Трое в кустах, не считая собаки

Янина Олеговна Береснева, 2022

Учительница русского языка Аглая Синичкина узнает, что ее парень – сомнительный тип, изменщик, из-за которого ее осаждают коллекторы. И лучшее, что ей приходит в голову – уехать к тетке в деревню Бухалово на время летних каникул.Прибыв на место назначения, Аглая не только не оказывается в безопасности, но и попадает в эпицентр дурацких событий. Действительно, труп подозрительного субъекта, обнаруженный ею на второй день отдыха в малиннике, мало похож на приятный сюрприз.В деревне появляются опасный, но притягательный мужчина и парочка бандитов, а еще умы деревенских жителей будоражат рассказы о зарытом у реки кладе. И у всех есть вопросы к бедной Аглае. К счастью, у Глаши в деревне появляется подруга – бойкая продавщица Кристина. А еще она встречает там друга детства – здоровяка Шуряйку. Вместе они способны на многое: и труп найти, и сокровища потерять, и воровской общак прикарманить. А еще распутать дело, которое оказались не по зубам даже матерым злодеям.

Глава 6. А был ли клад?

Тетка числилась на пенсии, хотя и подрабатывала, когда где-то требовалась помощь ветеринара. Я надеялась застать ее дома и не ошиблась. Дверь, как в детстве, была гостеприимно раскрыта нараспашку, а на заборе в позе египетской кошки сидел мой любимый старый рыжий кот Кузя. Почесав его за ухом, я распахнула ворота и позвала:

— Открывай, сова! Медведь пришел!

Через секунду в окно, выходящее во двор, высунулась голова тетки в бигуди.

— Аглаюшка, доченька, ты ли это? Да откуда тебя принесло, заноза моя? — в свойственной ей манере приветствовала меня тетка, выскакивая во двор в переднике. — Дня два назад разговаривали с тобой, ты ж не собиралась вроде? Или случилось чего? Ты машину во двор загоняй, загоняй. Мальчишки местные поцарапают еще. Такие чертята… Что-то ты бледная, красавица моя? С мамкой-то все хорошо? Я ей звонить сегодня собиралась, да вот завозилась…

Тетка пристально всматривалась мне в лицо, а я силилась придать себе оптимистичный вид.

— Почему сразу случилось? Все хорошо, просто решила навестить родные места. У меня каникулы, выпускной вчера был. Все, сбагрила своих детишек, пора и отдохнуть. У меня за последний месяц от такой жизни гемоглобин упал и вес. До критической отметки.

— Ну, с весом я тебе помогу, — рассмеялась тетка, помогая мне вытаскивать сумки. — Откормим, молочком парным отпоим. Красавица ты моя. Рада я, что ты приехала. Только вот чует мое сердце, что ты с парнем своим поругалась. Как там его, Цицерон?

— Мирон, — вздохнула я, прикидывая, как половчее рассказать тетке обо всем произошедшем, чтобы лишний раз не волновать ее. — Да, мы больше не вместе. Не сошлись характерами, так сказать. Бывает, а что? Я молодая, найду себе кого-нибудь.

— Вот и славно! — захлопала в ладошки тетка, но вовремя осеклась и потупила взор. — Ты не подумай, я не тому радуюсь, что вы разошлись. Конечно, если бы ты его любила — я бы и слова… Хоть он и глупый оказался, даром что Цицерон. Какой же умный человек такую красавицу отпустит? Да и имя у него, прости Господи. Представь, какие отчества были бы у ваших детей?

Я хмыкнула.

— Тут вот еще что, — зашептала тетка, выставляя на стол пирожки и борщ. — Прямо знак судьбы. Шуряйка как раз вчера приехал! Сходишь, поздороваешься, вспомните былое. Вы же в детстве были — не разлей вода. А он сейчас какой стал? Красавец! Косая сажень, серьезный такой. Вежливый.

Если тетка надеялась, что я что-то пойму из ее монолога, то надеялась она зря. В моей больной голове все перемешалось, и какой-то там Шуряйка с саженью остался неидентифицированным. Видя непонимание в моих глазах, тетка вошла в ажиотаж:

— Ну как же… Сашка, внук дяди Миши, соседа. Помнишь его? Крапивой бились. Потом сын дяди Миши с женой развелся, та мальчишку увезла в другой город, он тут почти и не бывал. Сейчас вот к деду приехал. Бабы говорят, он спортом занимается, профессионально. Высшее получил, теперь вот работает. Отпуск у него, наверное. Холостой, я приметила, что без кольца. А уж красавец…

— Так, кончай меня сватать, — пригрозила я тетке пальцем, — а то сбегу. Не нужны мне женихи, я еще тем сыта по горло.

