Пречистое

Ярослава

Главные герои книги почти все жители другой планеты, волею судьбы оказавшиеся на Земле. Они такие же люди, как и мы, но каждый из них обладает уникальным даром. Например, кто-то может понимать язык животных. А если твой дар – это обольщение противоположного пола, то трудно удержаться от искушения. Но книга о том, что главным героям пришлось прочувствовать боль и радость от пришедшей из глубины их души чистой любви.

Леший

Я сижу на траве около самой воды. Сейчас начало лета, но солнце печёт нещадно. Вот уже полтора года я живу в лесу один, а люди, с которыми я общаюсь почти каждый день, это лесник — дядя Ваня и егерь Степан. Они думают, что я иностранный бомж, чудом оказавшийся в этих местах. Взяв меня к себе в помощники, они приносят мне продукты и поношенную одежду. Благодаря общению с ними я выучил новый язык. Но когда рабочий день подходит к концу, я снова остаюсь один на один только со своими воспоминаниями.

Солнце садится за лесом, облака отражаются, как в зеркале, в озёрной глади. Только ближе к вечеру, сидя у воды, можно почувствовать прохладу. Я тоскую. Тоскую по родителям, по привычной светской жизни, по друзьям и просто по людям. Одиночество — вот мой враг. Надолго ли моё заточение — загадка для меня самого. У меня нет возможности, каким-либо образом узнать, грозит ли ещё Земле опасность, исходящая от нашей цивилизации. Кто знает, сколько мне ещё прятаться в этой глуши. Теперь моя мечта — это не быть одиноким волком, а просто жить среди людей. О большем я и не мечтаю. Хотя зачем обманывать себя? Я мечтаю о прекрасной девушке, с которой могу создать семью, я мечтаю влюбиться и жить простым человеческим счастьем. Я вздохнул, поднялся с травы и, раздевшись, вошёл в воду. Откуда же здесь возьмётся девушка, да ещё такая, которая смогла бы полюбить такого одичавшего парня из дремучего леса? Разве что это будет озёрная нимфа — русалка.

Окунувшись пару раз с головой, я поплыл на середину озера, туда, где под водой стояла старинная церковь. Я давно обследовал её купол и колокольню, но никогда не решался заплыть внутрь. А вдруг, как раз там и живут русалки, про которых мне рассказывал дядя Ваня? Я улыбнулся своим мыслям. От одиночества я начинаю сходить с ума и готов поверить в местный фольклор? Доплыв до середины озера, я нырнул глубже и подплыл к куполу церкви. Из глубины озера тянуло холодом и неизвестностью. Вынырнув на поверхность, я поплыл к берегу. Выйдя из воды и надев на себя одежду, которую сам сшил из звериных шкур, я медленно побрёл к своей хижине.

Привычно осмотрев местность вокруг дома, я отвалил от двери массивный камень и зашёл вовнутрь. Бросив в печурку поленья и сухую кору, я разжёг огонь и сварил себе ячменную кашу. Дядя Ваня называет её солдатской или просто перловкой. Я улыбнулся, вспоминая изысканные деликатесы, которые подавались у нас дома на обед. Конечно, я и здесь ем мясо и рыбу, но на охоту и рыбалку приходится тратить много сил и времени.

Я с тоской посмотрел на подстилку из травы в углу хижины. Ещё две недели назад я не ощущал себя таким одиноким, потому что со мной три месяца жила большая чёрная собака, с умными глазами, которую я отбил зимой от голодной стаи волков. Я охотился в лесу ночью, надев свою экипировку. Для хищников я был неуязвим, да и охота всегда была удачной. Но в эту ночь я стал свидетелем неравной схватки. Жертва — большой чёрный пёс, одурманенный запахом волчицы, сражался со стаей оголодавших и отчаянных хищников. Я очутился рядом в тот момент, когда стая дружно атаковала истекающего кровью пса. Он уже еле стоял на ногах, но продолжал отбиваться от волков. Я подошёл ближе и разогнал волков, как надоедливых комаров. Затем, мысленно сообщив собаке, что я хочу ей помочь, осмотрел её. Она была очень слаба. Оказав ей первую помощь, я отнёс её в свою хижину. С этого момента у меня появился друг. Пёс довольно быстро поправился. Я приучил его вести себя тихо и не лаять, когда мы играли с ним. Мы привязались друг к другу. Я хотел, чтобы пёс остался жить со мной и разбавил моё одиночество. Но недавно я заглянул в его глаза и увидел там себя. Я почувствовал тоску по близким людям, по прошлой жизни. Узнав, что собака страдает, я отпустил её. Пусть пёс будет счастлив.

