О постоянстве во времена общественного зла (1583)

Юстус Липсий

De Constantia in publicis malis («О постоянстве во времена общественного зла») — философский диалог, опубликованный Юстусом Липсиусом в двух книгах в 1583 году. Книга, написанная по образцу диалогов Сенеки, сыграла ключевую роль в создании концепции совмещения стоицизма и христианства, которая стала известна как неостоицизм. De Constantia выдержала более восьмидесяти изданий в XVI — XVIII веках.

Введение

От меня, читатель, не ускользнуло, что в этом новом жанре письма мне уготованы новые суждения и порицания, как со стороны тех, кто находит это занятие мудростью поразительно неожиданным для того, кого они считали приверженцем более очаровательных областей культуры, так и со стороны других, для которых все, что было сделано после древних в этом исследовании и на этой арене, будет считаться ничтожной мелочью. Ответить обоим этим критикам — в моих, нет, даже в ваших интересах. Первая группа, как мне кажется, ошибается двумя совершенно разными способами: пренебрежением и вниманием. Вниманием, потому что они считают, что должны совать свой нос в чужие исследования и действия. По невнимательности — потому что они делают это недостаточно внимательно и осторожно. Ибо, признаюсь им, эти холмы и дали муз никогда не захватывали меня настолько полно, чтобы я не обратил свой взор и разум одновременно к более требовательной Божественной материи. Я имею в виду философию, изучение которой уже с детства доставляло мне столько удовольствия, что, казалось, я могу ошибиться в своем юношеском энтузиазме, и меня нужно было сдерживать и тормозить. Мои учителя из Убии знают, что у меня вырвали из рук все книги, отобрали мои записи и заметки, которые я кропотливо собирал из всех обрывков толковников. Впоследствии я также не изменился. Во всем этом курсе обучения, если не по негибкой прямой, то все же по кривой, я знаю, что стремился к тому столбу Мудрости. А не тем путем, которым идет толпа «философов», которые, ошибочно поддавшись трудностям словесной хитрости или ловушкам расспросов, плетут и переплетают не что иное, как хитроумную нить споров. Они зацикливаются на словах или заблуждениях, проводят все свое время на подступах к философии и никогда не видят ее внутренних святилищ. Они считают философию источником удовольствия, а не лекарством, и превращают самый серьезный инструмент жизни в какую-то игру пустяков. Кто из них следит за моим характером? Кто усмиряет свои эмоции? Кто ставит конец или предел страху, кто — надежде? На самом деле они настолько уверены, что все эти вещи не направлены на Мудрость, что думают, что те, кто занимается этими вещами, делают что-то другое или вообще ничего не делают. И если вы посмотрите на их жизнь или суждения, то даже в самом сброде вы не найдете ничего более нравственно грязного, что касается жизни, и ничего более глупого, что касается суждений. Как вино, для которого нет ничего полезнее, для некоторых является ядом, так и философия для тех, кто злоупотребляет ею. Но у меня другая идея: постоянно поворачивая свой корабль от грубости софистики, я направляю все паруса к одному порту — спокойному разуму. Я хотел, чтобы эти книги были главным доказательством моей учености, без обмана. Но на самом деле, утверждают другие, древние делают то, что делаете вы, лучше и богаче. Я признаю, что некоторые вещи они делают лучше, но отрицаю, что все они делают лучше. Писать о характере или эмоциях выборочно, вслед за Сенекой и божественным Эпиктетом, по моему мнению, у меня не хватает духа и смелости, но если я пишу о вещах, которых они даже не касаются, а я уверенно утверждаю, что никто другой из древних этого не делает, то почему люди презирают меня и почему они не соглашаются? Я искал избавления от общественных бед. Кто делал это до меня? Пусть исследуют тему или расположение: они признают, что это моя заслуга. А что касается самих слов, то уместно сказать: в нас нет недостатка, чтобы мы шли к кому-то просить милостыню. Наконец, пусть они знают, что я написал много других вещей для других, но эта книга — прежде всего для меня: другие были для моей репутации, а эта — для моего здоровья и безопасности. То, о чем когда-то кто-то остроумно написал, я провозглашаю искренне: «Мне достаточно нескольких читателей, достаточно одного, не достаточно ни одного». Я лишь прошу, чтобы тот, кто возьмется за эту работу, посеял в себе семя понимания, как знающего, так и прощающего. Так что, если я случайно где-нибудь оступился в вопросах провидения, справедливости и судьбы, особенно при попытке подняться выше, пусть люди простят меня, потому что с моей стороны нет ни злого умысла, ни упрямства, а только человеческая слабость и тусклость. В конце концов, позвольте мне учиться у них: Я добьюсь того, что никто не будет так быстро давать советы, как я, чтобы измениться. Остальные пороки я не отрицаю и не умаляю в своей натуре, но упрямство и стремление к ссорам я искренне презираю и стараюсь искоренить. Процветайте, дорогой читатель. Пусть это произойдет с вами отчасти благодаря этой книге.

Песня в чистом ямбическом стиле Яна ван дер Доса из Нордвика своему другу Юстусу Липсию, большая часть липсианских аргументов, охватывающая всю работу Липсия по частям, как бы перескакивая с одного на другое.

Кому мы посвятим эту новую песню?

Для кого это стихотворение недавней давности?

Для тебя, Липсий? Ну, клянусь Геркулесом, серьезно,

Тебе, говорю, тебе, о жемчужина

Моя, и всех, кому дано обладать хорошим умом И толикой мозгов,

Чья левая грудь бьется, как правая,

Носящая образ бога.

Примите же эту ямбическую оду, посвященную вам,

Примите эту поэму нового урожая.

Стихотворение, посеянное и в то же время созданное только по вашему велению и поддержке.