— Хоть пирожки-то занеси, поздоровайся, — огорченно вздохнула тетка, стаскивая бигудину с челки.

— Пирожки занесу, а ты сама-то куда собралась? — я только сейчас заметила, что под передником на тетке было надето нарядное платье, и в очередной раз отметила, что она еще дама хоть куда. Полновата, но фигуриста, а лицо вообще без морщин. Красавица, да и только.

— Ой, и правда. Совсем забыла, я же на работу собиралась. А оттуда в гости. У нас теперь по вечерам посиделки у Лукича. Обмениваемся рецептами и секретами огородников. Со мной пойдешь?

— Это дело хорошее, — кивнула я, уплетая теткины пирожки, — но сегодня я пас. Устала. Вчера на выпускном, плюс сердечные переживания. Буду с кислой физиономией сидеть, портить вам настроение. Я лучше в беседке посижу, соловья послушаю. А завтра буду огурцом, обещаю. Соскучилась я по Бухалово. Хорошо тут.

— Ну, гляди, доча. Ты ж у себя дома: хочешь — телевизор смотри, хочешь — в саду гуляй. А то, может, пройдись, Шуряйку позови, прогуляетесь до кургана.

— Опять за свое! И хватит так по-дурацки называть бедного парня.

— Молчу, молчу. Между прочим, это ты придумала, когда маленькая была. Так к нему и прилипло. Его все тут так называли. И вообще… Шуряйка лучше, чем Цицерон.

— Ладно, тебя не переспоришь. Пока ты собираешься, расскажи мне последние новости. Уверена, у вас тут что ни день — то событие, — хихикнула я, вспоминая все, что мне доводилось слышать о местных жителях.

— Да какие у нас новости? Вот Шуряйка Масленкин приехал, в магазине новая продавщица, Кристина. Мелкая, а дело знает. Всегда у нее все свежее. Толковая девка, даром что племянница Тропиканки.

— Той самой Тропиканки, что живет на повороте? — переспросила я, вспоминая красивую крутобедрую даму в шали, которую прозвали Тропиканкой после показа одноименного сериала.

Сериал смотрели всем селом, и красавицу-актрису обсуждали охотно. Потом эта кличка как-то незаметно прилипла к Антонине. Местная Тропиканка была женщиной востребованной, но на все поползновения деревенских женихов отвечала отказом. Тетка не любила Тропиканку по причине того, что когда-то в молодости конкурировала с ней за внимание дяди Миши, Шуряйкиного деда. Все это вихрем пронеслось в голове, пока тетка вещала:

— Помнишь, гармонист у нас в клубе был, Петром звали? Ты еще маленькая была, на колени ему постоянно лезла. Вернулся в деревню недавно, дом старый отцовский занял, что-то там строит. А то ведь и сараюшки не осталось. И даже пьет мало. Странно. А сам черный весь стал, аж жуть.

— Он что, негром стал? — хихикнула я.

— Вина красного перепил в свое время, вот и почернел. Говорят, с горя. Он же в молодости в Тропиканку влюблен был, а та хвостом махнула — он и сбег он нее в город. А теперь она небось и рада была бы, чтобы гармонист к ней зашел, да он не решится все. Гордый. Хоть и негр.

Если честно, подобные рассказы могли бы ввести в смущение кого угодно, но не меня, потому что с детства я была приучена к местному фольклору. Сплетни касались не только жизни звезд: «А Софийка Ротару-то с Лещенко…», «Я слышал, что Леонтьев — переодетая баба, вот те крест!».

Местные дачники, как выяснялось из рассказов, также жили инфернальной жизнью: «Костик-то свою Наташку застукал с сантехником, ну и шланг тому покромсал. Если вы понимаете, о чем я…». «Заходит она в залу, а он там, сердешный, без ног и рук лежит, а Маринка его сама и заказала. Точно говорю. А потом крик подняла, точно резали ее. Подумаешь, полоснули ножиком…»

Так что рассказы про местного негра были еще цветочками. Досыта наевшись, я стала дремать под них за столом. Проснулась я в тот момент, когда тетка что-то вещала про курган, что был в конце деревни. Когда-то там обнаружили стоянку древнего человека и, по ходатайству местного краеведа Егоровича, обнесли это место колючей проволокой, поставив там табличку «Копать нельзя». По иронии судьбы, с этого дня всем очень захотелось копать именно там.

— И шастают, и шастают. Как медом намазано. Все клады ищут. Как будто у древнего человека было что-то путное, кроме костей мамонта. Или кости мамонта тоже в цене? Кто ж знает… Из города теперь часто приезжают, экскурсии даже пару раз были. И двор помещиков им показывают. Скоро не продохнуть будет. На помещичьем-то дворе тоже шастают, все золото пропавшее ищут…

— А на дворе что смотреть? Одни развалины. Там только ужи живут, — махнула я рукой, вспоминая, как в детстве мы играли в прятки, пользуясь остатками стен, как укрытием. Помещичий двор там был до революции, сейчас о былом великолепии напоминал лишь сад и красивый вид на реку, который непременно открывался бы из окон панов, живи они там по сей день.

