята, примерно такого же возраста, в таких же оранжевых комбинезонах. Они смотрели на Пино как на бифштекс, а тот огромный детина, что стоял поодаль, сверлил Пино водянистыми взглядом, и нервно шевелил ноздрями. Пино еще мог убежать, его 47хромосома подсказывала ему, какую кодовую фразу он должен произнести, чтобы отключить агрессию Хищников и вернуться нетронутым на свою территорию, как привлечь внимание дронов-наблюдателей, если код окажется неверным и Хищники набросятся на него, в конце концов какие системы сознания он должен отключить, чтобы его смерть была безболезненной. Но Пино презрительно улыбался, «раскручивая» 47хромосому на счет этих Хищников. Та покорно скручивала из подручных материалов информационные молекулы, которые в другой ситуации помогли бы Пино сдать Тест Сознания с повышенным коэффициентом разумности.

«Хищники, — вникал Пино, — составляют костяк клана Служителей. В геном Хищников внедрены хромосомы плотоядных животных в том числе инопланетных. Клан Служителей подчиняется Академии. Отдельных Хищников берут себе Хозяева. Каждый Хищник запрограммирован ненавидеть клонов, потому что клоны представляют смертельную опасность для Хозяев»…

В этот момент детина потерял интерес к происходящему и повернулся к Пино спиной.

— Эй, урод, — крикнул Пино, чтобы привлечь его внимание. Детина недоуменно обернулся, а Пино продолжил самым язвительным тоном, на какой был способен, — Чего задумался? Действуй! Тебя создали для этого, — и Пино запрокинул голову, оголяя свою тонкую шею, — Ну, давай, урод, порви меня, пока не поздно, выслужись перед своим Хозяином, он тебе косточку даст. Что, не любишь косточки? Тогда поцелуй меня в шейку, урод, потому что не сделаешь это сейчас — не сделаешь никогда.

Что было потом, Пино так и не смог вспомнить. Может быть его спасли Педагоги Хищников, или какой-нибудь дроид запеленговал эту стычку и просигналил кому надо, во всяком случае Пино очнулся у себя дома, а мама, поцеловав его в лоб, сказала, что Тест Сознания придется проходить ровно через неделю в Академии Кванта.

— Вероятно ты, Пино Кобато, исключительный ребенок, и тебя ждет великое будущее, — сказала мама-андроид так, как бы это сказала настоящая мама.

Пино закрыл глаза и просканировал свой организм, надеясь обнаружить поломки, раны, вывихи, — словом, последствия его стычки с Хищниками. Конечно, во всем виновата его неправильная 47 хромосома, иначе Пино не может объяснить свое поведение. И прижимаясь щекой к синтетической руке своей мамы-андроида, Пино вдруг отчетливо понял, что его враг сделал то, что должен был. Потому что убить Пино сейчас он бы не смог при всем своем желании, а позволить Пино жить в каком-нибудь отдаленном конце галактике — значит потерять уважение своей стаи. Пино довольно улыбнулся, значит этот маленький прыщик на шее — след от его укуса. И теперь где бы не находился Пино, враг придет за ним и убьет… если конечно сам не провалит Тест Сознания.

— Мама, — Пино погладил волосы мамы, как если бы они были настоящие, — а умирать больно?

Мама-андроид вздрогнула и сказала, что в таких случаях говорят все мамы. Пино выслушал легенду про Жизнь после Служения, которой кормят всех геномов47, когда они осознают себя разумными существами, и на этот раз сформулировал вопрос в той форме, которая так драконила всех андроидов в его городке.

— А если бы ты могла выбирать, мама, жить мне или умирать, ты бы плакала, если бы я умер?

Мама-андроид слегка подвисла, сверяясь со своей программой, которая гласит, что андроид не должен препятствовать психогенезу генома47, в то же время андроид обязан скрывать информацию, которая не содержится в 47хромосоме. Пино и прежде пользовался семантическими уловками, чтобы вызнать у своей мамы то, что он по определению не должен знать. Нет, мама ничего не говорила открытым текстом, но именно ее красноречивое молчание позволило Пино понять, что Служение и Хозяева как-то связаны, что неспроста все Геномы в этом городке — несовершеннолетние, а обустраивающие их быт андроиды — устаревших моделей. И, конечно, 47хромосома требовала, чтобы Пино докладывал КК обо всех багах, обнаруженных им программе обслуживающего персонала, но Пино упорно не желал стучать.

