Цитадель вечности. Том 2

Ю. С. Дорожкин

Спокойный городок, жизнь в котором течет размеренно, а происшествия случаются редко. Место почетной ссылки для чиновника, случайно узнавшего то, что стало государственной тайной. Загадочное событие нарушило привычную жизнь городка. Вот она, возможность вырваться из тихого болота. Но ни главный герой, ни его спутники не имеют ни малейшего понятия, как далеко заведёт их полученное задание, с какими силами им придётся столкнуться и… когда же можно остановиться? Или стоит всё-таки идти до конца?

© Ю. С. Дорожкин, 2022

ISBN 978-5-0056-0256-5 (т. 2)

ISBN 978-5-0055-5264-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 16. Мороки и люди.

Неровное, колеблющееся на ветру пламя двух костров освещало лагерь, окружённый по периметру подводами. Лишь немногие возницы и охранники дремали на копнах душистых горных трав. Многим не спалось, даже помимо тех, кому назначено было нести дозор. Слишком уж дурной была репутация этого места, чтобы просто вот так взять и заснуть. Зато потом, даже если ничего скверного и не случится, можно будет еще много лет рассказывать своим домашним, а может быть — наоборот, случайным попутчикам, сидящим возле уютно потрескивающего камина в домашней гостиной или в корчме, как однажды всю ночь не спал среди мороков, на Чёрном Ойгоне.

Собравшись вокруг дальнего костра, трое возниц кипятили в котелке воду, чтобы заварить ароматные травы, собранные здесь же. Возле второго костра людей не было. К нему и подсели Дюк с товарищами, чтобы при свете его прочесть депешу, которую вёз Тахир — Скорпион. Час назад Эль-Зидар, Горг и Баргут, хмуро выслушали донесение Дюка и Милоша, из которого следовало, что некий путник был найден ими уже при смерти, и, прежде чем отправиться за Грань, в Чертоги Вечности, бессвязно рассказывал про чудищ, бросившихся на него и его спутников из возникшей прямо в воздухе чёрной дыры.

— Либо разум его помрачился от пережитого, либо вредоносные флюиды, исходящие от порождений урда, отравили его тело и душу… — рассудил Милош, старательно изображая из себя суеверного обывателя.

Баргут посмотрел на него весьма мрачно, но ничего не сказал.

— Как, говоришь, он назвался? — переспросил Эль-Зидар.

— Тахиром, кажется, — неуверенно ответил Дюк. — Говорил неразборчиво. И что-то про скорпионов ещё…

— Эх, то-то и оно, что из Арджаба ты приехал, да еще, поди, не из ближних его провинций! Не то знал бы, что человек это был известный — Тахир — Скорпион! — проворчал командир охраны.

Известие о том, что труп нужно хоронить, вызвало у Горга и Баргута единодушное неприятие.

— Деньги деньгами, а люди и без того тревожатся, так мы еще мертвецов им покажем! — возмутился Горг. — Пусть стервятники их жрут! Не хватало нам тут паники в обозе! Да и время потеряем.

Однако, Эль-Зидар считал иначе: он непреложно верил, что нарушить обещание, данное покойнику, да еще в таком месте — самый верный способ навлечь на себя проклятие. Кроме того, командир лучше всех знал Тахира, и предполагал, что если до его друзей дойдут слухи, что торговые люди взяли его деньги, а самого его бросили на съедение диким зверям и птицам, то это может вызвать у них желание проучить виновных за такое неуважение. Поэтому решено было утром тело Тахира предать земле.

Устроившись возле костра, Дюк разъединил две половинки добытого футляра и аккуратно извлёк свёрнутую трубочкой бумагу, перетянутую верёвочкой с сургучной печатью. Пристав сломал печать и собирался уже отдать бумагу Урсуле, чтобы она прочитала по-эрогански, но мельком взглянул на развёрнутый лист и издал удивлённый возглас. Текст был написан мелкими буквами на современном аримском, или же официальном имперском языке. Дюк разгладил лист у себя на колене и стал негромко читать, чтобы слышали только придвинувшиеся к нему трое его спутников.

— «Обстоятельства изменились, и принуждают к решительным действиям. По получении вами сего письма надлежит незамедлительно принять меры к розыску проживающего в Эрогане известного вам Тамира Нарсуфа, чей дом расположен в Торонге. Тамир Нарсуф должен быть убит любым возможным способом, а вместе с ним следует истребить всех лиц, посвященных в его дела, а для надёжности — и всех слуг. Впрочем, как в таких случаях поступать, известно и без моих наставлений. Брата его Камиля эта участь уже постигла, однако его секретарю Валиду удалось ускользнуть, и весьма вероятно, что он объявится у вас в Эрогане, где вам и надлежит исправить досадную нашу оплошность. Также следует обратить внимание на черного коробейника Манора, по прозвищу Гуляй-Поле, который выполнял некоторые поручения братьев, и тоже удивительным образом исчез из-под нашего наблюдения. Этого человека надлежит схватить, не лишая его жизни, поскольку его свидетельства могут пролить свет на некие неясные моменты этого дела. При случае я бы расспросил его сам, но, быть может, придётся прислать к вам моего доверенного человека — Эрихона.

Всё, что найдёте в доме братьев Нарсуф, а именно — древности, надлежит изъять, составив опись.

Обратить также особенное внимание: в Тарское ханство из-за моря прибыли три человека, предполагаю, что им поручен розыск того же, что интересует членов общества, представляемого братьями. Полномочия их не ясны, однако, судя по всему, их миссии уделяется настолько большое значение, что среди оных находится посвященный из школы мур-ах-тарг. Перехватить группу заблаговременно не удалось, и отчасти именно для того, чтобы не допустить контакта братьев Нарсуф с посланниками лорда Истана, принято решение об их устранении. В случае появления указанных имперцев в Эрогане действовать по ситуации, но с крайней осмотрительностию!

Доставившего депешу Тахира — Скорпиона и его людей используйте по своему разумению».

— Итак… — подвёл итог Дюк после продолжительной паузы. — Очень интересно и само по себе написанное, но и ненаписанное тоже.

— Ты о чем, уважаемый? — не поняла Урсула.

— На что я лично обратил внимание, — стал объяснять Дюк, — так это, прежде всего, на то, что автор и себя не называет — даже подписи нет — и никак не обращается к адресату! Лишь общее — «вам надлежит»,

«известного вам», и не более того! Причем — не «тебе», а именно «вам».

— Почему же так? — подал голос Криштоф.

— Первая причина очевидна. Там, куда депеша адресована, не один человек, а группа, и, надо полагать, немаленькая. Второе дело — уровень конспирации, сиречь — таинства — незаурядный! Даже в государственных делах такой редко встречается. Одно лишь имя упомянуто — Эрихон. Знать, важно было обозначить, кто именно из известных адресату доверенных людей может приехать. Но самое, что мне удивительно — почему письмо на имперском языке написано?

— Тот, кому письмо адресовано — наш соотечественник, — предположил Милош.

— Вполне вероятно. Хотя, если и так — он, живя здесь, должен эроганский знать отменно. Письмо уж прочитал бы.

— Так, значит — оба они…

— Оба они мидгардцы… А письмо, написанное по — аримски, если вдруг в него сунет свой нос кто-то посторонний, еще нужно прочитать!

— Если кому-то это понадобится — уж он прочитает!

— Это — если письмо кто-то перехватит специально. Впрочем — да, не думаю, что эта причина — главная. Может быть, доставить это письмо в контору торгового дома «Семь дорог», и посмотреть — кто там, и что будет делать?

— Только сначала надо самим Тамира Нарсуфа разыскать. Раз уж нам повезло, и охота на него еще не началась.

— Конечно. А я вот, знаете ли, думаю…

— Что такое?

Дюк немного помедлил, не уверенный, стоит ли говорить о своих размышлениях при Криштофе, который, всё же, не был посвящен во все детали дела. Впрочем, уже таиться резона нет.

— Автор написал: миссии, мол, придаётся большое значение, поскольку среди них находится посвященный из школы мур-ах-тарг… Что же на самом деле известно было главному… нашему главному приказчику Верту? И что же он, на самом деле, от нас ждёт?

— Мы не сможем этого угадать, сколько ни будем стараться!

— Давайте отдыхать. А я поразмыслю!

Дюк отодвинулся от костра и улёгся, положив под голову дорожный мешок. Ночь была тёплой. Рядом, в костре, потрескивали прогорающие дрова. Стрекотали цикады, где-то в темноте шумел ручей.

— А вот интересно, — донесся голос из-под соседней подводы, — а как это тени душу забирают?

Лишь несколько возниц и охранников были тарцами, остальные же — арджабцами либо фаратхами из каганата, поэтому не было ничего удивительного в том, что спрашивающий говорил по-арджабски.

— Да как забирают… Известно — как. Щупальцами такими дотягиваются, опутывают, присасываются, как пиявки, и начинает человек сразу же слабеть.

— И что же — убежать? Убежать можно?

— Ну! Беги! Только бежать сразу надо, и быстро, а то потом поздно будет…

Слушая этот негромкий разговор, Дюк постепенно погружался в сон. Мысли медленно ворочались в его голове. Всё же, что такое могли сообщить им братья Нарсуф? Что — настолько важное, что понадобилось вырезать их вместе с прислугой, только бы не допустить этого?