— Ну, уж не знаю. Кому-то нравится. Говорят, это место у реки выкупил какой-то богач. Помнишь, столбы там поставили, беседку? Года три назад. Ты вроде приезжала после того. Часовню построили, но это уже в том году. Часовню обязательно сходи посмотреть, дело хорошее.

— Чем же вы недовольны? Теперь не придется в церковь за реку ходить, все рядом.

— Спасибо ему, конечно, только народ шепчется: скоро к реке не пройдешь, так ведь? Скажет — мое это все, забором обнесет. А местные там рыбу ловят. Не знаю, кто ему разрешение дал, а только с деньгами все можно. Емельяновна говорит, он все выкупил, потому что клад найти хочет. Тот, что помещики закопали, как они бежали от красных-то.

— Насколько я помню с детства, клад этот — не более чем фольклор, с чего вы вообще взяли, что он был? А богачу совсем не обязательно покупать землю, чтобы клад искать. Мы вон с соседскими детьми всей ватагой клад искали, копали. И ничего не покупали, между прочим.

— Ну, копать наугад — это одно. Может, потомок какой выискался, знает чего, карту какую имеет? Как считаешь? Ты права, наши-то там все исходили, да мальчишки днями и теперь бегают, пока запрет не дали. Клад-то, говорят, был. Ты не спорь.

Немой наш, помнишь? Даром что выпивоха, правнук помещичьего кучера. Так он легенду семейную слыхал и рассказывал…

— Что мог рассказать немой? — подловила я тетку.

— Та тьфу на тебя, ну, мать его рассказывала, пока жива была. Ты не спорь. Большой сундук с золотом был, помещикам с усадьбы убегать надо было, и они его где-то закопали. Кучер ждал их на выезде из деревни, а потом их убили. Помещиков, в смысле. А кучер сбежал, потом на прабабке немого женился. Правда, почти сразу и помер, но сына успел оставить. Да непутевые они все были, все больше выпивали…

— Разбавляя ежедневную маету деревенской жизни, местные сплетницы придумывают свои детективы, — развела я руками, — а к реке вам ходить никто не запрещает. Да и с другой стороны деревни еще один пляж есть. Можно подумать, ты туда ходишь? Или рыбу ловишь? Вам лишь бы инсинуации наводить.

— Вот ты все слова умные, как мать твоя, — обиделась тетка, как видно, желавшая впечатлить меня местными историями. — Хоть и сестра она мне, а разные мы с ней с самого детства были. Конечно, разница в возрасте, само собой. А и все равно. Как будто от разных отцов. Может, так и есть? Она умная, а я веселая. Так ведь? Надо сестрице позвонить вечером, хорошо, что сейчас связь — не проблема. Хоть на Севере, хоть в Африке, везде поговорить можно.

Отличительной особенностью тетки Зины был ее веселый нрав, за что ее любила не только вся родня, но и все местные жители. Потрепав меня по волосам, тетка пошла обуваться, попутно объяснив мне, что где лежит. Я обязалась закрыть курей и ставни перед сном, если она задержится.

Заверив тетку, что все будет по высшему разряду, проводила ее до ворот. Потом закрыла их на щеколду и пошла в дом. Сказывался ранний подъем, оттого я быстро задремала у телевизора. Проснулась ближе к вечеру, занялась ужином, после чего устроилась с чаем в беседке. На улице потихоньку вечерело, и небо было протянуто косой розовой полосой заката. В саду одуряюще пахло уже пробудившейся зеленью, и я внезапно почувствовала себя счастливой.

Думать о Мироне я себе запретила: учитывая, что деньги у него есть, о чем я доподлинно знала, он не пропадет. Тем более, жалеть мне его не с руки: мало того, что он меня обманул, так еще и втравил в неприятную ситуацию.

Руки так и чесались набрать его номер, чтобы высказать ему все, что я о нем думаю. Но по наказу Людки телефон я отключила. Людка сказала, это необходимая мера, чтобы амбалы не смогли определить мое местонахождение.

— Без связи с внешним миром, конечно, сложно, но ничего. Отдохнем от суеты сует, — сказала я Кузе, который удобно устроился у меня на коленях и заурчал от удовольствия.

На всякий случай я оставила Людке телефон тетки, потому что меня могли хватиться ученики или директриса. В конце концов, совесть меня все-таки немного терзала. Вдруг Мирон начнет искать свои документы? Придет в школу, начнет расспрашивать… И что? Документы вернуть я ему все равно не смогу, но хотя бы передам послание амбалов, чтобы был осторожнее. Ну, или вернул им то, что должен.

