Мельранский мезальянс

Ясмина Сапфир, 2016

Елисса – индиго, прожившая не один десяток лет, одинокая и самодостаточная. Единственная, кем она дорожит – это давняя подруга Мелинда, тоже индиго. Но Мелинда влюбляется в красавца-инопланетянина, беременеет от него, хотя это и считается невозможным, и теперь ей грозит смерть. Брат любовника Мелинды – Рейгард – предлагает Елиссе сделку. Смогут ли они найти общий язык, понять друг друга и сохранить взаимопонимание в обществе высокомерной аристократии с Мельрании, для которой любые отношения с землянкой – ужасный мезальянс.Рисунок на обложке: an-helme.

Глава 3

Вернулась я домой, как и предполагала, за полночь. Мелинда осталась ночевать в моей спальне — большой, просторной, с добротной деревянной кроватью и черным кожаным диваном. Они отлично гармонировали с бежевыми крашенными стенами. С детства ненавижу обои! И даже супермодные, моющиеся, с голографическими и трехмерными проекциями пейзажей, не изменили моего мнения о настенных «наклейках».

Я закрыла синие жалюзи на окнах, чтобы ни ослепительные шары фонарей, ни вывески ближайших к нам ресторанов с кафе не будили беременную подругу.

Подошла, подоткнула одеяло и вгляделась в лицо Мелинды. Бледная, немного осунувшаяся, она все еще походила на ребенка, и точно также посапывала. Пушистые светлые ресницы вздрагивали и трепетали. В груди защемило.

Вспомнился мой Ярик. Мой сынишка. Маленький ангелочек с родинкой на левой мочке. Какие немыслимые позы принимал он в детской кроватке, как высовывал за деревянные прутья ножки в полосатых носочках с резиновыми подошвами — чтобы не скользили. Как врывался ко мне после прогулки с криком: «Мама!» и бросал мячик, разрисованный рыбками и ракушками. А я в суматохе пыталась поймать его, прежде чем игрушка разнесет в пух и прах все на рабочем столе.

Глаза защипало, сердце больно ударилось о грудь.

Нет! Все у нас будет хорошо, Мелинда! И если существуют женщины, которые нормально выносили ребенка мельранца, ты будешь одной из них.

На этой ура-патриотической ноте, я разделась и умылась в своей любимой, громадной ванной — целиком выложенной голубой плиткой.

Заглянула на кухню и включила тусклое ночное освещение. Низко покачивался под потолком красный конус люстры, вырывая из полутьмы полупустую тарелку с безешками. Ну что ж! Аппетит у Мелинды есть, токсикоза нет, значит и волноваться нечего.

Но чем больше я себя в этом убеждала, тем все тяжелее становилось на сердце.

Ах да! Галлиас!

Я метнулась в гостиную. И, не включая свет, юркнула мимо высокого угольного шкафа из черного блестящего пластика к рабочему столу, из того же материала.

Компьютер с реальной, настоящей клавиатурой — прямо как во времена моей молодости — и не думал засыпать. Я сама себе усмехнулась. Вот ведь склеротик! Так и не забыла все эти допотопные электронные машины! Современные ноутбуки и компьютеры можно было не заряжать и оставлять без электричества на месяцы!

Я пододвинула черное кресло, села и быстро забарабанила пальцами по клавишам.

Так-с… Галлиас Саркатта. Фамилия-то какая дурацкая!

Вот мерзавец!

Я едва сдержала яростный возглас, когда новостные страницы замелькали перед глазами цветастой лентой.

«Улетел на Юстиниану с дипломатической миссией…» «Отправился налаживать отношения с юстинианскими мельранцами…» «Завидный жених покинул Землю, так и не остепенившись…»

Надеюсь, Мелинда этого не увидит. Глупо, конечно! Если не увидит она — растрезвонят на работе. В отличие от меня, интернет-консультанта по пиару, подруга работала в рекламном отделе крупной косметической фирмы. И, естественно, там собрался сплоченный террариум обожающих друг друга на публике единомышленниц. Про роман Мелинды и Галлиаса знали, конечно же, все. От секретарши Любы — пухлой, маленькой девушки с большими черными глазами и не менее большими амбициями до начальницы Мелинды — Анастасии. Женщины властной, с королевскими замашками, монументальной фигурой и очень простым, невзрачным лицом, которое не красил никакой супермакияж.

Завидовали Мелинде по-черному. Помню, однажды заехала за ней на работу, чтобы посидеть в кафе и наслушалась так, что тошнило еще неделю.

— На вид — бледная моль, невинная овечка. Но тут, как говорится, в тихом омуте черти водятся. Я много слышала об индиго, — шептала стройной брюнетке Люба и многозначительно улыбалась, поправляя экстремально короткое алое платье. — Просто представь, сколько мужиков у нее могло быть за лет двести?!