Потом ему стало казаться, что им с Милошем и Урсулой срочно надо куда-то идти, и они на самом деле пошли по узенькой тропинке, удаляясь от спящего в ночи лагеря, среди каких-то кустарниковых дебрей. Только уже не ночь, а успел наступить солнечный день. Дюк знал, что там, куда они идут, ему обязательно нужно найти Ингу, и сказать ей нечто важное. Но что он ей должен сказать — он сейчас еще не знает, а узнает, когда они её найдут. И они до бесконечности блуждали по пустырю, заросшему лозняком и каким-то бурьяном, а Урсула то и дело повторяла, что шушуны близко, они вокруг, и надо быть готовыми, и Дюк достал из-за пояса пистолет, только у него всё никак не получается взвести курок. Дюк чувствовал, что за ними кто-то следит, он даже видел иногда желтые огоньки глаз, светящиеся между ветвей и листвы. «Да это же кьоры!» — понял Дюк, и вместе с этой мыслью пришло знание того, что бояться их не нужно, они просто следят, чтобы чужаки не проникли в заповедное урочище Ойгон, но оно же и так осталось позади! Наконец, перейдя вброд широкий и прохладный ручей, Дюк отвел рукой ветки и увидел поляну. Но вместо Инги на ней стояла Норат. И Дюк совсем этому не удивился, словно этого и ждал. Они с Норат устремились друг к другу, и она склонила голову ему на плечо.

— Мы нашли того, кто знает! — говорит ей Дюк. А Норат начинает объяснять ему:

— Вы не поняли главного. Всё знает главный комиссар Верт, но он далеко, и ничего не может сделать. А вы — здесь, вы можете сделать всё, что нужно. Но вы ничего не знаете. Вы должны догадаться.

— О чем догадаться?

— Что скрывается в урочище Чёрного Ойгона! Когда вы догадаетесь — мы снова с тобой увидимся!

Её скрыла серая хмарь тумана. Когда туман стал редеть, Дюк открыл глаза, и увидел перед собой командира Эль-Зидара. Был тёмный предрассветный час, небо еще не начало светлеть. В костре еле тлели последние головёшки.

— Ты и твой друг — идите в разведку, — тихо приказал Эль-Зидар.

Дюк проворно поднялся на ноги, взглядом пытаясь отыскать Норат. Её не было, только командир и смутные силуэты спящих на земле людей.

— Ты слышишь ли меня?

Дюк вновь открыл глаза и вдруг осознал, что все еще лежит на подстилке из травы. Он сел, опираясь на руку. Эль-Зидар терпеливо ждал, положив левую руку на эфес сабли.

— Да, я слышу, — заверил его Дюк.

— Ополосни лицо водой, чтобы совсем проснуться, — посоветовал командир, а потом добавил: — Место скверное. Многим мерещится невесть что!

Дюк последовал его совету: откупорил фляжку и полил воду себе прямо на голову. Сразу стало легче.

— Слушай, — Эль-Зидар говорил тихо, но внятно. — Вы и так уже видели то, что остальным видеть не полезно. Поэтому вам и идти. Надо быстрее уходить отсюда. Здесь что-то не так. Я послал Орзоя посмотреть дорогу… Он утверждает, что путь ему преградили тени, то есть мороки.

— Как это?

— Вот вы мне и скажете — как. Он ерунду какую-то бормочет. Что тени вереницей идут поперёк дороги, и миновать их нет никакой возможности. Я ему полстакана крепкой фаристанской араки налил да велел поспать до восхода солнца.

Не пытаясь более получить вразумительных объяснений, Дюк опоясался мечом, сунул за пояс два пистолета, разбудил Милоша и Урсулу, и через несколько минут они пешком, чтобы не привлекать внимания прочих людей, вышли за пределы огороженной возами территории и медленно двинулись по вполне различимой дороге. Звёзды уже погасли, а небо было не непроглядно — черным, а серым. На ходу Дюк пересказал Милошу и Урсуле то, что услышал от командира.

— Вы — городские люди, — тихо сказала девушка. — Вы, быть может, не верите в то, что рассказывают. А я выросла вдали от крупных поселений. Я знаю, что бывает всякое, и не всегда такие рассказы — выдумка. То, чего нельзя увидеть в городе — можно увидеть в такой вот глухомани…

— Успокойся, и не убеждай нас в очевидном, — прервал её Дюк. — Я тебе больше скажу: даже в городе можно увидеть гораздо больше, чем нужно человеку, чтобы жить спокойно. Надо только знать, когда и куда смотреть! Просто обывателям знать о таком не полезно.

Они прошли вперёд по дороге саженей триста, миновав смутно темнеющие по обе стороны группы деревьев.

— Ну, где же тут этот Орзой чего увидал? — пробормотал Дюк, зевая.

— А вон! — ощутимый толчок локтем в бок со стороны Урсулы прогнал остатки сна.

Глянув в указываемом девушкой направлении, он увидел вдали несколько перемещающихся пятен света.

— Что это?

— А я тоже не знаю…

Они встали за небольшой куст, скрывавший их по грудь, и присмотрелись. Словно вереница огней двигалась справа налево, пересекая их путь в сотне саженей впереди. Впрочем, ночью расстояние определять трудно, быть может, они были и дальше. Это не была цепочка людей, идущих с факелами или фонарями. Нет, снопы призрачного белого света высотой сходные с человеком, скользили над поверхностью земли, не освещая при этом ничего вокруг себя.

Все трое некоторое время смотрели на диковинное зрелище, не решаясь произнести ни слова. Пятна света появлялись откуда-то с противоположной стороны дороги, вереницей тянулись через неё и терялись в темноте по левую сторону от наблюдающих, видимо, скрываясь за деревьями или, быть может, камнями. Прислушавшись, можно было различить тихое потрескивание, доносившееся с их стороны.

— Куда это они? — прошептала, наконец, Урсула.

— Порождения Заргулы… — пробормотал Милош, причем по голосу чувствовалось, что ему несколько не по себе

— Зачем сейчас еще и Заргулу поминать? — возмущённо прошипела девушка.

Дюк слышал когда-то, что к югу от Эрерского моря Заргулой называли одну из сущностей, проникающих в мир людей из-за Грани, считая его вестником бед, а может быть — и их причиной. Кажется, сущность эта упоминалась мельком и в настольной книге Дюка, подаренной ему главным комиссаром Вертом. Дальше Урсула сказала вовсе уж что-то несуразное:

— Какой у них взгляд… Такой пустой и чуждый…

— Какой еще взгляд? — подозрительно спросил Дюк, который категорически не видел на плывущих над землёй световых снопах никакого подобия глаз, так же, как и иных деталей.

— Разве не видишь ты? — девушка повернулась к нему. — Это же маски лунного света! Они видят нас, но им до нас нет дела…

— Урсула, что за бред ты несёшь?! — Милош дёрнул девушку за рукав, и она встрепенулась.

— А? Что? Я говорю: они смотрят очень странно!

— Урсула, мы точно видим одно и то же? Это просто сгустки света! — Дюк видел, как Милош приобнял Урсулу за талию и слегка притянул к себе. Девушка резко потрясла головой.

— Привиделось что-то… Как будто это идут люди, а лица у них — как застывшие маски!

— Скажите, знающие люди: то, что мы сейчас видим, похоже на хоровод? — вдруг спросил пристав.

— Можно и так выразиться, — пожал плечами Милош.

— Цепочка, череда, вереница. Можно и хороводом назвать. А что это ты, сударь Барт, заинтересовался?

— Хоровод Теней… Слышали мы вчера такое выражение. От того парнишки, который…

— Да, верно! — оживилась Урсула. — Тот, у которого брат мужа его старшей сестры разбойничает. Он говорил про Хоровод Теней!

— Что же он вам про него говорил? — Милош, не отрываясь, смотрел на движущиеся снопы света и, казалось, о чём-то размышлял.

— Что примета это самая что ни на есть скверная.

— Это заметно. От них просто веет чем-то мрачным.

— Мрачным? Я бы сказал — чувствуется угроза, — уточнил Дюк.

— Даже не угроза, — поморщился Милош. — Нет, не так. Есть ощущение какой-то силы, очень могущественной, но чуждой. Ей до нас дела нет. Но, если обращаться с ней неосторожно — раздавит и не заметит!

— Ты это так тонко чувствуешь? — заинтересовалась Урсула.

Дюку вдруг захотелось взглянуть на непонятное явление с более близкого расстояния. Он вышел из-за куста и сделал десяток шагов вперёд.

— Куда это ты? — донёсся до него голос Урсулы.

— Сейчас. Хочу подойти.

Еще десяток шагов. Дюк более явно слышал тихий треск, а также ощутил кожей едва уловимую вибрацию. Но рассмотреть плывущие сгустки света лучше не удавалось: они расплывались перед его глазами. Голова у сыщика слегка закружилась. Сзади послышались лёгкие шаги, и Урсула догнала Дюка, остановившись у него за плечом.

— Хочу проследить, куда они движутся, — сказал сыщик.

— Ты знаешь, мне всё-таки они напоминают…

Девушка вдруг замолчала, и обернувшийся Дюк успел увидеть, как она, обмякнув, падает на траву. Он даже не успел протянуть руки, чтобы подхватить её. Дюк наклонился к лежащей, Милош тоже был уже рядом, опустился на колено и потряс девушку за плечи.

— Урсула! Ты что?!

— У неё, похоже, глубокий обморок! — заключил Дюк. — Вообще-то, и у меня голова кружится.

— Потащили её подальше! Туда, где стояли!

Милош взял Урсулу за плечи, Дюк подхватил ноги, и они донесли её до куста дикого шиповника, за которым до этого скрывались. Милош плеснул водой из фляжки Урсуле в лицо.

— Открывай глаза!

Девушка посмотрела на обоих мужчин осмысленным взглядом.

— Я потеряла сознание?