— Сам виноват, — пробормотала я с невесть откуда взявшейся мстительностью, а кот в ответ издал одобрительное «Мяу».

Глава 7. Призраки не дремлют.

Управившись с курами, я поужинала голубцами и вновь затосковала. Вдоволь напившись чаю, покачавшись в гамаке и прогулявшись по саду, я решила все же пройтись по деревне.

Уже смеркалось, и я надеялась, что местные жители не признают меня. По крайней мере, желания общаться с внешним миром сегодня не возникало.

Накинув теткину шерстяную кофту, я решила отправиться в сторону часовни. Так сказать, воочию лицезреть красоту, установленную неведомым меценатом. Близость духовной опоры манила мою измученную в мытарствах душу.

В доме Шуряйкиного деда горел свет и мелькали тени, но заходить в гости я не стала, решив оставить ритуал приветствия на завтра. В это время в деревне обычно ужинали, отдыхая от дневных забот и работы в огороде. Местные пьяницы уже упали в траву лицом, их жены смотрели сериалы, так что передвигалась я вполне уверенно. К счастью, по дороге я никого не встретила. А вот на повороте меня чуть не сбил на велосипеде какой-то шкет в шортах и цветастой рубашке. Подросток ехал, не держась за руль, при этом в левой руке я заметила сигарету.

— Куда прешь? — возмутилась я. — Еще и курит! Дети совершенно обнаглели!

— А ты училка? — наметанным глазом сразу определил хулиган.

Я буркнула под нос что-то нравоучительное, но вспомнила, что мы не в школе, и только махнула рукой.

— Я думал, тебя к нам в школу прислали. У нас как раз предыдущая училка замуж вышла и уехала. А ты куда идешь?

— Хочу глянуть часовню.

— Любишь страшилки? Говорят, там призрак бродит в поисках мертвечины.

Я прыснула:

— Вот ты вымахал, как елка, а что толку? Курить он не боится, а призраков — очень даже.

Подросток оскорбился:

— Да говорю тебе, чертово место. Мы вчера с пацанами рыбачили, у мамок с ночевкой отпросились, а оно ночью как стало лязгать, завывать, огни какие-то мелькают. А потом в самой часовне посреди ночи свет загорелся и потух.

— Сочиняешь?

— Отвечаю! С нами сын нашей русички был, его мамка в наказание заставляет Гоголя читать, так он сказал — точь в точь как в байках его все. У нас Вовка, он старше всех, в кусты пошел по нужде. Еще посмеивался. Вот прямо как ты. А в него кто-то камнем кинул из темноты. Хорошо, в плечо попало, а если бы в голову? Короче, мы улепетывали оттуда, как могли. И ты туда не ходи, темнеет уже.

— Я тут все детство провела. И никаких призраков не было.

Моя уверенность не подействовала на подростка. Он покачал головой:

— Так то когда было? Сто лет назад? Ты же уже древняя. Я так понял, что призрак это недоволен, что теперь его территорию захватили. И часовню установили. Он свой клад охраняет. Короче, как знаешь, но я тебя предупредил…

Пожелав этому мелкому эйджисту бросить курить и привирать, я отправилась дальше. Неторопливо дошагала до магазина, отметив, что он преобразился. На окнах — решетки, веселенькие шторки. На крыльце сидели многочисленные коты, особенно выделялся толстый рыжик с порванным ухом. Он лежал чуть выше других и лениво поглядывал на меня, дергая хвостом.

Осторожно погладив хулигана, я обогнула магазин, в сумерках рассмотрев многочисленные мисочки и коробочки с едой. Неведомая Кристина сразу же заработала бонусные очки в моих глазах, ибо я свято чтила принцип: расскажи мне о своем отношении к животным, и я скажу, что ты за человек.

Увлекшись темой котов, я не заметила, как прошла достаточное расстояние вперед к реке по тропинке, что пролегала через поле. Показалась часовня, выплыв из вечернего тумана и явившись мне во все своей красе и величии. Располагалась она на возвышении: я прошла еще вперед по мокрой траве, порадовавшись, что надела резиновые теткины сапоги.

Подойдя вплотную, я машинально подергала деревянную дверь, убедилась, что та закрыта, торопливо перекрестилась на купол и побрела к реке. Устроившись на берегу за кустами, я обхватила колени руками и предалась меланхолии. Мысли закружились в водовороте эмоций: я то вздыхала, то охала, мысленно репетируя монологи и размышляя о своей невезучести.

Внезапно за моей спиной хрустнула ветка. Потом еще раз и еще. Я испуганно оглянулась, отметив, что уже засиделась и изрядно озябла. И только я собралась встать и идти, как приросла к земле намертво.