— Пино, — наконец выдала мама, — я буду плакать, когда это случится.

— И часто ты плачешь? — наивно спрашивает Пино и смотрит в фоторецепторы мамы, зная, что в них блеснет красный огонек, когда в разговор вмешается кто-то другой.

Мама поспешно отвернулась и сказала, что Пино — проказник, каких свет не видывал, поэтому мамины глаза никогда не просохнут. Пино стало грустно, словно его приговорили к детерминации, мама тут же спохватилась и сказала, что самое главное сейчас для Пино — успешно сдать Тест Сознания, тогда Академия позволит ему осуществлять свое Служение на особых условиях. Пино притворно вздохнул, намекая, что эти «особые условия» не помешают кое-кому прикончить его. Мама рассмеялась и сказала, что в далеком прошлом драки среди подростков были рядовым явлением, что Пино, конечно, поступил опрометчиво, задирая Хищника, но зато как самый настоящий человек, а это что-нибудь да значит в этом лучшем из миров!

— Это значит, мама, — усмехнулся Пино, задумчиво трогая ранку у себя на шее, — я — безмозглый клон.

— Знаешь, — мама неловким жестом поправила свою прическу, и Пино понял, что сейчас последует баг, который позволит ему выжить, — там была девочка…

В этот момент в глазах мамы загорелся красный огонек, и она замолчала. Пино наигранно возмутился и сказал, что все девчонки — дуры, что двойная х-хромосома — это атавизм, что половые отношения исчерпали себя еще на заре человечества…

Педагог равнодушно выписывал на доске формулы Мандельброта, заставляя скучать не только одноклассников Пино, но и КК, который пристроил свое мутное око у окна, с завистью поглядывая на дронов — дворников, которые величаво махали своими синтетическими метлами, игнорируя снующих повсюду Геномов. Пино растеряно смотрел на доску, наблюдая, как из-под руки Педагога появляются красивые закорючки, и пытался вспомнить, что они значат. «Горизонт событий, квантовая постоянная, коэффициент наблюдателя, — проговаривал про себя Пино, не чувствуя прежнего восторга, — это все слова, которые могут означать что угодно». И Пино тяжело вздохнул, заставляя Мальвину — соседку по парте недоуменно покоситься в его сторону. «Тест Сознания, Академия Кванта, Геномы, Хищники, — продолжал размышлять Пино, хмурясь и отворачиваясь от назойливого взгляда, — это тоже слова, которые значат только одно — Служение». И Пино отчего-то стало так грустно, как бывало, когда Педагог приходил к ним в дом и отчитывал Пино перед мамой за недостаточное усердие. В этот момент Пино почувствовал, как из его глаза скатывается капелька слезной жидкости…

Потом прозвенел звонок. Мальвина равнодушно пожелала Пино удачи, а ребята, которым сегодня тоже предстояло сдавать Тест Сознания, подбежали к Педагогу в надежде получить от него последние рекомендации. Пино остался сидеть на месте, поглядывая на КК и Педагога, от которых надеялся получить инструкции, как ему добраться до Академии Кванта, чтобы пересдать этот злополучный Тест.

Целая неделя была у Пино, чтобы подготовиться к пересдаче Теста Сознания. Мама как могла помогала ему, добавляя в его рацион продукты питания, которые способствовали денатурации ненужных информационных молекул, позволяя 47хромосоме проявить свою истинную мощь. Кроме того Пино подключился к домашнему ИИ и проштудировал его базу данных (конечно устаревших), чтобы иметь дополнительный шанс. И теперь, находясь в полной информационной готовности, будучи умнее, чем он был когда-либо, Пино тем не менее трусил, потому что даже представить не мог, какой протокол назначит Академия. Пино даже в обход негласных правил школы всю неделю пытался вызнать у одноклассников, прошедших Тест Сознания, как все было, что они чувствовали, о чем думали, но вероятно сама процедура Теста запускала какую-то белковую программу защиты, и те ребята, с которыми Пино последние годы преспокойно болтал на всякие темы, вдруг стали отмалчиваться, сторониться Пино, а то и вовсе смотреть на него как на врага.

Наконец Педагог освободился. Пино понуро подошел к нему и выразил стандартной фразой благодарность и все такое прочее. Педагог выслушал лепет Пино равнодушно, а КК сверлил Пино безжалостным взглядом, заранее подозревая его в двуличности. Однако Пино, измотанный последними событиями в своей жизни, был предельно честен, говоря, что растерян, что не знает, как поступить, что ему страшно, и КК, отослав очередной отчет о состоянии Пино, переключился на что-то за пределами этого класса.