— Потеряла. На полуслове!

— Я хотела… Что же я хотела? А, вспомнила: я хотела сказать, что увидела лицо, обращенное на нас. И лицо это — не человеческое. Оно посмотрело на меня, а от него исходило такое уныние, такая безысходность, что, кажется, надо сейчас же зарезаться или спрыгнуть в пропасть — настолько всё плохо, а жизнь бессмысленна. И сразу же у меня закружилась голова и я провалилась…

— Подходить к этому опасно! — заключил Милош.

— Я всё-таки хочу посмотреть, куда приведёт меня эта цепочка. Пойду, не приближаясь! — Дюк махнул рукой в ту сторону, где плывущие над землёю снопы света скрывались из виду. — Будьте здесь!

Близился рассвет. Небо постепенно светлело, и уже можно было свободно различать все окружающие предметы. То и дело поглядывая под ноги, Дюк направился через луг, параллельно веренице огней.

«Что они мне напоминают? — пытался сообразить сыщик. — Я никогда не видел ничего подобного, но на что — то это похоже!»

Он пересёк луг и увидел, что светящиеся объекты исчезают в небольшой расселине между скалой и земляным склоном невысокого холмика, поросшего молодыми соснами. В этот момент его нагнал Милош.

— С Урсулой всё в порядке, она и одна посидит, — пояснил он. — А одному тебе, сударь Барт, здесь ходить не пристало.

Как бы подтверждая справедливость его слов, из расселины появилась тёмная фигура в два с половиной человеческих роста высотой. Правда, сама фигура человеческой вовсе не казалась, скорее, как уже потом вспоминалось Дюку, она напоминала увеличенного в размере троглодита с пустошей. Тёмный великан сделал пару широких шагов и оказался в полусотне саженей от Дюка с Милошем, между ними и высоким деревом. Милош вскинул маленький самострел и спустил тетиву, почти не целясь. Раздался глухой стук от попадания стального болта в плотную древесину.

— Насквозь прошёл! — изумлённо пробормотал ликтор.

В эту минуту оба они услышали громкий хлопок, полыхнул синеватый сполох, и двигавшиеся перед ними огни погасли. Как будто в зале воеводского музыкально — драматического театра, в котором Дюк уже и не помнил, когда в последний раз был, задули люстру в три сотни свечей. А следом за этим, заколебавшись, исчезла и фигура великана. Осталось только раннее серое утро, сырая от росы трава, тёмная скала и сосны на склоне бугра.

— Вот — это был именно морок! — произнёс Милош, глядя туда, где только что стояла фигура.

Они подошли к дереву, и ликтор указал на оперение короткой стрелки, торчащее из ствола.

— Интересно как… — Дюк присел на траву и задумался. — Исчез этот хоровод, исчез морок, и всё остальное тоже — больше не слышно ничего, и голова болеть перестала! А то виски словно клещами зажало.

— Вообще, строго говоря, хоровод — это всё же круг…

— Не надо становиться таким педантом! Могло ведь

быть, что когда-то кто-то уже наблюдал такое, и они шли по кругу? Да и круг может быть очень широким, кто его ведает…

— Может быть, — нехотя согласился Милош.

— Пошли.

Дюк решительно встал и направился к расселине. Ровным счетом никаких следов странного явления ему обнаружить не удалось. Трава была как трава — не примятая, не опалённая, даже роса с травинок никуда не делась. Пристав быстро шагал, минуя кочки и ямы, скала осталась слева от него, справа всё еще тянулся склон возвышенности, а перед ним уже виднелась обширная ровная поверхность, почти лишенная растительности и густо усеянная небольшими камнями.

— Путь же освободился! Что ты еще желаешь увидеть? — спросил шедший позади Милош.

— Сам точно не знаю. Сейчас. Немного еще пройдём.

Оставив позади бугор, они двигались по каменистой равнине, которая вклинивалась между двумя соседними горами и тянулась, слегка повышаясь, к темнеющей вдали линии лесистых гребней. Сначала Дюку показалось, что перед ними просто нагромождение скал посреди равнины. Однако, пройдя еще около сотни шагов, он понял, что это не так.

— Погляди! — обернулся он к Милошу.

— Вижу.

В утренних сумерках отчетливо можно было рассмотреть сооружение, состоящее из огромных каменных блоков, как будто беспорядочно нагромождённых друг на друга. Однако, подойдя ближе, они смогли убедиться, что это не так. Конструкция, напоминающая трёхступенчатую пирамиду, была сложена из базальтовых параллелепипедов, и имела в высоту около пяти саженей. Ощущение беспорядочности возникало оттого, что блоки были подогнаны один к другому не ровно, а имели между собою щели, а некоторые вовсе были повёрнуты под небольшим углом друг к другу. Трудно было сказать, было ли это изначальным замыслом творцов сооружения, или следствием разрушительного действия времени. Возможно, свою роль сыграло какое — нибудь давнее землетрясение. В стене пирамиды, обращенной к подошедшим людям, зиял проём, достаточно широкий, чтобы в него проехала широкая телега. Над этим проёмом, на втором ярусе пирамиды, виднелась конструкция, издалека напоминавшая раскрывшийся бутон цветка.

— Подойдём ближе? — осведомился Милош.

— Давай. Мне кажется, эти огни, если бы не исчезли, привели бы нас сюда.

Вблизи удалось разглядеть, что «цветок» состоял из пяти лепестков, сделанных из какого-то металла, между которыми помещался короткий толстый штырь с тускло мерцающим кристаллом на конце.

— Мне сдаётся, что эта штука сделана из того же самого, что и твой меч…

— Из зиртана?

— Похоже на то.

Подул ветер, и металлическая конструкция тонко запела на ветру, затянув одну длинную заунывную ноту. Дюк с осторожностью приблизился к проёму.

— Не хочется мне туда заходить. Слишком живо помню рассказ из книги, как некий любопытный человек выскакивал из пещеры, истошно крича и рассыпаясь на бегу! — признался пристав.

— Так не заходи. Нас не за этим сюда послали.

— Это сооружение точно связано с тем, что мы видели! С мороками.

— Криштофу расскажи, может, он что разъяснит. А если и нет — запишет в свой дневник, опишет умными словами.

Дозорные пошли обратно.

— А как это может быть связано? Пирамида эта — с мороками? — на ходу спросил Милош.

— Расскажу тебе, что я сам видел. В Турском воеводстве. Там в лесу, в Чарой пуще, нашли древний склеп. Сверху каменная надстройка почти развалилась, а вот под землёй крипта была сохранной, с саркофагом. Эти люди, которые его нашли, саркофаг вскрыли, думали — там что-то ценное. Но — нет, кроме старых костей там ничего не было. Но любопытные стали туда ходить. И вот поступило донесение, что время от времени в этой крипте появляется изображение. Вдруг одна стена пропадает — и становится видно совсем другое помещение, такое большое, в котором много непонятных предметов. Вот, разбирались с этим. Знатоков по древности привозили.

— И что же?

— И, главное — видно это помещение становится, а войти в него нельзя: стена-то на месте остаётся, не пускает.

Ну, попробовали стену ломать, да там только земля. Нет ничего. Тогда пол крипты простучали, и выяснилось, что под плитами — пустота. Подняли плиту — а там еще одна крипта, более древняя. И в ней тоже что-то непонятное. Машины, что ли, какие-то. Тут уж из столицы люди приехали. Думаю, как раз из того подразделения канцелярии, которое возглавляет наш уважаемый главный комиссар Верт. А дальше — всё, тишина. Кто-то сказал, что изображение из нижней крипты в верхнюю передавалось, а как, зачем? Ничего более не ведаю.

Урсула ждала их там, где её оставили, вострила нож о гладкий камень.

— Всё хорошо. Не кружится голова! — сообщила она, и все трое направились к лагерю.

— Где вас шушуны кружили? Почему так долго? Отправляться надо! — набросился на них с упрёками Эль — Зидар.

Лагерь уже проснулся. В котлах готовился завтрак, возницы впрягали лошадей в телеги и начинали разворачивать их.

— Так сейчас и отправимся. Не жрали же еще даже! — пожал плечами Милош.

— Так что там?!

— Ну, что? Орзой правду сказал: там был хоровод мороков. Но с рассветом он исчез. Можно двигаться вперёд.

— Хоровод мороков… — мрачно повторил Эль — Зидар. — Этого еще не хватало. Вы осмотрели то место, где они были? Ничего там не нашли?

— Они тянулись цепочкой справа налево, через дорогу. Что именно осматривать? А что мы должны были найти?

— Да так, суеверия это всё… — буркнул командир. — Всё, значит: завтракаем — и в дорогу!

Пока варилась каша, пока все торопливо завтракали и проверяли, хорошо ли закреплены на возах грузы, Дюк рассказал Криштофу о результатах их предрассветной вылазки. Магистр надолго задумался. Подводы, одна за другой, тронулись с места и покатились по дороге, заняв каждая своё место в колонне. Дюк уже думал, что Криштоф ничего не может сказать по поводу его рассказа, однако, когда подводы проехали с полверсты, магистр помахал ему рукой и жестом предложил приблизиться. Дюк спешился, магистр тоже спрыгнул с подводы на землю, и они пошли рядом. Криштоф заговорил:

— Я поразмыслил. Вспомнил читанные мной свидетельства людей о разных природных диковинах. Скажи: знаешь ли ты, что такое грозовые огни? Те, что перед грозою появляются на мачтах кораблей, или шпилях башен, или хоть просто на железных прутьях заборов, и горят такими синеватыми свечками?

— Я слышал о таком, и даже однажды видел сам!