Из тумана прямо на меня плыла какая-то огромная глыба. Фигура вроде мужская, но исполинские размеры ее поражали. На голове что-то вроде шляпы, а под шляпой… Лица я так и не рассмотрела, потому что его там не было. Какое-то сплошное серое пятно. Оно наплывало беззвучно, словно парило в воздухе.

Что там тетка болтала про призрак помещика? Словно со стороны я услышала чье-то повизгивание, с трудом сообразив, что визжу, собственно, я сама. До этого визжать мне не доводилось, поэтому голос показался мне противным и слишком уж высоким.

Призрак, не дойдя до меня пару шагов, встал, как вкопанный. Я принялась креститься и зачем-то проорала «Аллилуйя!», оглядываясь в поисках какой-нибудь палки покрепче. Тут на глаза мне попались установленные кем-то чуть в стороне удочки. В два прыжка достигнув цели, я дернула удочку из воды, поразившись своей прыти. Тут же отчаянно зазвенел колокольчик, прикрепленный к удочке. Я принялась размахивать новообретенным оружием, но сразу запуталась в леске.

— Эй, ты чего? — настороженно спросил призрак и все-таки выплыл из тумана. Как ежик. В руках у него почему-то тоже были удочки и ведро.

— А… А ты чего?

— Что чего?

— Ходишь, в смысле?

— Так не запрещено вроде.

— Ты кто такой? — разозлилась я на призрака, потому как ответы его показались мне изрядно туповатыми.

— Александр я. Иванович. Масленкин. На рыбалку пришел, а тут ты орешь. Всю рыбу распугала.

— Александр Масленкин? Шуряйка? Ты, что ли? — облегченно выдохнула я, не зная, смеяться мне или плакать.

Для начала я просто осела на траву. Очень уж дурацкая ситуация вышла, а тут еще издалека к нам резво двигались несколько человек, махая руками. Видимо, привлеченные моим визгом рыбаки, чьи удочки я потревожила. Странно, мне казалось, что я тут одна.

Радоваться я не спешила, а ну как призрак наводит на меня морок? Надо было уточнить все сразу:

— А что с твоим лицом?

— Накомарник это, — растерянно пробормотал Шуряйка, стягивая с головы шляпу с сеткой. По всей видимости, выданную ему дедом. — Что-то я тебя не припомню. Маша?

— Глаша. Пошли отсюда, — теперь я убедилась, что передо мной тот самый Шурик. И нервно дернула его за руку, бросая в сторону удочку и пытаясь освободиться от лески. — Сейчас мне наваляют за порчу имущества. Помнишь, как в детстве мы за колокольчики отгребали от местных рыбаков? А один раз ты запутался, и трусы на крючке оставил…

— Глашка, ты? — обалдел от неожиданности Шуряйка и, хлопнув себя по коленям, врос в землю, что было крайне некстати. Рыбаки приближались, а сдвинуть его с места, пнув под зад, как детстве, уже не вышло.

— Бежим, Шура! Сейчас солью в зад стрелять начнут, как тогда у Зайца в саду, — гаркнула я, подпрыгнув, чтобы попасть Шуряйке в ухо.

Он вздрогнул, неожиданно ожил и очень резво заработал ногами. Перед этим ухватил меня за руку и потащил за собой. Несмотря на некоторые неудобства, мы все же удалялись от места преступления, что было уже хорошо.

Оглянувшись через пару минут, я констатировала, что погони за нами нет. Добежав до беседки, построенной неведомым меценатом, мы остановились отдышаться. А переглянувшись, внезапно принялись хохотать, как сумасшедшие.

Смеялись мы еще долго, а потом два раза прошли всю деревню туда-сюда, потому что увлеклись разговорами.

Сашка совсем не изменился с детства. Точнее, внешне он как раз стал совсем неузнаваем. Здоровенный детина с бугрящейся мускулатурой и взглядом добряка с открытой душой. Такой же белобрысый, как в детстве, только сейчас он был коротко подстрижен и пытался придать своему лицу мужественности и суровости, хмуря брови и сжимая губы.

Неизменными, пожалуй, остались его простота и детская наивность. Он тут же рассказал мне историю своей жизни: уехали с матерью в другой город, учился, продолжил заниматься борьбой, стал мастером спорта, получил травму плеча. Из-за этого пришлось оставить большой спорт, в нашем городе он отучился заочно на физрука. Вот тут-то жизнь и дала трещину: любимая девушка его бросила ради бизнесмена, а он, решив что-то ей доказать, подался работать в охранную фирму:

— Вот так я променял школу на работу охранника у одного богатея. Работа не пыльная, платили хорошо, но дела у них там всякие мутные, мне не по душе пришлись.

