Дети иного мира

Ярослав Васильев, 2017

Война проиграна, враги объявили побеждённых недочеловеками. Осталось дать последний бой, а самим попробовать отступить в прошлое, в ХХ век, чтобы изменить ход истории. Вот только время не любит слишком уж грубого вмешательства. Летом 2004 года в России происходит катастрофа, базу гостей из будущего, город и область сначала отрезало от Земли, а затем перенесло. На другую планету? Или в иную Вселенную, где возможна магия, где правят меч, право сильного и тысячелетний Синклит магов.

Интермедия. Пришельцы из никогда

Сразу после совещания, где мой штаб разрабатывал план нашего последнего сражения, я приказал:

— Гальба, Чарский, Северин. Прошу вас остаться.

Остальные офицеры встретили распоряжение удивлёнными взглядами: что за вопрос адмирал может обсуждать с начальником службы безопасности флота и главным инженером похода? Да в компании с командиром приданной их флоту пехотной дивизии?

Опустевший конференц-зал сразу показался пустым и тихим. Я посмотрел… Нет, не на подчинённых. На старых друзей, с каждым я был знаком больше полувека. Поэтому только с ними и мог обсудить сумасшедшую идею. Возможно, она позволит нам уцелеть в грядущей «мясорубке». А иначе обозвать сражение, план которого только что разработал мой штаб, не получалось.

— Друзья мои, — начал я, обращением показывая — разговор пойдёт неофициально. — Вы, конечно, прекрасно понимаете, что шансов остаться в живых у нас нет. Но я вспомнил об одной из разработок, с которой перед самой войной познакомился в Академии Исследования Пределов Знания. Тамаш, будь добр, расскажи. Ты ведь сразу меня понял.

Гальба и Северин с любопытством посмотрели на Чарского. До войны тот был одним из самых известных физиков во всей Звёздной Ойкумене. Тамаш откашлялся и хорошо поставленным профессорским голосом, словно читал лекцию, начал:

— Я так понимаю, речь идёт о путешествиях в прошлое. Да, это возможно. Хотя дело так и не пошло дальше пробных опытов. Путешествие не в физическом плане — это невозможно. Но сознание, хотя и с некоторыми ограничениями, могло уйти по оси времени назад, в прошлое какого-нибудь обитаемого мира. Сеть военных маяков и ретрансляторов Империи ещё частично функционирует. Она вполне может послужить пространственным маркером для хроноимпульса. А нужную для перехода энергию получать из подрыва реактора. Хроноскачок даже усилит эффект, так что каждый наш подбитый корабль заодно превратится в бомбу.

Я посмотрел на остальных. Гальба понял мою идею сразу.

— Катапультироваться в прошлое, когда корабль не сможет продолжать сражаться? Я думаю, это вариант. Люди согласятся. Да, они и без этого пойдёт в бой. За спиной семьи. Но зная, что шанс выжить есть — будут драться вдвое яростней.

Тамаш, недовольный, что ему не дали закончить, бросил сердитый взгляд и продолжил.

— Если честно, я тоже думал насчёт такого варианта. Поэтому сразу могу дать рекомендации. Точкой выхода из временного потока надо выбрать самое начало информационной эры, не дальше пятидесятого года от первого космического старта. В эту эпоху техника уже вышла из совсем уж примитивного состояния. Потому, опираясь на местную промышленную базу и разницу в знаниях, мы при нужде легко восстановим большую часть современных технических устройств. Матрица сознания вселится в новорождённого младенца соответствующего пола, личность начнёт оживать годам к шести. Но от случая к случаю, полностью мы проснёмся лишь годам к десяти-одиннадцати. Это позволит адаптироваться в непривычном окружающем мире.

Северин тут же отозвался.

— Это даже лучше. Мы ведь уже решили, что снимаем с флотских кораблей молодых матросов и офицеров, меняя на пожилых добровольцев из пехоты и гражданских?

Я кивнул.

— Так вот, — продолжил Северин. — С одной стороны, богатый жизненный опыт облегчит приспособление к новым условиям. С другой… Знать, что получаешь шанс не просто уцелеть, а прожить жизнь ещё раз…

— Решено, — подвёл я итоги. — Жду от вас подготовленных рекомендаций.

Меня прозвали Непогрешимым… Но я тоже человек, и способен ошибиться. «Плотность десанта» сознаний из будущего не могла в момент перехода превышать некую критическую величину — поэтому мы выбрали государство достаточно большое, чтобы оказаться гражданами одной страны. Государство, просуществовавшее достаточно долго: по доступным хроникам, оно сохранилось до самого выхода человечества к звёздам… С расстояния в тысячу лет слишком многое теряется в сносках исторических монографий. Конец двадцатого века оказался Смутным временем. Короткие пятьдесят лет, когда уже исчез СССР, но ещё не возник Евразийский Союз. Поэтому в новом настоящем мы оказались разделены границами свежеобразованных государств.

Кто-то погиб. Каким бы ты не был опытным солдатом — трудно выжить, если тебе шесть лет, а в твой дом врываются бородачи с автоматами, чтобы убить «гяуров» ради свободы Независимой Ичкерии. Или приходит чума, потому что гордым маленьким странам Средней Азии больше не по карману сельские врачи, учителя и прочие «тяготы» социализма. Или когда оказываешься на улице в каком-нибудь Львове, Москве или Свердловске, потому что родители запили с горя от внезапно свалившейся нищеты, а твою судьбу похоронили обломки некогда могучего государства.

Второй проблемой оказалось совершеннолетие. В мою эпоху во всех государствах Ойкумены, за исключением единичных ультраконсервативных миров, существовал институт «неполной гражданской дееспособности». Достигнув четырнадцати-пятнадцати лет, любой подросток мог сдать специальный экзамен и получить часть прав и обязанностей взрослых. Хотя список «ограниченных» возможностей отличался в разных мирах очень сильно — от права на голосования до права на государственную службу или совершение финансово-биржевых сделок. В прошлом же оказалось, что возрастом официального совершеннолетия считается только восемнадцатый день рождения, но на практике общество признаёт достаточно взрослым, ответственным и самостоятельным лишь того, кто достиг двадцати двух — двадцати пяти лет.

Это грозило нам смертью. Смертью, которую мы сумели обмануть. Река Хроноса не любит завихрений внутри своего течения. Едва любой из нас достигнет биологического возраста тридцать шесть лет, всех, кто пришёл из будущего, настигнет «обратный резонанс». Время будет стремиться вернуться в свой естественный поток, в течение месяца-двух гости погибнут от болезней или несчастных случаев. Единственный шанс на спасение — до этого момента изменить течение истории так сильно, чтобы оно породило новое русло. Независимую от старой реку времени, где пришельцы станут не чужаками из другой эпохи, а неотъемлемой частью настоящего. Но исторический процесс очень инертен, он не любит перемен и скачков за пределы своего естественного хода. Последующая тысяча лет без труда сгладит любой теракт, любую замену того или иного политического или культурного деятеля. То же самое будет с единичными опережающими время открытиями или необычными идеями. Непонятые, не получившие поддержки в обществе, они быстро зачахнут, станут забавным курьёзом. В лучшем случае — опередившим свою эпоху гениальным прозрением, достойным упоминания самое большее в скучных монографиях специалистов. А десять-двенадцать лет, чтобы сделать что-то значительное, очень мало. Даже для всех разом. Не говоря уж о разбросанных одиночках.