— Эти огни — разновидность природного магнетизма, вид электричества, которым насыщена атмосфера! Сродни молнии. Скажи: то, что вы видели, не напоминает ли их?

— О ассуры! — воскликнул Дюк. — Я всё пытался вспомнить, что мне напоминают эти сгустки света! Но… Послушай: грозовые огни ведь так и называются, что появляются перед грозой, а тут — небо чистое, никакой грозы не будет! И, потом, они не должны плыть по воздуху, а неподвижно гореть на каких-нибудь железных шпилях…

— Я же не говорю, что это они и есть. Но ты сам подтвердил, что они — похожи. Думаю, то, что вы видели — тоже имеет электрическую природу. Ведь, кроме простой молнии, описаны еще редкие молнии в форме шара, способные летать против ветра, молнии в виде четок, в виде веретена… А то, что вы слышали потрескивание, лишь подтверждает моё предположение.

— А морок, которого мы видели? И Урсуле тоже что — то примерещилось!

— Я лишь высказал мнение о природе этих сгустков, — улыбнулся Криштоф. — Наверное, сгустки электрической энергии могут выстраиваться в цепь, навроде четочной молнии, могут куда-то двигаться. Наверное, и подходить к ним небезопасно! Электричество и убить может! Не знаю я и того, как связано электричество с тем сооружением из камня. Не требуй от меня большего, по крайней мере — сейчас.

— Что же, благодарю, это познавательно…

Дюк снова вскочил в седло. Если всё это так — что из этого? Неужели древняя постройка до сих пор работает? Хотя — работала же древняя крипта, про которую он только что рассказывал Милошу! Интересно было бы посмотреть, что с этой пирамидой происходит, когда эти огни — или что это, сгустки электричества? — движутся к ней.

Вскоре обоз достиг того места, где были убиты Тахир — Скорпион и его спутник Мирто. Очень недовольный Горг под каким-то предлогом остановил подводы и проворчал, обращаясь к Дюку:

— Берите двоих с заступами — и отправляйтесь. Только быстро!

Несколько крупных птиц, лениво взмахивая крыльями, поднялись с земли, когда Дюк, Милош и двое возниц вышли на вчерашнюю полянку. Стервятники. Увидев трупы, возницы стали роптать.

— Чего это тут произошло? Кто их убил? Худое место — тикать отсюда надо, а не мертвецов закапывать! А то — как бы нас самих не закопали… — угрюмо промолвил широкоплечий бородатый мужик.

— Кто же тебя закапывать-то станет? — живо поинтересовался Милош. — Случись с нами чего — птицы могилу не выкопают.

— А этих тогда зачем хоронить? — запальчиво возразил другой возница. — Нешто им не всё равно?

— Потому, что если не закопать, знаешь, что будет? — Милош с размаху вонзил заступ в твёрдую землю, откинул грунт в сторону, затем копнул еще раз, и после этого продолжил: — Неупокоенная душа преследовать нас будет. Всякое зло чинить. Разве не знаешь ты о лихе, которое по имени называть нельзя, что во сне приходит, и душит человека?

Милош говорил предельно серьезно, и оба возницы сразу присмирели, поскольку каждый из них за свою жизнь баек и страшилок слышал немало, да и относились неграмотные мужики к этим байкам намного серьезнее, чем кошмаривший их ликтор.

— А нам этого только не хватало! — продолжал он. — Хватит нам и с тем урдом разбираться, что их убил. Вот этот вот успел нам рассказать, что с ними случилось. Тебе лучше не знать. Одно скажу: обозлённый дух нам во вред, а умиротворённый — нам в помощь будет!

Подбодренные таким суждением, высказанным авторитетным тоном, возницы при помощи Дюка с Милошем в четверть часа выкопали две неглубокие ямки, стащили в них мёртвых и слегка присыпали землёй.

— Хара-а-ан! — раздаётся над горами протяжный крик обозного старшины.

И опять закрутились колёса груженых подвод, застучали по твёрдой земле лошадиные копыта, заскрипели плохо смазанные оси. То и дело раздавались отрывистые вскрики возниц, подгонявших лошадей.

Помощник приказчика Ар-Шарим, покачиваясь в седле своего коня, то и дело искоса поглядывал на ехавшую чуть позади и сбоку Урсулу. Наконец, он придержал коня и поехал с ней стремя к стремени.

— Послушай, красавица, — начал он. — Я так понимаю, что вы на рассвете Хоровод Теней видели. Я рядом был, слышал, когда вы Рахиму докладывали.

— А что, если и так? — неприязненно ответила девушка.

— Я же понимаю… — Ар-Шарим нервно оглянулся по сторонам. — Хоровод Теней, говорят, указывает либо на место, где что-то случилось, либо на место, где лежит клад! Между тем злодеяние случилось не там, а там, где эти вон с заступами ходили — закапывать кого-то.

— А почём ты знаешь, что не откапывать?

— Ха! Думаешь, я глупый? Стали бы возниц с собой брать? Да и не принесли они с собой ничего, я видел! Стало быть — там, в утреннем месте, клад лежит. Вы, может, в таких вещах и не разбираетесь, а вот попутешествовали бы с моё — сообразили бы!

— А что, доводилось, знать, тебе доселе клады находить? — с иронией полюбопытствовала Урсула.

— Может, самому и не приходилось, да слыхал про такие случаи! Ты — вот что… Ты расскажи мне, где именно вы что видели, а то лучше — нарисуй! Я тебе обещаю, приедем потом сюда вместе с наёмными рабочими, найдём и откопаем! Поделим пополам!

Урсула внимательно посмотрела на торговца. Судя по всему, он говорил всерьёз, искренне веря в обоснованность своего предположения.

— Да с чего ты взял про клад-то? Ну, кто его тут зарыл, скажи?!

— Э, женщина! Как кто? Караваны хоть изредка, но ходят. А раньше чаще ходили. Двести лет назад. А дорога всегда опасной была. Вот, когда погоня настигает, купцы готовы самое ценное в землю закопать, чтобы не пропало!

А еще раньше здесь, говорят, вообще люди жили. Так что — расскажешь, что видели?

— У него спроси, — Урсула махнула рукой вперед, где ехал Милош.

— Это твой приятель, да?

— Ты догадался, верно? Ар-Шарим хмыкнул.

— Он воин, да. А много ли у него денег, чтобы содержать такую женщину, как ты?

— Я не знаю. Спроси у него сам, а?

— Э, не понимаешь! Ладно, после поймёшь! — помощник приказчика с досадой ударил коня пятками по бокам и вырвался вперёд.

Чуть за полдень въехали на перевал Шайгир, где на обширной площадке возле родника устроили привал, после которого обоз спустился в другую долину. Вечером, когда устраивались на ночлег, Дюк услышал, как Орзой говорит Эль-Зидару:

— Сейчас я видел всадника вон на той возвышенности, мимо которой идёт дорога. Нам завтра там ехать! Он сидел на коне и смотрел на нас в смотровую трубу.

— Поблизости есть селения?

— Откуда, Рахим? Разве что отшельники какие — нибудь! Селения, какие есть — все на той дороге, с которой мы свернули.

Рахим тоже достал смотровую трубу, да не простую, а складную, дорогое изделие террагонских мастеров в золоченом корпусе, раздвинул её и вскинул к глазу. Сначала он осмотрел все окрестные возвышенности, затем принялся вдумчиво изучать рельеф местности.

— Не должно здесь быть разбойников, откуда им тут взяться? — пробормотал он. — Впрочем — всем следить за местностью!

Когда начало темнеть, весь обозный народ расселся внутри огороженного возами круга, деловито стуча ложками о края мисок и котелков. Милоша и Орзоя командир отправил в дозор: подняться на ближайший холм и осмотреться. Между тем, Ар-Шарим, сидя в обществе троих конторщиков, завёл с ними такую беседу, предварительно убедившись, что Урсула находится поблизости и всё слышит:

— Лично мне здесь нравится! Даже хорошо, что мы свернули на эту дорогу! Если бы я не любил приключений, я бы в восемнадцать лет не записался в воинскую школу! Очень хотелось мне мир повидать, да опыта понабраться!

— Ты обучался в воинской школе? — удивился один из конторщиков.

— О да! Целый год! И такие были у меня хорошие учителя, что уже через полгода я был лучшим мечником школы. Я бы и дальше занимался этим ремеслом, да оказия вышла. Повздорил я с одним воином. Из-за дамы. А я тогда нравом ох как крут был! Вот как и сейчас, но теперь я стал добрее, а тогда… Нисколько не волновало меня, что этот ветеран участвовал в трёх походах. Ух, я его отделал! За это, собственно, и выгнали меня из школы…

— И что же ты?

— А я что… Мне уже неинтересно стало. Думаю — ну, пойду, наймусь в дружину, и что? Стану недалёким злобным убийцей! Решил, что надо не только учиться железякой махать, или там кулаками, а книги читать… А тут как раз вакансия в торговой конторе подвернулась.

— Так ты хорошо мечом владеешь? — спрашивал все тот же конторщик.

Ар-Шарим исподтишка взглянул на Урсулу и важно ответил:

— Отменно, скажу я тебе, и не только мечом, чем угодно, да иногда и практикую! Иногда, если выбесит меня кто — сразу беды хапнет! Хотя, конечно, добрее надо быть. Эх, как могу себя успокаиваю…

— Эт-та кого ты тута назвал недалёким злобным убийцей?! — раздался голос Шарафа — грузного и широкоплечего наёмника из Фаристана.

— ТЕБЯ, сударь Шараф, я никак не называл, — мирно ответил помощник приказчика.