Педагог — седой дядька в старомодном костюме собирал свои медиа-прибамбасы в портфельчик, с каким, вероятно, ходили учителя какого-нибудь бородатого века. Пино уселся на пластиковый стул, и раскачиваясь на его задних ножках, продолжил оправдываться, что не виноват, что, вероятнее всего, его 47хромосома с каким-то изъяном, что он бы рад быть как все, но какой-то чертик внутри Пино заставлял все эти годы валять дурака, что если бы КК добросовестнее выполнял свои обязанности, то кто-нибудь в Академии наверняка бы определил, где именно произошла поломка и прописал необходимые педагогические процедуры, чтобы помочь Пино.

— А теперь уже поздно, — плакал Пино, — я приду в Академию и все поймут, что я — неправильный. И меня убьют, чтобы понять, что случилось с моей хромосомой. А я не хочу. Вы понимаете, я не желаю, чтобы кто-то решал за меня, жить мне или умирать?

Педагог изумленно уставился на Пино:

— То есть вы, Пино Кобато, желаете самостоятельно решать вопросы своей жизни и смерти, не заботясь о благе общества? — Пино утвердительно замотал головой, — даже если вы будете знать наверняка, что ваша смерть принесет пользу?

— К черту вашу пользу, — утирался слезами Пино, — кроме пользы есть еще что-то.

— Что же? — Педагог даже засверкал фотоэлементами, — что превыше SALUS POPULI SUPRERAA LEX ESTO?

— Да все, — всхлипнул Пино, — к примеру, мое желание!

— Но вы же, Пино Кобато, не человек. Вы — генно модифицированное существо гуманоидного типа с вживленной белковой информацией начального уровня! Ваш объем данных — мал, ваши инстинкты изъяты, вы не можете ничего желать сверх того, что в вас заложено Создателями!

— К черту создателей, — обозлился Пино, — может быть они создали всех остальных, но не меня. Может быть они вложили в меня, что хотели, но я не просил их об этом.

В следующее мгновение Педагог завис, асинхронно поблескивая фоторецепторами. Пино раздраженно хлопнул себя по лбу, проклиная за излишнюю откровенность, беспомощно покосился на КК, даже не догадываясь, как включить у того коммуникативный протокол, чтобы узнать координаты Академии. Однако Педагог уже пришел в себя и, воровато оглянувшись, залез вороватыми ручонками в свой портфельчик и сует Пино в руки странный предмет, напоминающий коробку из-под конфет. Пино ошарашенно хлопает ресницами и, поддавшись экспрессии своего учителя, стремительно заталкивает этот предмет в самый дальний карман своего комбинезона…

Выйдя из класса, Пино понял, что в очередной раз предвосхитил события, потому что дорогу в Академию Кванта он, оказывается, знает, как свои три пальца, и знает даже пароль, который должен сказать при входе, чтобы стая Хищников, охраняющих вход в Академию, его пропустила. Хотя этот пароль — простая формальность, Пино пропустили бы, промолчи он, более того, потеряйся Пино по дороге, Хищники легко разыщут его и препроводят в Академию к указанному часу.

Пино вышел на улицу, сделал несколько шагов в нужном направлении и почувствовал, что у него появилось еще несколько часов свободного времени, чтобы подготовиться к Тесту Сознания. Пино оглянулся — здание школы, величавое и оранжевое, манило его обратно, искушая возможностями генетической библиотеки, персональной консультацией дрона-библиотекаря по любому предмету, наконец, обществом Мальвины, которая хоть и зануда, но по крайней мере может поддержать разговор на темы, не связанные с учебой. Однако коробочка в кармане так приятно прижималась к телу, что Пино захотелось отведать конфеток, которых он, судя по всему, больше никогда не отведает. И Пино зашагал прочь, ловя на себе неодобрительные взгляды.

В коробочке что-то надрывно брякало. Пино старался идти естественно, не имея еще представления, где он уединится, чтобы никто не заподозрил, что он нажрался запрещенных препаратов, стимулирующих квантовые возможности его мозга. Именно запрещенных, — размышлял Пино, — а иначе зачем Педагогу скрываться? И Пино шел, то ускоряясь, то замедляя шаг, стараясь загасить эти предательские стуки у себя в кармане, вызывая интерес дронов-наблюдателей, маскирующихся под что ни попадя. В конце концов Пино устало уселся на скамейку, не заботясь о конспирации сунул руку в карман, достал эту злополучную коробочку, открыл и увидел то, что ожидал увидеть: конфетку, правда не такую, что давали геномам в столовой, а другую: красную, блестящую, с черными пятнышками. Пино закинул ее в рот, смутно припоминая этот вкус, швырнул коробочку в урну, которая недовольно урча, заглотила ее и продолжила шпионить за Пино.