То, что я когда-то, слишком долго, осуждал ваше молчание, является для меня источником стыда и сожаления.

И пусть справедливый бог Юпитер никогда не допустит.

чтобы из этого огня страсти

меня удерживает недостаток энергии,

чтобы обещание, данное устами Липсия.

я действительно не выполнил. Пусть непостоянство такого рода

Держись подальше от моего обещания.

Сгинь, кого трижды повторенные слова радуют,

Полные обмана.

Этому нас не учит и липсианский стиль,

С которым мы едва ли равны в остроумии

И знаньям; но по взаимной доброй воле

И благоговение — вот то, что нам следует делать.

И это достаточная похвала; тот, кто ищет большего, не имеет ни сердца, ни лица.

Мне достаточно войти в твой храм.

И сокровенные тайны доброго ума

Вновь обретенные познать, с тобою во главе:

И на камне твоей силы

Пробудить сердце мое, и перед любой опасностью не трепетать.

О похвальная настойчивость ума!

О учение, к которому стоит стремиться!

Как приятно по двору Лангиуса

гулять! Как сладко, о, в то же время

Сидеть рядом с вашими словами;

Твои и того, кого ты заставляешь говорить! И сопровождать тебя в сад!

Как из цветущей беседки,

Приятно отметить ряды цветов и всевозможных растений.

На которые можно посмотреть широко открытыми глазами.

А редкие семена из Нового Света

За которыми нужно следить зорким носом!

Благословенный запах, пробуждающий все ароматное

Своей приятностью.

Можно ли среди этих цветов и трав

Тому, кто нуждается в отдыхе

(Чтоб ум освободился от бед.

на время) отдохнуть?

Да: и не только это (с согласия хозяина).

Но даже с фруктами, чтобы наполнить

Колени и обе руки, и сорвать один ногтем

И поднести к носу.

Что? Ты хочешь сплести гирлянды и

венки?

Для этого, вот, есть полный выбор для тебя,

По вашей прихоти

Тимьян, или, если хотите, розы, или майоран.

Подойдите и посмотрите, как велико здесь великолепие!

Какой порядок! Как все лежит на своих местах.

Посажено в клетчатом узоре?

Восхищаться ли мне искусством хозяина или красотой места?

этого места, я не могу решить.

Я не могу не поражаться, глядя на каждое из них;

Но талант мастера — тем более,

которому дано изобиловать столькими остротами,

Кому дано руководить этим собранием,

И в чьей власти было спасти больные сердца,

И целебными снадобьями

их радовать. Эти лекарства, смотрите, их управитель Липсий

С новым мастерством дарит вам.

Чтоб ты знал, откуда дерзкая сила сердца

Готовиться должна; и откуда праздность твоя

Приходит и тошнотворная слабость чувств.

Ты можешь познать с уверенностью.

Два источника всех благ и зол;

Мнение и добрый ум.

Последний — огненная веточка небес, и от Духа

Он берет свое начало.

Что же это такое? Не бог ли, посеянный в ничтожном человеке?

Через образ самого Бога?

Тот, кто слушает это, над всеми аппетитами

Как победитель должен слушать.

Но другая часть, а именно мнение

Полная фантазии, к телу

(Из которого оно было посеяно) цепляется, обремененная чувствами,

Вечно застревая в тяжелой

грязи: сожаление — его постоянный спутник;

Блуждает, пьянствует, непостоянен.

Человеческое ничтожество, пыль, тень, мечта,

Как долго ты будешь колебаться, связанный узами мнений?

Как долго ты будешь испытывать восторг, боль,

Страх и желание будут терзать твою грудь?

Лежишь ли ты на дне? И хочешь ли ты стоять прямо?

Поднять голову над толпой?

Созерцайте подходящие очистительные обряды,

очистительные, с помощью которых над облаками и ветром

Ты сможешь летать:

И желаешь ли ты, чтобы то, что гложет твое сердце внутри

Чтобы убить тебя и отправить на гибель,

Или чтобы в сердце было тихо, а в доме — досуг,

Вдали от враждебного боя,

Где вы можете прославиться активным досугом?

(О необычное занятие!)

В этот сад Лангиуса, или Липсия,

Ступайте, если вы мудры.

Нужна ли вам стена, цитадель или щит,

чтобы отгородиться от надежд и страхов и противостоять силе желаний?

Будь уверен, что в своем отношении и действиях ты остаешься верным, а твой разум обращен к богу,

То есть к истоку самого себя.

Как долго слабость плоти будет досаждать

для вас, и будете ли вы волочиться за образом пустой суеты, которую неопытные считают важной?

Вот Липсий — ваш лидер:

Вы должны следовать за ним. Но для чьей пользы, скажете вы?

Подождите: чтобы в беспорядке вы наслаждались

отдыхом; и в одиночку, среди вооруженных людей,

вы ходите без страха.

На что тебе здесь жаловаться? Судьба ли тянет вас?

Божье провидение?

Следуй за ними: зачем ты бежишь напрасно

Бунтарь против своего хозяина и самого себя?

Почему ты отказываешься, негодяй? Покорись времени

и богу. Перемены — бремя

всех вещей. Ты видишь, как эти гибнут

внезапно, и в то же время появляются новые.

Они предупреждают вас о необходимости подчиниться,

Многочисленные трупы разрушенных городов,

Которые прежде казались поражающими столбы

Неба своей вершиной.

Где теперь она, привыкшая отдавать приказы царям,

Надменный город семи холмов?

Где Микены? Где прославленный город Агенор?

Коринф, Аргос, Илиум?

Посмотрите на малое и великое, на самое высокое и самое низкое:

Ничто не вечно под небесами.