— Погодь! Ты, что ли, ВСЕХ НАС так назвал?

— Ты чего бузишь, угомонись! — решил урезонить охранника Ар-Шарим.

— Ты утверждаешь, что ты отлично дерешься разным оружием? А не врешь ли ты?!

— Послушай! — строго произнёс торговец. — Я бы вполне мог продемонстрировать тебе это на деле, но…

— Так вот я и о чем! — торжествующе провозгласил наёмник. — Если ты не пустомеля и не балобол — докажи!

Оглянувшись еще раз на Урсулу, помощник приказчика заявил:

— Ты сам не знаешь, на что напрашиваешься! Но — поединки в походе запрещены! Эль-Зидар давеча говорил, коли увидит ссору с оружием, да и без оного, спуску не даст. Потому что места опасные, до того ли? Конечно, хотелось бы дать тебе укорот, дабы неповадно было, но не желаю нарушать порядок!

С этими словами Ар-Шарим оглянулся на Эль — Зидара, как бы апеллируя к нему. Командир, однако, сидел в двух десятках шагов от них и делал вид, что с интересом разглядывает облака на темнеющем небе и ничего вокруг не слышит и не замечает. Другой же человек, который мог бы своим словом остановить конфликт — Баргут — при первых признаках ссоры незамедлительно отошел куда-то за подводы, будто бы по делу.

— Так если ты не желаешь, я тебя сейчас отделаю и без твоего желания! — посулил Шараф. — Потому — не терплю пустозвонов!

Здоровяк вразвалочку приблизился к помощнику приказчика и встал, уперев руки в бока. Ар-Шарим подскочил, словно подброшенный пружиной, картинно схватился за рукоять торчащего из-за пояса кинжала — ронделя.

— Воистину, Рахим, если ты сейчас не угомонишь этого неразумного — одним стражем у тебя станет меньше!

— громко воскликнул он, призывая командира охраны.

Тот лениво повернулся к ссорящимся и безразлично махнул рукой:

— А проучи его, Шарим! Если этот громила настолько глуп, чтобы связаться с таким сильным противником, как ты — мне его не жалко! Можешь сделать с ним всё, что захочешь, я разрешаю!

Дюк подавился сдерживаемым смехом. Рахим Эль — Зидар был бесподобен. Сказав фразу, он устроился поудобнее, чтобы смотреть. Шараф протянул вперёд левую руку и хотел схватить торговца за шиворот, тот проворно отпрыгнул назад, не решаясь, однако, достать рондель, справедливо полагая, что тогда-то ему точно конец. Отпрыгнув, Ар-Шарим заметался из стороны в сторону, изображая обманные движения, а на самом деле — выискивая, куда еще отступить. Никто не предполагал, что здоровяк может двигаться столь стремительно. Миг — одно движение — и тяжелый кулак, словно пущенный из пращи булыжник, врезался в скулу помощника приказчика. Лишь его сапоги мелькнули в воздухе, а тело, с размаху грохнувшись на спину, проехалось по земле и замерло. Вокруг раздался дружный гогот охранников и возниц. Прошло минуты две, прежде чем Ар-Шарим пришел в себя и приподнял голову. Командир Эль-Зидар уже стоял над ним с флягой воды. Он плеснул чуть-чуть воды лежащему на голову, а потом протянул ему флягу и с невозмутимым видом произнёс:

— Ты напрасно вздумал так сильно поддаться ему. Я понимаю, что силы надо уравнивать, но ты — перестарался!

Ответом на эту фразу был новый взрыв хохота вокруг. Дюк подсел ближе к Урсуле. Она выглядела довольной.

— Он сделал то, что очень хотелось сделать мне! — призналась девушка.

— Хорошо, что это сделал Шараф.

— Признайся, сударь Барт, — вдруг сказала девушка. — Тебе нравится госпожа Норат?

— А почему ты спрашиваешь?

— Она всем нравится. И тебе тоже?

— Разве она может не нравится? Она красивая, и умеет этим пользоваться. Ну, так что же? Думаю, свои симпатии она регулярно меняет.

— Верно! Она делает, что ей хочется. Впрочем, ты ей действительно понравился, я знаю.

— Что с того? Вряд ли на обратном пути мы окажемся в Тар-Хан Сюрте.

Они помолчали. Бесшумно ступая, сзади подошел Милош.

— Мы видели дым от костра, — сообщил он. — Вон

там!

Палец его указал вперёд, по ходу движения обоза и чуть правее дороги.

— Не рассмотрели, кто там?

— Нет. Там местность понижается, река течёт низом, дымок поднимался оттуда, причем такой жидкий, сразу и не разглядишь. А пока мы добрались до места на склоне, с которого можно рассмотреть дно долины, уже стемнело, и стало ничего не видно. Но он был достаточно далеко.

— Могут это быть те разбойники, про которых мы слышали?

— Это, вообще, могут быть и другие разбойники, — уточнила Урсула. — Много желающих чужое добро урвать.

А что до того, что места здесь безлюдные — так что же? Говорят — что им здесь делать? Да то, что промышлять они могут на торговом тракте, а здесь иметь лагерь, место укромное, где можно отдохнуть, добычу припрятать, облаву переждать.

— Может быть, что охотится кто-то, — возразил Милош. — Разбойники, увидев торговый обоз, не стали бы себя выдавать — костёр разводить в пределах видимости!

— Тоже верно…

Наступила ночь — тёплая, звёздная, наполненная журчанием воды и перекличкой ночных птиц. Дюк отстоял свой караул, разбудил сменщика, но спать ему не хотелось. Он сидел, опершись спиной о колесо телеги, и думал. Думал о том, что они должны предпринять, когда обоз достигнет пункта своего назначения.

«Первым делом — разыскать дом Тамира Нарсуфа и попытаться поговорить с ним. Надеюсь, произошедшие события сделают его более разговорчивым со своими предполагаемыми союзниками. Вероятнее всего, у него есть предположения, кто убил его брата и охотится сейчас на него, и, главное — почему? Как там сказал Скорпион? Камиль Нарсуф знал, кто стоит выше мурзы Челыша? Кроме того, раз они — братья — заказывали Гуляй-Полю доставить им бочонок урда, значит, они знают, для чего его можно употребить! Надеюсь… Очень бы хотелось верить, что они не просто коллекционируют дорогие древние артефакты, не понимая их назначения! А вот уже потом можно… нет, даже нужно отправиться в город Шинхан-Сюрт, попроведать контору торгового дома

«Семь дорог». Раз Скорпион сотоварищи до нее не доехал, можно надеяться, что там еще не в курсе всех событий…»

Постепенно сон сморил его. Наутро снялись с места рано, позавтракав остатками вчерашнего ужина. Обоз, подвода за подводой, вытянулся на узкую дорогу, плавно идущую на подъём, и медленно покатил по ней.

Командир Рахим с Орзоем ехали впереди. Дюк ехал рядом с подводой, на которой сидел Алишер, и вполуха слушал разные сказки, которые приказчик дома Альманзирра рассказывал об этих местах.

— Люди в этих горах никогда густо не селились. Не знаю, почему. Зато, в воображении своём, населяли здешние места различными удивительными существами. Урдами, шушунами, великанами… Сейчас уж и не скажешь — боялись ли селиться тут, потому что боялись их, или по иной какой причине… Про летающего великана Нархата, например, рассказов много было. Я же вырос в Эрогане, все их слышал еще в детстве, знаешь ли.

— А про Город Теней тоже рассказывали?

— Знаешь ли, уважаемый, про Город Теней стали рассказывать уже много позже! Вот, чтобы мне не соврать… лет пятьдесят назад. У рассказов про Город Теней есть совершенно определённый источник, знаешь ли!

— Даже так?!

— Так. Вот как это было. Впервые про город рассказал некий человек по имени Турон. Этот самый Турон был простым погонщиком мулов. Да вот нанялся он идти в поход. В ту пору жил в Эрогане один известный искатель древностей. Стариной увлекался, вещицы всякие собирал, книги старинные, читал много, ездил, разыскивал развалины древних городов и искал там что-то. Да, говорят, не просто так он древности собирал, чтобы на полку поставить и хвалиться потом, а пытался суть их постичь. Имя ему было Лукас Нарсуф…

— Что?! Как ты сказал?! — вскинулся Дюк.

— Лукас Нарсуф Эль-Гирд. Из старинного Эроганского рода.

— Послушай! А знаешь ли ты братьев Нарсуф — Камиля и Тамира? Доводилось ли…

— Это его внуки. Да. Ты знаешь их?

— Хм. Лично не довелось. Понаслышке только.

— Ну, да, я слышал, что внуки его тоже этим делом увлечены. Так вот, слушай, коли интересно. Этот-то Лукас снарядил отряд, чтобы идти в эти горы. Уж чего он хотел в них найти — этого я тебе не скажу. И вот Турон нанялся в тот отряд погонщиком мулов. Скитались они по горам месяц с лишком. Когда же вернулись, Турон ходил по корчмам и тавернам, и, выпив пару пиал крепкой настойки, рассказывал… Только ты учти, что я тогда маленьким был, мне об этом позже рассказывали, сам не слышал я этих рассказов. Будто бы во время стоянки убежал у Турона мул, и отправился тот его искать. Искал, искал, и наткнулся, будто бы, на равнину, по которой бродили тени. И были там строения какие-то, каменные, не одно и не два, а, говорит — много. Мул же его бродил по лугу, на половине пути до тех строений. Обрадовался погонщик, позвал животное, мул услышал его и пошел к нему. А дальше… Турон рассказывал, что вдруг между ним и мулом появилась большая тень, мул ступил в неё — и сгинул!