Сплетница шипела громко, не смущаясь, чтобы уж наверняка услышали в ярко-красной приемной отдела, завешанной трехмерными фотообоями, и в коридоре.

— Вроде, она мельранца в ночном клубе подцепила. И прикинь, это оказался его собственный клуб! Я в интернете поискала, — продолжала девушка уверенно кивая, — Уверена, она специально для этого туда и пошла — хвостом вертеть. Кто-то даже говорил, что она его там месяцами караулила. Вот таким наглым обычно и везет…» — по севшему голосу Любы стало ясно — ей не везло даже с наглостью.

Дальше шли витиеватые пассажи о том, как Мелинда одевается, красится и вообще себя ведет. Но стоило мне прокашляться, Люба сделала большие невинные глаза, поправила выжженный перекисью пучок на затылке и поставленным секретарским голосом спросила:

— Девушка? Вы к кому?

Значит утром надо подготовить Мелинду к встрече с сослуживцами. Подруга должна сообщить им сама, как бы между делом. Мол, Галлиас временно уехал, но обещал вернуться с дорогими подарками. Пусть удавятся от зависти и злобы!

На этой высокой ноте я оставила в покое новости про Галлиаса, и уже было хотела пойти спать, но что-то меня остановило.

Я набрала в поисковике «Рейгард Саркатта» и получила еще больше картинок, сообщений и новостей. У этого мельранца даже фансайты имелись!

С каждой главной страницы и с каждой шапки форума смотрело его грубовато выточенное, мужественное лицо и глаза — синие-синие. И я бы даже списала все на фотошоп, если бы сама не видела эти бездонные озера — глубокие и завораживающие.

Страницы пестрели сердечками, мишками и прочей девичьей чепухой. От приторно-розового фона все время хотелось проморгаться.

Страстно-сопливые признания, описания какой он, и как он восхитителен моя нервная система выдержала со скрипом.

Зато я, не без труда, нашла биографию Рейгарда и сведения о его семье.

Скудные, обрывочные, они пестрели фотографиями мельранца и в фас и в профиль, но по сути рассказывали ничтожно мало.

Я узнала лишь, что Рейгард занимался ночными клубами на нескольких планетах содружества. Что он никогда не был женат и «в связях порочащих его не замечен». А еще что на родине Рейгард числится как революционер нравов и культуры.

Ага! Революцию он затеял! Шишь тебе!

На мое яростное шипение красавчик на фотографии не отреагировал никак. Лишь продолжал буравить своими синими глазищами.

Я закрыла сайты и пошла спать.

Утро вечера мудренее, главное поймать Мелинду прежде, чем она наступит на мины — напорется на злорадство сослуживцев и откровенные издевки.

* * *

Две недели пробежали как один миг.

Я корпела над очередным заказом по ребрендингу фирмы, одевавшей в шубы почти всех олигархов страны. Теперь популярная марка замахнулась и на модели для среднего класса. И ей срочно требовалась убедить этот самый средний класс, что одевать его будут не хуже ВИПов. Меха подешевле и попроще отделают так, что они ничем не уступят самым дорогим и шикарным.

Мелинда переехала ко мне и чувствовала себя превосходно. Много ела, много гуляла — мы отмотали десятки километров по парку, неподалеку от дома. И почти не плакала по Галлиасу.

Наверное, гормоны беременности делали Мелинду слишком уж оптимистичной. Я только и слышала: «Он одумается», «Он наверняка вернется», «Соскучится, поймет, что такое отцовство»…

Я не возражала. Лучше пусть так — порхает в облаках, чем каждую ночь рыдает в подушку.

И все было неплохо… вот только в один прекрасный день Мелинда не вернулась с работы.

Вначале я решила, что она задерживается. Генеральный задумал какое-нибудь срочную рекламную акцию или розыгрыш или что-то в этом духе, и весь отдел пыхтел в поте лица до поздней ночи. Такое случалось, хотя и не часто.

Но потом зазвонил телефон-кольцо. Я вздрогнула, и все поняла, даже не глядя на номер. Звонил подругин гинеколог — Фарскраф. Голос врача звучал напряженно, исчез прежний налет бесшабашности, с которым он обычно сообщал нам результаты анализов или УЗИ.

— Мелинда в больнице. Вам нужно приехать, — эти два коротких предложения разделили мою жизнь на до и после.

Трясущимися руками вызвала я такси. Натянула черную трикотажную блузку и свободные угольные брюки. Накинула шерстяную кофту — год близился к осени, и вечерами холодало, — и под писк смс пулей выскочила из дома.

Замок, работавший на ДНК владелицы, мгновенно захлопнулся.

Лифт ухнул вниз так, словно падал в бездну.

Улица пахла сыростью и приторно-сладкими ночными цветами с ближайшего газона, некогда служившего наземной дорогой.