Потом Пино решил разыскать того Хищника, что оставил ему отметину на шее. Просто так. Потому что Пино вдруг захотелось это сделать, или потому, что он вдруг осознал, что никакого Теста Сознания в его жизни не будет, а будет детерминация. Возможно она уже произошла: Академия все просчитала и подсунула Пино под видом запрещенной конфетки — яд. «Впрочем, — размышлял Пино приближаясь к невидимой черте, что отделяет квартал Геномов от квартала Хищников, — было бы проще заставить Педагога свернуть мне шею… там, в классе… когда КК отвернулся».

И тут Пино встал как вкопанный, не в силах сделать последний шаг. Он понимал, что это запрет на действие, исходящий от его злополучной 47хромосомы, но также Пино понимал, что если он не преодолеет этот запрет, то вся его предыдущая жизнь окажется скучнейшим отчетом какого-нибудь высокопоставленного Искусственного Интеллекта об ошибке в 47хромосоме генома за номером ноль-один-ноль-ноль-один… Более того, этот зануда-ИИ, растрезвонит по всему миру о багах в программе обслуживающих андроидов, и всех, кого Пино любил, перепрограммируют. А влезть в программу андроида — все равно, что подвергнуть человека лоботомии: Пино ощутил, как тебе в втыкают в глаз ножичек и кромсают мозги. Может быть кое-кого из андроидов и следовало бы слегка подправить, но не маму.

И Пино уселся на эту невыносимо зеленую траву, что разделяла оба квартала, и принялся размышлять, каким он был сыном и почему он так уверен, что мама испытывает к нему персональное, не заложенное программой чувство. И по всему выходило, что мама, будучи сложным квантовым механизмом, излучала нечто такое, что заставило Пино усомниться в целесообразности своего Служения. Именно благодаря этому излучению Пино впервые ощутил в себе радость от мысли, что он не такой как все; именно мамина доброта, сочившаяся сквозь коды ее программы, в конечном итоге и заставила Пино стать собой. «Так что же это такое, — размышлял Пино, ковыряя соломинкой невидимую границу между мирами, — Квант нежности? В каких единицах возможно измерить мамину любовь»?

В этот момент Пино заинтересовала странная букашка по ту сторону… Она была похожа на конфетку, что дал Педагог, такая же блестящая, красная, с черными пятнышками… Букашка карабкалась по травинке вверх, а Пино совершенно некстати пришло на ум, что Квантовая Доктрина, лежащая в основе Служения, несколько отличается от Единой Теории Поля, доказанной Академиком Гумбольдт-Пещерской еще лет двести назад. И хотя 47хромосома кричала, что Академия Кванта началась именно с Гумбольдт-Пещерской, Пино, ощущая на языке знакомую горечь, не соглашался. Букашка расправила крылья, и Пино вспомнил, что такие же конфетки давала ему мама, когда он был совсем маленьким. Он вскочил на ноги, и запрыгал как в детстве:

— Божья коровка, улети на небо, принеси нам хлеба, — пел Пино, — черного и белого, только не горелого. — Букашка взмыла ввысь… а Пино оказался на запретной территории!

Обрадоваться Пино не успел, потому что в его голове раздался ужасный вопль. Пино рухнул на колени, прижимая ладони к ушам… Пино катался по земле, крича от ярости и боли, спинным мозгом ощущая, что 47хромосома прикончит его, если он не сделает, что должен: вернуться, покориться, признать чью-то правоту. Сердце Пино замерло, взор затуманился, пальцы вцепились в траву, и, вырывая комья земли, тащили его тело назад, словно муравьи тушку лягушки…

Пино, как будто наблюдал эту картину со стороны, заранее согласившись с неизбежным, и даже находя в ней удивительную гармонию. Между тем адская ария у него в голове сменилась не менее инфернальным речитативом, в котором среди ужасных звуков угадывалось его имя…

Последнее, что увидел Пино — это стремительно набегающая темнота, в которой словно две звездочки светились чьи-то глаза.