— Вместе с тенью?

— Да. Именно вместе с тенью. Именно так он и говорил потом всем. Это потом, да. А тогда убежал он оттуда, что было мочи!

— И что же — Лукас Нарсуф не попытался потом это место найти?

— Видимо, попытался, — согласно покивал головой Алишер, — да только не нашел ничего. Больше тебе скажу: из его отряда про этот случай никто больше и не упоминал! Это уже потом, сказывают, что кто-то и Хоровод Теней видел, и сам город — издалека. А вот люди Лукаса — ни словом! А вот Турон вскорости помер. Хотя мужик был вполне себе здоровый, по рассказам. А только нашли его однажды мёртвым у себя дома — и всё. Вот так — то!

— Ну, а сам Лукас? Его неужели не спрашивали?

— Спрашивали, конечно. Как рассказывают, он всё отшучивался — мол, мул действительно пропал, против этого не поспоришь! А что до города какого-то, так, дескать, Турона и спрашивайте — он же его видел, а не мы!

Дюк открыл было рот, чтобы порассуждать, а что вообще мог искать Лукас Нарсуф в горах, как из головы колонны донеслись громкие возгласы. Командир Рахим и Орзой остановили своих коней на наивысшей точке подъема и разговаривали с всадником, сидящим верхом в десятке шагов перед ними. Дюк бросил взгляд по сторонам — не может ли быть засады — и направил коня вперёд, к голове обоза. Местность справа и слева просматривалась на достаточное расстояние, внезапно никто не выскочит, и стрелять можно только вон оттуда, из ложбинки, но до неё — саженей семьдесят, так что ружейные выстрелы не будут очень точными, разве что хорошие лучники там притаятся.

Эль-Зидар всё еще беседовал о чем-то с незнакомым всадником. Тот рукой с нагайкой указывал куда-то в сторону, туда, где в низине текла река. Дюк счёл неуместным подъезжать к ним близко без приглашения, остановился в полусотне шагов и стал смотреть по сторонам, положив руку на рукоять меча.

«Таких совпадений не бывает… Уже пятьдесят лет назад экспедиция искателя древностей что-то в этих краях искала, и впервые наткнулась на какой-то город. И, судя по всему, решено было об этой находке умолчать, лишь один дурачок болтал языком, как базарная торговка, потому что его распирало рассказать всем, что он нашел! И по сей день внуки этого искателя продолжают заниматься древностями. И есть кто-то еще. Кто-то, кто следит за нами с момента нашего прибытия в Тарское ханство, и при этом интересуется делами братьев. Если из этого не вытекает, что охота на меня и моих спутников связана с нашим интересом к известному артефакту, то у меня нет никаких способностей к сыскному делу. Или мы не должны что-то найти, или мы не должны что-то узнать. А, впрочем, это почти одно и то же».

Наконец, незнакомец толкнул лошадь в бока пятками, развернул её и поехал прочь. Стал виден висящий за его спиной колчан со стрелами. Эль-Зидар рысью направился к Дюку. Поравнявшись с ним, командир натянул поводья.

— Охотники! — сообщил он. — Лагерь у них рядом. Там, где вчера дым от костра видели.

— И на кого же они охотятся?

— На марала и горного барана. Тут их много. Мясо солят, коптят, шкуры заготавливают.

— И сколько их тут?

— Говорит — трое. Я спросил его — не видели ли они тут кого? Нет, говорит, уже дней десять, как ни человека.

Рахим махнул рукой и закричал вознице первой подводы, чтобы тот продолжал движение. Покачиваясь в седле сбоку от второй по счету подводы, Дюк видел, как встреченный ими охотник спускается по пологому склону и как навстречу ему из-под раскидистой чинары выходят еще два человека. Дюк посмотрел на них в смотровую трубу. Мужчина и женщина. Мужчина — бородатый, в сером бешмете до колен, женщина — на вид лет около тридцати, в короткой зелёной куртке и в шляпе с узкими полями, из-под которых выбиваются соломенно-желтые локоны, подробно черт лица — не разобрать.

Обоз двигался дальше. Верста, другая, третья…

— Если ничего не задержит нас, то ночевать будем вблизи небольшого селения, от которого всего фарсаха три до выезда на равнины, где уже стоят эроганские порубежные заставы! — сказал приставу Алишер, выпуская клубы дыма из курительной трубки.

Друг дружку сменяли горные вершины, зелёные поляны, рощи широколиственных деревьев, ручьи, в середине дня обоз миновал еще один невысокий перевал. На перевале Эль-Зидар подозвал Дюка.

— Вон там — удобная смотровая площадка! — его палец указывал на возвышенность справа от дороги. — Заберись и осмотри окрестности.

Дюк оставил коня в том месте, где склон становился крутым, и полез вверх, одной рукой придерживая меч, а другой хватаясь за ветки кустов. С ровной площадки на вершине возвышенности открывался прекрасный обзор на несколько вёрст вокруг. Он был бы еще больше, если бы не окружавшие их горы. Невысокие, покрытые широколиственным лесом вершины поднимались со всех сторон. На северо-восток уходила широкая долина, в которую сейчас медленно спускался обоз. Посередине долины с громким рокотом, слышимым даже здесь, наверху, скакала по камням и выписывала петли река Шимерта. На юге осталась Шайгирская долина, поблескивавшая десятками ручьев и небольших водопадиков, падающих с небольшой высоты. Прекрасное место, где, будь такая возможность, Дюк задержался бы дней на десять, чтобы поохотиться вдали от забот и суеты.

Осмотрев подробно долину Шимерты, Дюк перевёл трубу на юг. В поле зрения попала узкая дорожка, ответвившаяся от основного пути, по которому прошел караван. Она вела, судя по всему, туда же — в Шимертинскую долину, но не через перевал, а окольным путём. И по этой дорожке скакал всадник. Дюк сопровождал его, медленно ведя смотровую трубу. Вот он приблизился, находясь теперь на расстоянии около полуверсты от наблюдателя. Ближе уже не будет. Теперь пристав понял, что это — не всадник, а всадница. Причем та самая женщина в зелёной охотничьей куртке и шляпе с узкими полями.

— Куда это ты скачешь, красавица? — озадаченно пробормотал Дюк.

Первым его побуждением было сообщить Рахиму и отправится вдогонку за охотницей. Однако он тут же прикинул в голове, что, пока он спустится да расскажет об увиденном командиру, всадница уже скроется из виду. Дорогу она знает явно лучше, чем они, вернее сказать — окольные тропы они вообще не знают, так что шансов перехватить охотницу почти нет. Проводив её взглядом, он стал спускаться со смотровой площадки.

Эль-Зидар, выслушав его донесение, переспросил:

— Та самая? Ты уверен? Хм… — и замолчал. Спустя минуту, на протяжении которой они ехали рядом, командир подвёл итог:

— Будем об этом помнить, если встретим её снова.

— Не кажется ли тебе, что те, кого мы встретили — это сторожевой разъезд? И они послали гонца, чтобы кого-то предупредить, вероятно — о нашем приближении?

— Быть может, — согласился Рахим и, тронув бока коня каблуками, вырвался вперед.

Дюк поделился своими наблюдениями также и с товарищами. Милош выслушал его внимательно и попросил описать женщину, насколько это возможно. На этом обсуждение и закончилось.

Когда день уже клонился к вечеру, обозный старшина Горг сообщил, что до селения Карим-Сар осталось два фарсаха пути,

— А что означает такое название? — поинтересовался Дюк у Алишера.

— «Сар» — обозначает «жилище». Значит, какой-то дом, какое-то жилье вне большого поселения, которое называлось бы «сюрт». Карим-Сар — значит, жилище Карима. Видимо, какой-то Карим там раньше всех поселился, а потом поселение выросло. Я помню, там пять или шесть домов всего.

Раздался дробный топот копыт, и из клубов пыли появился ехавший в головном дозоре здоровяк Шараф.

— Рахим, там вооруженные люди поперёк дороги! — сообщил он, еще не остановив лошади. — Семеро, сидят, костёр жгут! Похожи на подорожную стражу!

— Что-то рановато для подорожной стражи! — пробормотал командир и начал отдавать распоряжения. По его приказу Дюк, Урсула и Шараф заняли место рядом с ним, во главе колонны. Милоша, Орзоя и еще троих он расположил чуть поодаль, напротив пятой — шестой подвод, поручив глядеть по сторонам. Остальные четверо охранников прикрыли хвост обоза. Возницы достали из — под сена кто топор, кто самопал. Дюк поочередно извлёк седельных сумок два кремнёвых пистолета, убедился, что пули на месте, в стволах, убедился, что третий, капсюльный, пистолет, легко достаётся из-за пояса. Взвёл курки у двуствольного ружья, ложа которого торчала из чехла, притороченного позади седла.

Через полчаса ехавшие впереди увидели вдалеке, на дороге, несколько фигурок. Обоз, как ни в чем ни бывало, продолжал движение. На некоторых подводах возницы запалили труты, готовясь стрелять из старых фитильных ружей. Проехав еще сотню саженей, Дюк рассмотрел, что путь прегражден рогатками: два бруса с приколоченными к ним крест-накрест заостренными кольями стояли поперёк дороги. Рядом с заграждением стояли трое. Первый, судя по виду — командир, в ярком желтом кафтане и такого же цвета высоком колпаке с меховым околышем, с саблей на боку и с пистолетом, заткнутым за кушак, стоял, опираясь рукой на рогатку. По сторонам от него стояли двое в такой же одежде, но в руках державшие алебарды. Желтый цвет был цветом униформы иррегулярных отрядов эроганской стражи, всё равно — порубежной, подорожной, городской или какой еще. В своё время один из ханов повелел одеть стражу в такой цвет, дабы охранителей порядка было видно издалека. Сбоку от дороги четверо мужчин в серых бурнусах сидели вокруг костра и, кажется, что-то на нём жарили, а рядом с ними стояли составленные в козла ружья.