— Что за дела?

— Да всякое. Вот, к примеру, сказали типа одного подкараулить. Ну и научить его уму-разуму, чтобы сговорчивее был. А это же уголовное. И так пару раз, я отказывался, конечно, а они меня турнули. Говорят, мол, такой нежный — сиди на даче и розы нюхай. А я что, виноват? Если нет во мне агрессии, не хочу я людям морды бить.

— Все правильно, — поддержала я друга детства. — Значит, не твое это. И девушка эта тоже тебе не пара. Раз променяла тебя на денежный мешок. Встретишь ты еще…

— Глаша, ты это брось, — внезапно посуровел Шуряйка, а я осеклась на полуслове. — Я все эти ваши штучки знаю. Мне дед сегодня уже все уши прожужжал. Мол, жениться пора, тут девок много, хороших, хозяйственных. Думаешь, я не понимаю, на что ты намекаешь? Женись, мол, на мне, я не такая. Но ты пойми, хоть ты и сто раз красавица, я о свадьбе пока и думать не могу. С работой беда, я чего и к деду приехал. Восстановиться хочу, подумать о жизни. Могу ли я поперек себя идти или лучше в школу вернуться, на тренерскую? Я вообще безработный сейчас, так что какие шуры-муры. Нет, и не проси. Твою женскую тоску я понять могу. Мы встретились спустя столько лет….

Я не смогла дослушать монолог до конца, потому что меня буквально взорвало от смеха. Откашлявшись и утерев слезу, я похлопала Шуряйку по плечу:

— Мой добрый друг! Можешь не опасаться, твоя честь в безопасности. Никаких планов на замужество я не имею, даже напротив. Так что твоя позиция мне только на руку.

И я вкратце рассказала Шурику о теткиных матримониальных намерениях в отношении меня, а также о своей несчастной истории любви. Умолчав, правда, про криминальный оттенок нашего с Мироном расставания. Нечего вот так сразу человека пугать.

Шуряйка повеселел и расслабился, так что дальше мы общались уже без напряжения. Обменялись новостями про друзей детства и договорились держаться вместе, раз уж волею судьбы свои отпуски проводим в Бухалово. Мы как раз дошли до речки. Выплывшая луна, похожая на головку откушенного сыра, освещала луковку часовни. И вдруг в темноте я заметила суетливо мелькающий огонек.

— Смотри-ка, что это там светится? — толкнула я в бок друга.

— Хрен его знает, может, светлячки?

— Ты когда последний раз светлячков видел?

— В детстве, когда ходили ночью на речку…

— То-то и оно, никакие это не светлячки. Вроде как фонарь… Кого это там носит по ночам?

— Может, рыбаки по нужде пошли, дались они тебе. Пошли домой, мне что-то есть охота. Ты там что-то говорила про пирожки, что твоя тетка говорила мне занести…

— Пирожки были заявлены в качестве приманки для жениха. Раз жениться не намерен — без пирожков обойдешься. Тебе лишь бы поесть, — отмахнулась я, приблизившись к холму, на котором возвышалась часовня, еще на пару шагов.

— Пошли посмотрим, кто там шастает. Не думаю, что рыбаки в туалет будут под церковь ходить. Да и далековато. Сдается мне, это либо кладоискатели, либо кто-то, пугающий местное население рассказами про призрак помещика Бухалова. Я вот сама наслушалась, и чуть со страху не померла, когда тебя в темноте увидела.

— Не хотелось бы ссориться с призраками, — как-то неуверенно забормотал Шуряйка, но я напомнила ему, что он охранник, хоть и бывший.

Огонек метался, как бабочка возле лампадки, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз.

Я прибавила шагу. При этом ухватила Шуряйку за широченную руку, чтобы он не вздумал сбежать. Пока мы преодолевали расстояние наискосок, путаясь ногами в высокой траве, огонек исчез. Подойдя к церквушке, я упрямо обошла ее со всех сторон: вокруг почти не было деревьев, а трава, хоть и была высокой, не позволяла спрятаться в ней человеку.

— Ну вот, я же говорил, — сдавленным шепотом начал Шуряйка, а мне почему-то стало жутко. Где-то вдалеке завыла собака, и я решила, что пора идти домой.

Внезапно в боковом окошке, возле которого мы и стояли, перешептываясь, вновь мелькнул проблеск света. Я дернула товарища за рукав, тыкая в сторону окна пальцем.