Где-то за домом тоскливо завыла собака. На ветке американского клена, возле подъезда смачно каркнула ворона. Я обернулась в сторону гадкой птицы, и она замолкла. Словно поняла, что я не человек и могу хорошенько приложить током.

Темно-зеленое такси взмыло в небо и ловко пристроилось в крайний ряд воздушной трассы.

Радио гремело на всю катушку, транслируя какого-то суперпопулярного рэпера.

В салон просачивались запахи ночной жизни. Невыносимо густой, парфюмерный, словно нарочно напоминал о фирме подруги. От сладкого аромата горячего шоколада во рту все слиплось. От запаха пережаренного мяса тошнота подступила к горлу.

И где-то там же, в горле, бешено колотилось сердце.

Рэп оборвался, и зазвучала медленная, тягучая мелодия. Я задрожала, закуталась в кофту. Эта мелодия… Мы слушали ее с Мелиндой в тот самый вечер, в такси, когда летели в «Анубис» к Галлиасу.

Я стиснула челюсти, и от зубовного скрежета по спине понеслась целая толпа мурашек.

Долетели мы в рекордные сроки.

Голубоватый небоскреб самой известной городской больницы и поликлиники впивался в темноту ярко-желтыми окнами, царапал крышей золотистые звезды.

Мирно сияли колокольчики фонарей.

Нерукотворный парк вокруг больницы, с кряжистыми дубами, тонкими березками и косматыми кленами притих, словно вымер.

Я даже слышала, как пролетает мимо мотылек, устремляясь к фонарю.

Главная аллея парка прямиком вывела меня к дверям в приемное отделение.

Внутри свет просто ослеплял. Тысячи круглых лампочек были хаотично разбросаны по потолку, а на стенах горели плафоны в форме египетских амфор. Символично.

Я проскочила мимо четырех черных кожаных диванов — изрядно потертых и потрепанных, но все еще вполне приличных и подбежала к регистратуре.

За полукруглым черным столом, отгороженные от остального мира высокими мониторами, дежурили две сонные медсестры.

Я постучала по столу и одна из них подняла усталые серые глаза.

На ее узком, остроносом лице с ямочкой на подбородке отразилась дежурная улыбка.

— Добрый вечер, чем могу помочь?

— Ничем! — раздался позади низкий мужской голос, и я спиной ощутила приближение Рейгарда. От него словно бы исходило тепло. Свежий, чуть сладковатый запах окутал меня, и время замедлилось. Даже мысли потекли как-то лениво, не торопясь.

— Девушка? Так что вы хотели? — выдернула меня из странного транса в реальность медсестра из регистратуры.

Рейгард? Что он тут делает? Какое право имеет распоряжаться мной, Мелиндой? За секунды пульс взвился до небес, а я взвилась еще сильнее. Почему? Я и сама не понимала.

Но когда развернулась к мельранцу, злые слова готовы были слететь с языка. И тут… из-за массивной фигуры Рейгарда выступила гораздо менее массивная, жилистая фигура. Фаскраф — врач Мелинды смотрел на меня очень темными, глубоко посаженными глазами. На усталом, изрезанном морщинами лице его отражалось все, что я услышала секундой позже.

— Она очень плоха, — тихо, но твердо сообщил Фаскраф. — Отказали сразу несколько внутренних органов. Сейчас она на аппарате. Но нужно срочно доставить Мелинду на Мельрану. Там есть все необходимое для стабилизации ее состояния.

Кровь ударила в голову. Я заметалась по приемному отделению, закричала, не обращая внимания на медсестер в регистратуре и двух посетителей — они только что вошли в двери.

— Этого не может быть! — резко остановившись, бросила в лицо Фаскрафу. Рейгард зачем-то попытался сцапать мою ладонь. Но я отдернула руку и отскочила подальше от мельранца. — Вы же неделю назад убеждали нас, что все хорошо! И анализы! Они были хорошими! И УЗИ! И что там еще…

— Все и было хорошо, — все также тихо и твердо ответил Фаскраф. — Ее привезли сегодня, во второй половине дня, на скорой. Я уже сталкивался с такими случаями при беременности от мельранцев. Вначале все отлично и вдруг — раз — и женщина умирает.

Я задохнулась воздухом, голова закружилась, колени ослабели. Я рухнула бы на пол, но Рейгард не позволил. Подхватил на руки, как ребенка. Синие глаза смотрели с неподдельной тревогой, участием. Или мне только так показалось? Наверное, показалось. Какое участие может проявить брат того, кто бросил Мелинду умирать, зная, что может хотя бы попытаться спасти? Ее и своего, между прочим, ребенка!