Вперёд выехал Горг, Рахим Эль-Зидар держался чуть позади него. А Дюк и другие наёмники вообще разъехались цепью поперек дороги, делая при этом вид, что их ничего не касается и они любуются облаками. Человек с саблей сделал несколько шагов навстречу всадникам и что-то громко сказал, подняв руку вверх. Горг ответил ему, и начался оживлённый разговор по — эрогански.

— Что он говорит? — спросил Дюк у Урсулы, что сидела в седле в паре сажен от него.

— Этот жёлтый сказал, что, караван едет через Чёрный Ойгон, значит, возможно, у нас есть товары, которые мы хотели бы скрыть. Что надо произвести досмотр. А Горг говорит — почему, мол, здесь? Ведь до порубежного поста еще далеко. А тот отвечает, что порубежный пост все знают, где находится, даже и глупый может весь левый товар раньше сгрузить, вот и выставили здесь заставу!

— И что?

— Говорит: давайте опись товаров, а потом подводы проверять будем, выборочно, на какие покажет. Горг не согласен, мол, долго очень и неудобно среди дороги это делать, требует ханскую грамоту. А тот говорит, что не станет грозный хан по каждому ничтожному поводу грамоты писать.

Напряженность диалога нарастала. В какой-то момент Дюк, которому Урсула продолжала отрывочно переводить отдельные фразы, заподозрил, что обозный старшина специально перечит начальнику заставы и провоцирует его на что-то. Пристав огляделся. Долина в этом месте достигала более версты в ширину. Справа от дороги в полусотне саженей начинался густой лозняк, прятавший за собою громко шумящую на перекатах реку.

Слева на небольшом взгорке, густо заросшем ежевикой, вряд ли кто-то мог затаиться. Спрятаться-то можно, да вот проламываться сквозь густую стену колючих кустов в случае чего — задача не из простых и не из приятных.

Между тем, спор, похоже, зашел в тупик. Человек с саблей чем-то грозил Горгу, а тот отвечал ему весьма спокойно и рассудительно. Наконец, начальник поста, словно с чем-то соглашаясь, поднял руку и махнул ею, мол — будь по-твоему! И в тот же миг со стороны прибрежных зарослей лозняка раскатисто грохнуло, Дюк краем глаза заметил среди кустарника вспышки пяти или шести выстрелов, и воздух рядом с ним с шумом пробуравили тяжелые мушкетные пули. Начальник заставы выхватил из — за кушака пистолет, а стоявшие по бокам от него алебардисты взяли своё оружие наперевес. Справа и слева воздух огласили пронзительные крики множества людей. Справа от Дюка взвился на дыбы конь Горга. Пистолет из — за пояса как-то сам оказался в руке пристава. Вскинув его, Дюк навёл ствол в грудь желтому командиру, до которого было шагов пятнадцать. Раздался сухой щелчок разбиваемого капсюля, в этот момент конь Дюка переступил ногами, и пуля весом в пять золотников, посланная из длинного ствола, угодила не в грудь, а в лицо начальнику заставы, превратив его в зияющую красную рану. Вытаскивая из чехла ружье, Дюк мельком увидел, как Эль-Зидар взмахнул над головой горской шашкой, что-то выкрикивая при этом по-эрогански, а Урсула окуталась облачком порохового дыма, стреляя в кого-то, а потом направила лошадь на ближайшего к ней алебардиста. Алебарду он, впрочем, как раз выпустил из рук, получив пулю в бок.

Удерживая коня, Дюк взвёл у ружья курки. Урсула наехала на раненого алебардиста и с маху рубанула его клычом по голове. Второй алебардист отскочил, обогнув перегораживавшую дорогу рогатку. Но он пока не представлял интереса. Четверо в бурнусах, сидевшие до того вокруг огня, вскочили и расхватали стоявшие рядом ружья. Какие-то люди — дюжина, не меньше — бежали к подводам справа, со стороны лозняка, а над их головами быстрыми черными росчерками промелькнули пущенные из зарослей стрелы. Человек в бурнусе вскинул ружье и выстрелил. К счастью для Шарафа, стрелок целился не в него, а в коня, попасть в которого из неуклюжей фузеи было значительно проще, чем во всадника. Раненый конь взвился на дыбы, и Шараф неуклюже спрыгнул с седла на землю, упал и прокатился по ней. Дюк, как мог, успокоил своего коня и выцелил второго стрелка, который как раз поднимал свою фузею. Раздался выстрел, и облако дыма на несколько мгновений закрыло Дюку обзор. Послав коня вперед, пристав увидел, что стрелок в бурнусе падает на землю, а Эль-Зидар и Урсула, налетев на остальных трёх, наотмашь рубят их. Бросив взгляд влево и вправо, Дюк увидел, как вскочивший уже на ноги Шараф, держа в левой руке странный двухлезвийный кинжал, похожий на двузубую вилку, захватил им лезвие алебарды, которой желтый алебардист пытался расколоть ему голову. Отведя удар, Шариф шагнул вперёд и правой рукой воткнул длинный и широкий тесак алебардисту в живот.

Сунув за пояс один из кремнёвых пистолетов, пристав проворно спешился, потому что стоя на земле ему было удобнее стрелять. Справа от него прозвучало несколько выстрелов, послышались крики и лязг стали. Люди, выскочившие из лозняка, как раз добежали до подвод. Дюк устремился туда. Милош в первые же секунды зарубил двоих нападавших, но поспешно отступил за подводу, служившую неплохой защитой от летящих стрел, тем более что один из его товарищей, наёмник из каганата, уже повалился на дорогу с торчащим из бока хвостовиком арбалетного болта, а один из возниц неподвижно лежал навзничь. Приложившись щекой к ружейной ложе, Дюк выстрелил из второго ствола, попав в живот нападавшему с трезубцем в руках. Типичное разбойничье оружие, да больше тебе не понадобится! Услыхав позади себя топот, пристав резво обернулся, и столкнулся с тремя бегущими противниками, под шумок атаковавшими с другой стороны. Значит, за ежевикой спрятаться было всё-таки можно! Двое были вооружены саблями, один — короткоствольным мушкетоном, наподобие того, что был и у Дюка, да лежал сейчас где-то на одном из возов. Ружье было разряжено, и Дюк отбросил его, ухватился за рукоять пистолета и, первым делом, снёс выстрелом половину черепа нападавшему с мушкетоном, опередив его. С тихим смертоносным шелестом зиртановый клинок покинул ножны. Тут и пригодились Дюку уроки, данные ему Милошем. Тремя ударами он обезоружил одного противника, выбив саблю из его рук, а потом обрушил меч на голову второго. Тот вскинул саблю, чтобы парировать удар… но сталь клинка, выкованного невесть каким кузнецом, разлетелась на осколки от удара об зиртан. Не давая передышки, Дюк вонзил острие меча противнику между рёбер, другой, между тем, опрометью бросился убегать. Приближающийся конский топот — Урсула, поспешила Дюку на помощь. На скаку она полоснула бегущего саблей по шее.

Пристав оценил обстановку. Возле линии замерших на месте подвод шел бой: десяток нападающих против Милоша, Орзоя и еще двоих охранников, да подоспевшего им на помощь Эль-Зидара. Командир еще верхом, а вот все остальные спешились — очень уж хорошей мишенью были всадники для лучников, стрелявших из лозняка. Из хвоста колонны тоже доносились вскрики и отдельные ружейные выстрелы. А есть ли уверенность, что слева от дороги, на взгорке, не осталось никого, скажем, с арбалетом? Дюку не хотелось, потеряв бдительность, получить арбалетный болт между лопаток. Присев за чахлый кустик, он торопливо принялся перезаряжать ружье. К тому времени, как он закончил, ситуация изменилась: пятеро уцелевших врагов отступали к реке, под защиту лучников, которых, как мог оценить Дюк, было с полдюжины. Это много. Подойти к зарослям и преследовать отступающих не дадут. Пристав добежал до подводы и опёр ружье на её высокий борт. Хорошо и то, что лучник — не мушкетёр, не может стрелять из положения лёжа, а должен всё же приподняться над землёй, высунуться из укрытия. Дюк выстрелил в одного такого, на мгновение появившегося из-за куста, но не попал — тот слишком быстро скрылся, бросив стрелу на ветер, почти не целясь. Один из возниц, щуплый бородатый мужичонка, стоя на одном колене, поднял древнюю фитильную пищаль, которую только что перезарядил, прицелился, нажал на спуск, придвигая тлеющий фитиль к полке с затравкой. Грохот, сноп огня и облако дыма, а один из отступавших врагов рухнул, как подрубленный.

Увидев, что Милош стремительно бежит по направлению к лозняку, на ходу бросаясь из стороны в сторону, Дюк снова выстелил, просто так, чтобы подействовать лучникам на нервы, и с мечом наголо шагнул было из-за подводы, но чья-то рука цепко схватила его за плечо и потянула назад.

— Не надо туда лезть! Он знает, что делать! — раздался над ухом голос Урсулы.

Неплохо отвлёк стрелков командир — склонившись к шее своего коня, он послал его галопом вперёд, но животное тут же получило две стрелы и, вдобавок, пулю из выстрелившего тяжелого мушкета, и рухнуло, подгибая передние ноги. Эль-Зидар выкатился из седла и замер на траве. Он теперь был отменной мишенью, но Милош уже добрался до зарослей. Пронзительный вопль донёсся оттуда.