Знаками велев Шуряйке соорудить из рук подножку, я ловка вспрыгнула на нее и попыталась заглянуть в окно. Располагалось оно довольно высоко, но кое-что я все же увидела. На скамье возле окна, по все видимости, стоял фонарь, освещая лишь небольшой кусочек помещения. В тусклом свете я увидела батюшку в рясе, почему-то стоящего на коленях. Он то ли он молился, то ли что-то пытался поднять с пола… Мгновенно отпрянув, я соскочила на землю и зашептала Шуряйке в ухо:

— Неудобно вышло, там батюшка, а мы подглядываем. Пошли отсюда, пока он нас не заметил.

Стараясь не шуметь, мы гуськом спустились на тропинку и через минуту ступили на асфальтное покрытие.

— Да уж, — почесал затылок мой товарищ детства. — Узнаю Глашку. Всегда ты придумывала разные истории и тянула нас на приключения. То мы водяного в реке ловили, то лешего по лесу гоняли. Теперь вот призраки тебе мерещатся.

— Извини, — буркнула я. — Сама не знаю, что на меня нашло. Наверное, теткины рассказы. Когда я шла к реке, церковь была закрыта, а сейчас там батюшка. Ночные моления? Может, сегодня какой праздник церковный? Надо у тетки спросить. Я, кстати, не прочь исповедаться, так что батюшка в деревне очень кстати. И тебе не помешает. Раз ты новую жизнь начинаешь, надо все с чистого листа.

Шуряйка закивал, я поежилась, потому что к ночи резко похолодало. Словом, мы вознамерилась идти спать: утро вечера мудренее. Вдруг за нашими спинами опять что-то зашуршало и хрустнуло. Раз, другой… Я настороженно повернулась, а Шуряйка, ступив вперед, вглядывался в густые кусты акации, из которых доносился треск.

— Эй, кто там? — неуверенно задал он вопрос, косясь на меня.

Тут треск прекратился, но следом за этим быстро-быстро зашуршали ветки: складывалось впечатление, что кто-то пробирается вперед, не разбирая дороги. Судя по звуку, этот кто-то был явно большого размера. Кусты там были густые, вырубить их уже потеряли всякую надежду, и поэтому они просто росли, огораживая дорогу к реке от асфальта, пролегающего через всю деревню.

— Собака, что ли?

— Да нет, похоже на человека, — неуверенно пробормотала я, вглядываясь в темноту. Как назло, луна зашла за тучу, и увидеть что-то было почти невозможно. Бежать следом я посчитала лишним: история с батюшкой показала, что ничем хорошим это не закончится. Мало ли кто прятался в кустах? Хотя мне почему-то показалось, что человек затаился, слушая наш разговор, а потом сбежал, не желая быть замеченным.

Скорее всего, потрясения последних дней просто расшатали мою психику, и я поспешила отогнать от себя тревожные мысли. Шуряйка провел меня до ворот, где уже поджидала нас вернувшаяся тетка:

— Это ж надо, не успела приехать, а уже пропала. Я пришла, а ее нет…

Тут она заметила рядом со мной Шуряйку и расцвела:

— Уже повидались? Вот и хорошо, вот и здорово. Ты пирожки-то Сашке отдала? Нет? Вот девица, голова дырявая. Сама пекла, свеженькие, я сейчас, обожди чуток.

Тетка побежала за пирожками, а я махнула Шурику рукой и пошла в дом.

— Как погуляла? — спросила я вернувшуюся тетку, пока она закрывала окна шторами. Та была довольна сверх меры и не могла это скрывать.

— Да что я, посидели по-стариковски. А вы как встретились? Видала, какой стал Шуряйка наш?

— Последний раз предупреждаю: начнешь меня сватать — сбегу. Мы просто друзья, с детства ничего не изменилось. Ты бы лучше сама с его дедом помирилась.

— С Мишкой-то? — поджала губы тетка, не любившая упоминания этой темы. — А что ж мы с ним, воюем, что ли? Всегда культурно жили, так сказать.

— Я про личное.

— А что до личного, так то уже быльем поросло, что было. Ну, заглядывал он ко мне на чай, ты еще маленькая была. Он-то вдовец, а я женщина видная. Одному, чай, не сахар. Хаживал, я не против была. Серьезный, работящий. Пьет умеренно, не то чтобы сильно. А потом мне приятельница сказала, что видела его на заборе у Тропиканки. С пионами в руках. Ну, я его и погнала. На кой мне ловелас, что по чужим хатам шатается? Хотел, небось, на двух стульях усидеть, не знал, к кому метнуться. И меня, и Тропиканку обхаживал. А та тоже хороша, подруга называется. Знала же, что он ко мне клинья подбивал…

— Что-то я не пойму, что он на Тропиканкином заборе делал? — против воли заинтересовалась я.

— Ну, лез к ней в гости, знамо дело. Сюрприз небось хотел сделать. Мол, я к тебе с цветами в зубах готов хоть в окна лазить. Вот с того дня я ему отворот-поворот.