Теперь я снова разговариваю вечерами с самим собой, пою песни на языке понятном только мне. Вот и сейчас вполголоса напеваю весёлую песню и намываю в ведре посуду. Вот и ещё один день прожит. Я закрываю входную дверь на засов и ложусь на самодельную кровать. Летом в лесу спокойно и я не включаю систему безопасности в снаряжении, которая отгоняет зверей от дома. Мои доспехи хранятся в огромном сундуке, который я вкопал в землю под полом дома. Там их никто не найдёт, даже если кто-то проникнет в дом пока меня нет.

Я всё реже пользуюсь своим снаряжением, так как вполне научился обходиться без него. Ставлю силки на зайцев, ловлю в озере рыбу. Летом и осенью собираю грибы и ягоды, заготавливаю душистые травы для чая. Дядя Ваня, который часто заходит ко мне в гости, удивляется моей находчивости и приносит мне старые ненужные инструменты, посуду и поношенные вещи. Чтобы помочь ему я иногда всё же использую снаряжение. Работаю в нём ночью, расчищаю от завалов лес и убираю сушняк. Снаряжение помогает, когда наступает зима и голодные волки бродят поблизости.

На следующий день с самого утра ко мне в хижину пришёл дядя Ваня и принёс продукты.

— Зря ты не хочешь в село жить перебраться. Глядишь там бы себе и невесту подыскал. — Выкладывая провиант из сумки на стол, густым басом произнёс дядя Ваня. — Ведь скучно, небось, одному-то здесь?

— Да я привык уже к одиночеству. — Махнул я рукой, не поднимая на лесника глаз.

— А я вот, сколько в лесу один нахожусь, так завсегда к людям тянет, домой, значит. — Дядя Ваня пригладил ладонью густую окладистую бородку и сел на стул.

— В лесу хорошо — природа красивая, тихо вокруг и птицы поют. Мне идти некуда, здесь мой дом. — Я взял со стола пакеты с мукой, крупой и сахаром и положил их в настенный ящик. — Спасибо, за продукты.

— Тебе, сынок, спасибо. Если бы не ты, мне одному тут не выдюжить. Стар я, стал, на пенсию вот скоро, но годок — другой ещё поработаю. — Дядя Ваня усмехнулся в седую бороду. — А вот тебе молодому одному в лесу негоже сидеть. Не знаю, не моё это дело, почему ты к людям не выходишь, но только семью тебе заводить пора, а то одичаешь совсем в лесу — то. Глядишь, так и в лешего превратишься. — Дядя Ваня придвинулся на стуле ближе к столу и теперь сидел напротив меня.

— Как это в лешего? — С любопытством я взглянул в добрые глаза дяди Вани.

— Да вот так. На глаза людям он не показывается. Как ты, значит. Лес и зверьё всякое он любит и понимает. Видишь, и тут сходство есть. Людям добрым в лесу помогает. Вот, как ты мне. — Произнёс дядя Ваня, заглядывая мне в глаза.

— Так что же тут плохого? Я и переживать не буду — леший, так леший. — Усмехнувшись, произнёс я и махнул рукой.

— Э-э-э, да ты погоди, я тебе не всё рассказал-то про него. — Дядя Ваня хитро прищурился. Мелкие морщинки на лбу, вокруг глаз и щеках сразу сделали его мужественное лицо мягким и добродушным. — Вот раз водил он меня кругами вокруг болота, на силушку я дорогу-то домой отыскал. Хотя все тропинки в лесу знаю, думал уж, не ворочусь к своей старухе. — Лесник сокрушённо покачал седой головой. — А вот ещё случай был с Матрёной. Пошла она, значит, в лес за малиной. Пришла в малинник, нарвала цельный бидончик ягоды и обратно домой собралась. Хотела выйти на знакомую тропинку, а тропинки-то и нет нигде. Она вокруг того малинника раз пять кругом обошла — нет тропинки, а в какую сторону ей через крапиву пробираться и не знает. Хорошо, вспомнила, как её мать учила и начала аукать. И тут же на тропинку вышла.