— А вот теперь — пора! — Урсула первая сорвалась с места и побежала вперёд, далеко опередив Дюка. Когда он достиг зарослей, вдали слышался лишь треск веток — это убегали несколько уцелевших врагов. Четверо, исполосованные саблями и кинжалами, остались лежать на земле. Ликтор отточенным движением вложил кинжал в ножны, отёр клинок сабли об одежду убитого, вложил в ножны и его.

— Гоняться за ними не стоит, — сказал он. — Лучше поищем, кого можно допросить.

Громко произнося проклятия в адрес бандитов, к ним подошел Эль-Зидар. Он сильно хромал на правую ногу.

— Что — все мёртвые? Все отходим к обозу! — приказал он.

Дюк поймал своего коня, привязал к перегораживающей дорогу рогатке, потом опустился на землю рядом с первой подводой, положив меч себе на колени. Пока наёмники и возницы оживлённо перекликались и выискивали раненых, чужих и своих, он неторопливо вытирал клинок пучком травы, глядя куда-то вдаль отсутствующим взглядом.

— У тебя кровь на руке! — сказала подошедшая Урсула.

Только услышав это, пристав обратил внимание на тупую боль в левом плече. Рукав куртки был рассечен. Когда же это? Да, наверное, тогда, когда он рубился с двумя противниками на мечах… Резаная рана была неглубокой, Урсула быстро перевязала её.

Тем временем стали известны итоги боя. Были убиты Гурхат — наёмник из Полуденного каганата, которого подстрелил вражеский арбалетчик, и один из возниц, зарубленный, когда шел бой вокруг подвод. Шарифу стрела насквозь пробила левое плечо, еще один арджабский наёмник был ранен дважды: колющим ударом в бедро и рубящим по задней поверхности шеи, однако Горг, сведущий в лекарском деле, заверил, что обе раны не опасны. А вот со стороны нападавших потери были иными: насчитали одиннадцать убитых, да семеро раненых попали в руки охране каравана. Прихрамывающий после падения с коня Рахим Эль-Зидар приказал сволочить всех семерых в одно место и приблизился к ним с улыбкой, не предвещающей ровным счетом ничего хорошего. Один раненый, которому Милош мимоходом воткнул кинжал в печень, уже не мог отвечать на вопросы, а лишь хрипло дышал, глядя в небо отрешенным взглядом, зато остальные следили за командиром очень внимательно.

— Итак, что скажете? Откуда будете? Кто у вас был за главного? — начал Эль-Зидар.

— Атор-Джой! Атор-Джой был главным! — нестройно отозвались пленные.

— А это, подскажите мне, который? Тот, в желтом? — уточнил Рахим.

— Нет, — слабым голосом ответил один из раненых. — В желтом — это Турган, он просто так, изображал командира. Атор-Джой сидел в кустах с мушкетом! Он убежал.

— А теперь отвечайте: кого вы тут промышляете? Специально нас поджидали?

Пленные понимали одну простую вещь. Уж если ханские стражники с пойманными разбойниками не церемонились и вешали их на ближайшем дереве, то от наёмников, да еще потерявших в бою товарища, да здесь, вдали от всяческой власти, они могли ждать только весьма мучительной казни. Единственным способом облегчить свою участь было рассказать что-нибудь полезное.

— Мы в Эрогане промышляем! — раздался голос. — А здесь, недалече, у нас место есть, где мы отдыхаем, да добычу храним. Вестник прискакал, донёс, что обоз богатый идёт. Вот Атор и решил вас пограбить…

— Что за вестник такой? — подозрительно спросил Рахим. — Женщина, да?

— Зачем женщина? — отозвался другой голос. — Это Сыч прискакал. Сыч — он не наш, он под другим атаманом ходит. У него дело какое-то было близ Чёрного Ойгона. Вот он вас там увидел — и прискакал. Предупредить. Он знает, где наше прибежище. Так-то по этой дороге давно купцы не ездили…

— А вы сами? Многих ограбили, здесь сидючи? — присоединился к допросу Горг.

— Не! Не многих!

— За последнюю декаду небольшой обоз прошел, шесть телег, мы его взяли, да двое купцов со слугой ехали — у них всё забрали…

— Но это не здесь, а там, на дороге, которая уже после заставы.

— А заставу-то вы стороной обходите, или как?

— Когда обходим, а когда — или как…

— Когда обходить некогда — начальнику заставы один обол, да писарю половину обола — и все дела.

Воцарилось молчание. Всё было, в общем то, ясно и без дальнейших пояснений. Дюк, который до сей поры стоял поодаль и слушал, что торопливо переводила ему Урсула, вдруг вышел вперёд и спросил по-арджабски:

— А где сейчас Сыч?

Не успела Урсула перевести его слова, как молодой парень с повязкой на голове и кровавым пятном на рубахе ответил на том же языке:

— Сыч первым удрал. Быстро сообразил, знать, что к чему.

«Может быть, это ничего и не значит. Может быть, я уделяю слишком много внимания мелочам… но так уж меня учили! Что за поручение выполнял близ Чёрного Ойгона человек другого атамана?»

— А что за атаман, в чьей ватаге Сыч? Как его зовут, что знаешь про него? — Дюк присел на корточки, пытливо глядя прямо в глаза парню.

— Прозвище его Анафема. А как его взаправду звать, да каким делами он занимается — то не знаю. Слышал лишь, что он, вроде, чужеземец…

— Чужеземец… — повторил Дюк. Ему почему-то сразу вспомнилось письмо, написанное на имперском языке. — Как же найти эту Анафему?

— А мне-то что… — вдруг безразлично отвернулся парень.

— А то. Могу выкупить тебя.

Эль-Зидар бросил на Дюка удивленный взгляд.

— Тебе зачем этот Анафема сдался? — спросил командир.

— Надо. Дело у меня к нему есть. Если этот мне поможет, заплачу за него десять оболов выкупа.

— А. Дело. Как знаешь. Десять мало. Пятнадцать. Сильно я на них зол.

— На них ты зол, а на меня-то нет? — возразил Дюк. — Деньги-то мне платить.

Эль-Зидар рассмеялся.

— Я вами всеми очень доволен. Мы могли бы потерять больше людей. Если хочешь — забирай его, но смотри, чтобы не сбежал!

— Если только он может помочь мне.

Парень, прислушивавшийся к разговору, энергично закивал:

— Да-да, я могу помочь тебе искать Анафему!

— Ладно, забирай его за десять золотых, а остальных… — командир огляделся по сторонам. Ни одного приличного дерева. — Ребята, руби их!

***

…Час спустя обоз тронулся с места. Раненый наёмник-арджабец ехал на подводе, пленный понуро брёл, привязанный верёвкой к третьему по счету возу, а Урсула присматривала за ним. Эль-Зидар пересел на запасного коня, а Шариф шел теперь пешком. Вскоре впереди показался высокий частокол на пригорке — они достигли селения Карим-Сар. Навстречу им вышли трое вооруженных мужчин. Узнав, что случилось на дороге, они пригласили торговых людей переночевать вблизи их селения и даже согласились продать одного коня.

В ожидании ужина Дюк, Милош и Криштоф стояли в отдалении и молча смотрели на солнце, садящееся за горную цепь. Подошел Эль-Зидар.

— Да, нечасто такое дело случается! — произнёс он, останавливаясь рядом. — Обычно просто присутствия хорошей охраны достаточно, чтобы обоз никто не тронул. А эти — вишь, что возомнили! Народищу-то сколько собрали! Однако же, я рад, что у меня в отряде оказались такие, как вы или как Орзой… Будет, что потом вспомнить!

— Народу-то они много собрали, да опыта нету. Ясно, что только по дорогам грабежом и промышляли, — презрительно изрёк Милош. — Верстою раньше было такое хорошее место для засады, а они…

Ликтор махнул рукой.

— Скажи, Барт, тебе чего от пленника-то надо? — по — деловому спросил Рахим. — Взаправду тебе этот Анафема нужен?

— А ты его знаешь, что ли?

— Знал бы — сказал. Но поузнавать могу.

— Не беспокойся. У нас в Эрогане дело одно имеется. Да я давненько хотел одного человека разыскать, к которому есть у меня некоторые претензии. Не он ли, думаю…

— А, ну, что ж, удачи… — Эль-Зидар отошел от них.

Все сильно устали, и товарищи Дюка даже не стали допытываться у него, зачем ему понадобился этот атаман. Между тем, когда опустилась ночь, пристав долго и обстоятельно беседовал с пленником. На следующий же день обоз достиг порубежной заставы. Баргут заплатил установленную законом пошлину и подводы покатились уже по дорогам Эрогана, а к вечеру следующего дня они увидели далеко впереди башни и стены Магарона.

— Мне жаль расставаться с вами! — признался Эль — Зидар, когда подводы по одной въехали на обширную огороженную территорию товарного двора, находившегося рядом с базаром. — И с тобой, красавица! Я сейчас заплачу вам причитающееся, но знайте — через десять — двенадцать дней мы двинемся обратно. Я, конечно, найму тут кое-кого, но… Если вы примкнёте к нам на обратном пути — я буду рад!

Распрощавшись с командиром, провожаемые пристальным взглядом «амбарного жука» Ар-Шарима, четвёрка путешественников, сопровождаемая пленником, который в последнее время приободрился, поняв, что избежал самого страшного, удалилась вдоль по широкой улице, ведущей мимо базара к центру города.