— Так вы тогда даже не поговорили? Ну, ты даешь! Мало ли, что тебе соседка наболтала? Может, все было не так…

— Было, не было, какая теперича разница? Давай спать, доча. Что-то разболтались мы, завтра покалякаем.

Я обняла тетку, умылась и улеглась в своей маленькой комнатке с ковром на стене. Здесь все было, как в детстве. Мне было очень спокойно и уютно. А в это время из ночной темноты в мое окошко вглядывались чьи-то настороженные глаза…

Глава 8. Крыся и ее стая

Утром тетка накормила меня оладушками и почти сразу же заспешила на работу:

— Ничего в колхозе без меня не могут. Даром что на пенсию вышла. Работаю еще больше, чем раньше. Аглайка, сходи в магазин, хлеба возьми, сахар захвати. Закончился почти. Если что, звони. Да я быстро, не успеешь глазом…

Я покивала с полным ртом и уставилась в телевизор. Завершив трапезу, подумала, что не худо бы узнать что-то о делах, творящихся в городе, но для этого придется ехать на почту в соседнюю деревню и звонить оттуда Людке.

Решив перед этим прогуляться в магазин, я схватила тканевую сумку с вешалки, положила в карман джинсов деньги и заперла дом. Шла, щурилась от почти летнего уже солнышка и сетовала, что забыла дома солнечные очки.

Возле магазина опять сновали коты: кто-то спал, кто-то гордо лежал на окне, заняв лучшее обзорное место. Я почесала за ухом подбежавшего рыжика и поднялась по ступенькам.

За прилавком стояла востроносая девица и заинтересованно поглядывала на меня строгими пронзительно-карими глазами. Росточку в ней было от силы полтора метра, каштановое каре с прямой челкой делало продавщицу похожей на кавказскую пленницу Нину из одноименного фильма.

— Привет! Меня Аглая зовут. А ты Кристина? Мне про тебя тетка рассказывала. Зинаида Григорьевна, ветеринар, — пояснила я, заметив, что девица как-то недоверчиво меня рассматривает.

— А, тетка Зина, — облегченно выдохнула она. — Хорошая женщина, дай ей Бог здоровья. Она же мне советы давала, как котов моих вылечить. У Петруши был понос, потом и Дуся запаршивела. Ты видела, сколько их у меня?

Я кивнула, а Кристина, воодушевившись, продолжила:

— Ну вот, я их всех лечу, жалею, а некоторым в деревне это как кость поперек горла. Есть тут один такой гад, Баранок фамилия, душегуб. Грозится, что всех перетравит. А ему говорю — чем вам коты не угодили, а он мне…

Тут она сбилась с мысли и неожиданно заявила:

— А я думала, ты проверка!

— Подожди, подожди, — заволновалась я, уже сожалея, что вступила в диалог с этой болтушкой. Судя по всему, Кристина скучала и была не прочь пересказать мне историю своей жизни.

— При чем тут коты? Точнее, коты — это очень хорошо, но я за хлебом и сахаром пришла…

— Так я и говорю, я думала, проверку на меня наслали. Ты вошла, фифа такая, сразу видно, не из деревенских. А на меня продавщица из Жуков зуб имеет, она водку сомнительную из-под прилавка продает. И меня заставляет. А я сказала, что эту дрянь продавать не буду. А она родственница Баранка, вот он мне котами и тычет…

— Ладно, я поняла. Точнее, я ничего не поняла, но давай я куплю, что собиралась, а потом ты мне еще что-нибудь расскажешь. Если захочешь.

Кристина радостно закивала, ее каре заходило ходуном, а я стала складывать покупки в сумку.

— Ой, а я же не представилась! Кристина Арбузова, — протянула она свою ладошку, а мне пришлось ее пожать, констатировав, что в полку дурацких фамилий прибыло: Синичкина, Масленкин, теперь вот Арбузова. Будет что рассказать детям в следующем учебном году, когда они скажут, что у меня смешная фамилия. Эх, дожить бы еще до следующего года.

Мы немного поболтали, хотя назвать это болтовней было сложно. Кристина тарахтела без умолка, успев за пять минут рассказать мне большую часть своей истории. Была она племянницей Тропиканки, дочкой ее младшей сестры. Закончила торговый колледж и, по протекции тетки, отрабатывала здесь практику.

— Ты не подумай, я на высшем заочно учусь. Здесь временно, на практике. Нас от колледжа в такие Мухосрански отправляли, а тут все-таки к городу ближе, и у тетки жить можно. Да и работа непыльная, народу мало, я в свободное время вон книжки читаю, к экзаменам готовлюсь. И воздух свежий. А в городе проверками задолбут, недостачи, то да се. Так что я работой довольна, хотя вот Баранок…

Конец ознакомительного фрагмента.