— Дядя Вань, как же я-то в лешего превращусь? — Спросил я, и налив в чайник воды, поставил его в печурку на огонь.

— Да очень просто. Дадут тебе в наших краях прозвище «Леший», так не одна девка на тебя не посмотрит, а люди стороной обходить будут. — Сердито заворчал лесник, качая головой. — Зачахнешь тут в лесу один, на людей обозлишься, и никто с тобой кроме русалок и водиться-то не будет.

— Опять ты, дядя Вань, мне сказки рассказываешь. Нет здесь никаких русалок, сколько я на озере рыбачу, ни одной ещё мимо не проплывало. — Я с улыбкой отмахнулся от своего собеседника. Ну что тут скажешь — старый человек с хорошим воображением.

— Да не выдумки это, про русалку. Я уж сказывал тебе — сам я её видел. — Мой собеседник эмоционально вытянул руки впереди себя и начал жестами помогать своему необычному рассказу. — Чуть в озеро меня за собой не увела. До того хороша была, что зашёл я уже по колено в воду и хотел её за руку взять. Да она на меня водой как плеснёт, тут я и очнулся, а её как не бывало, только круги по воде. — Дядя Ваня задумчиво улыбнулся. — Давно это было, а я её до сих пор забыть не могу: волосы длинные распущенные, на голове венок из цветов, кожа белая, будто светится вся, а глаза голубые, бездонные.

— А хвост у неё был? — С трудом сдерживая улыбку, спросил я.

— Так ведь им она меня и окатила водой. — Дядя Ваня серьёзно посмотрел на меня, нахмурив лохматые густые брови, и махнул рукой. — Да ты не веришь мне, смеёшься вон. Я тебе одно скажу: хочешь — верь, а хочешь — нет. А ещё вот что, озеро это необыкновенное.

— Знаю, здесь церковь под водой стоит. — Наливая свежезаваренный травяной чай в чашки, произнёс я. — Что же здесь необычного?

— Да уж не знаю, у нас в селе сказывают, что церковь эта и посёлок, что на этом месте, когда-то был, вместе с людьми и живностью иногда появляются на поверхности воды. Только вот не часто такое явление происходит, а примерно раз в сто лет. — Делая небольшие глотки чая, с расстановкой произнёс дядя Ваня. — Сюда поэтому купаться никто не ходит. А может, им ближе сходить за село, там тоже озеро есть. Больше этого раза в два. И рыбу там ловят всякую. — Почесав затылок, произнёс мой собеседник. Допив чай, мой гость засобирался домой.

Мы вместе вышли из хижины, и пошли по лесу. Показав мне место, где нужно убрать завал и сушняк дядя Ваня быстрым шагом зашагал в село. Я проводил глазами его коренастую фигуру, одетую в форменный серый костюм, пока он не скрылся за деревьями. Затем я направился к озеру. Со вчерашнего дня на том берегу суетились люди. Они сооружали столы и скамейки, собирали хворост. Вот и сейчас там кто-то стучит топором. Я присел у воды, хоть издали посмотрю на людей. В том году, в это же время года на том берегу озера тоже гуляла шумная толпа. Люди пели песни, жгли костры и купались вечером в озере. Очевидно, это какой-то местный обычай — раз в год проводить ночь на берегу этого озера.

От воды тянуло приятной прохладой, и я, полулёжа в тени раскидистой ивы, блаженно прикрыл глаза. Затем я почувствовал, что моё тело перестало меня слушаться. Я хотел открыть глаза, но не смог. Тут я услышал всплеск воды, и кто — то подошёл ко мне и провёл рукой по моим волосам, щеке и шее. Я хотел пошевелиться и открыть глаза, но не смог даже вздохнуть глубже. Что это такое? И кто играет со мной. Неведомая сила природы, обитающая в этом лесу или в озере? Что же там рассказывал дядя Ваня, как вновь обрести контроль над ситуацией и своим телом? Вспомнил, надо произнести эти певучие звуки, которыми люди призывают на помощь — «Ау-ау». Но я даже вздохнуть не могу глубоко, не то, что крикнуть. Но странно, как только я мысленно произнёс это заклинание, тот час я обрёл контроль над своим телом и открыл глаза. Рядом никого не было, только по воде шли круги. Я поднялся на ноги, встряхнул головой и побрёл к хижине.