— Не надо так паниковать, Лиса, — медленно, почти ласково произнес мельранец. — Я уже заказал нам дипломатический рейс. Через час сядем на корабль телепорта. А через полтора суток по земному времени будем на Мельране. С нами полетит Фаскраф, — он кивнул в сторону врача. — И еще несколько медсестер. Успокойся, все будет хорошо. Я позабочусь о вас.

Он говорил так, словно все уже решено. Ну, уж дудки! Я задергалась в руках Рейгарда как эпилептик. Но вместо того, чтобы отпустить, мельранец лишь прижал покрепче. Его каменное тело обдавало незнакомым, но почему-то ужасно приятным жаром, грудь ходила мехами, а стальные объятия, казалось, не разжать и боксеру.

— Лиса! Успокойся! Сосредоточься! — прохрипел Рейгард, и голос его явственно вздрогнул.

— От-пус-ти! — процедила я сквозь зубы.

Мельранец послушно поставил на неверные ноги. Я пошатнулась и оперлась рукой о прохладный стол регистратуры.

— Разве нельзя избавиться от… ребенка? — почти шепотом, едва дыша, выдавила в сторону Фаскрафа.

— К сожалению, мой опыт показывает, что в таких случаях это приводит к еще более быстрой смерти матери, — пожал плечами врач.

Небо рухнуло на голову, земля так и норовила уйти из-под ног. Сердце больно ударилось о грудь и замерло, окаменело.

Я смотрела на Рейгарда, на Фаскрафа и понимала, что выхода нет. Его не было изначально, просто я тешила себя напрасными иллюзиями, глупыми надеждами.

Я выдохнула, словно ныряла в глубокий колодец и выдавила каким-то чужим, упавшим голосом:

— Рейгард. Я на все согласна.

Он посмотрел так странно, так обижено. Словно я только что не согласилась на все дурацкие условия, на унижение в обществе мельранской знати, а, напротив, отвергла сделку. Хуже того — оскорбила последними словами.

— Жду тебя у десятого якоря космотелепорта, — даже не сказал, скорее прорычал Рейгард.

Крутанулся на пятках так резко, что меня обдало ветерком, и ракетой вылетел вон.

— Зря вы с ним так, — покачал головой Фаскраф — весь такой серьезный, собранный.

Я подняла глаза на врача, и недоверчиво прищурилась:

— И вы за этих инопланетных богатеев? — в голосе прорезались противные, визгливые нотки.

— Я не «за», — спокойно ответил Фаскраф. — Только Рейгард ежедневно справлялся о здоровье вашей подруги, на правах родственника ребенка. Приехал сюда и организовал перевод Мелинды в клинику на Мельрану прежде, чем приехали вы. И вам даже не сообщил. Подумайте об этом.

О чем это он? Колени снова подогнулись, и я плюхнулась на диван, рядом с грустной шатенкой в веселом желтом платье с громадными алыми маками.

Она вцепилась в коричневую сумку, как в спасительный круг и нервно скребла металлическим каблуком по сверхпрочному пластику пола.

Когда я снова подняла глаза, Фаскраф исчез — наверное, отправился готовить Мелинду к перевозке.

В приемном отделении по-прежнему было немноголюдно.

Сегодня не праздник и не выходной — народ не пьет, не гуляет, и травмируется редко. А скорая подвозила тяжелых к другим воротам.

Медсестра за регистратурой сладко зевнула и отхлебнула кофе из белой граненой кружки.

В двери вошел молодой, но уже изрядно полысевший мужчина, поддерживая сгорбленную старушку. Ее крючковатые пальцы крепко держались за руки спутника.

А сколько времени? Господи! Рейгард сказал — у меня в запасе час! За это время я едва успею долететь домой и оттуда в космотелепорт! Когда же собираться?

Я беспомощно оглядела отделение вновь. В душе закипала злость. То ли на себя, то ли на Галлиаса, то ли на Рейгарда. То ли на всех сразу.

— Елисса Варламова? — позвал высокий, мелодичный и явно нечеловеческий голос.

Я вскинула глаза.

— Простите, я от Рейгарда Саркатта. Меня зовут Велтис, — сообщил темноволосый мельранец, с темно-карими глазами. Немного сухощавый по сравнению с Рейгардом и Галлиасом, он все равно был на голову выше любого землянина и гораздо лучше сложен.

Шрам у самой кромки роста волос и родинка на носу, мягкие черты лица — не слишком выразительные, но правильные… Недорогая зеленая футболка и синие вытертые джинсы. Он явно происходил из худородных мельранских аристократов.

— Слушаю, — слишком резко отозвалась я.

И ведь отлично понимала, что парень не причем. Все эта благородная семейка Саркатта! От них одни беды! Но смерить тон не удалось даже усилием воли.

— Рейгард Саркатта прислал за вами машину и просил сообщить, что ваши вещи вместе с платяным шкафом уже на борту корабля телепорта.