2
Десять минут спустя к месту происшествия подкатили, завывая сиренами, «скорая помощь» и полиция.
— Ну что, Олежка, — посмотрел на напарника один из оперов — в джинсовом костюме, курчавый, с весёлыми зелёными глазами. — Я опрошу свидетелей, а ты потерпевшего.
— Ага, — кивнул второй с усталой неохотой. — Только давай недолго, Андрюх, ладно?
Он был одет в серый пиджак и чёрные рубашку и брюки. Лицо его было серьёзным, вызывающим доверие, но совершенно обычным и непримечательным.
— Не вопрос. Ты не кисни. Кажется, тут ничего сложного. Дело ясное, как день. Быстро всё разрулим.
— Погоди ещё, — пробормотал второй. — Знаешь, как говорят: не кричи гоп, пока не увидел, во что вляпался.
Они вышли из стоковой «Лады Весты» и направились к месту происшествия. Андрей влился в толпу оправляющихся от шока зевак. «Развлеклись по полной» — подумал Олег, направляясь к Сорокину, державшемуся за левое плечо и в сопровождении жены, охранника, Корнеева и врачей идущему к «скорой». Возле лежавшего навзничь трупа нападавшего колдовали судмедэксперты. Олег ускорил шаг и окликнул мэра:
— Олег Николаевич!
Мэр и его свита почти синхронно обернулись с одинаковым удивлённо-недовольным выражением лица. У Сорокина меж пальцев запеклась кровь.
— Извините, что беспокою, — оробел он. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— А кто вы, собственно, такой? — нахмурился мэр.
— Ой, простите, — Олег потянулся во внутренний карман серого летнего пиджака за удостоверением, и лица всех присутствующих заметно напряглись. Рука охранника машинально потянулась за пистолетом. Олег осторожно достал удостоверение и раскрыл перед глазами мэра. — Капитан Истомин, оперуполномоченный уголовного отдела. Мне нужно выяснить все детали произошедшего.
— А тут и выяснять нечего. Очередной псих, пьяница и бездельник возомнил себя «борцом за справедливость» или чем-то в этом роде. Теперь он отправится кормить червей. Вот и всё. Если вам угодно, я отвечу на ваши вопросы позже. А сейчас, извините, у меня тут небольшая проблемка, — покосился он на простреленное плечо.
— Но вы знали нападавшего? — уточнил Истомин.
— В первый раз вижу, — бросил мэр и не дожидаясь ответа, развернулся и продолжил свой путь. Остальные последовали за ним.
Истомин не солоно хлебавши вернулся к убитому. Пожал руку главному судмедэксперту.
— Ну чё у нас тут, Володя?
Тот развёл руками:
— А что тут может быть? Мужика свинцом до отвала накормили.
Истомин кивнул, глядя на лежащее навзничь с раскинутыми руками тело. В груди и животе зияли чёрные, обагренные кровью дырки. Остекленевшие глаза удивлённо и вопросительно смотрели в небо, на котором уже сгущались тёмные, налитые небесным гневом дождевые тучи.
— Из чего стрелял-то? — спросил он.
— «Викинг». Патроны для «Глока».
— Спортивный? Значит, надо спрашивать в стрелковом клубе, что это за персонаж.
— Миша! Мишенька! — раздался откуда-то женский крик. Со стороны стоянки сквозь толпу начала пробиваться белокурая, стройная женская фигура. Окружающие расступались перед ней. Но метрах в трёх от трупа путь ей преградил Истомин.
— Извините, это место преступления. Дальше вам нельзя.
Она продолжала неотрывно смотреть полным боли и слёз взглядом на убитого, прижав ладонь с наманикюренными ногтями ко рту.
— Господи, Миша, что ты сделал… — выдавила она. Она была похожа на убитого, как сестра. Даже форма носа у них была одинаковая. Только её волосы были длинными и ещё более густыми и светлыми.
— Вы его знаете? — спросил Истомин.
Женщина кивнула. Ей было на вид около тридцати.
— Это мой муж, Михаил Колесников.
— Вы знаете, почему он хотел…
— Да, — она начала утирать слёзы тыльной стороной ладони. — Знаю.
— Вы в состоянии сейчас давать показания? Или приедете в участок позже?
— Нет. Давайте сейчас.
— Так, — начал оглядываться капитан. — Нам бы найти место потише и поспокойней.
— Можете зайти в кафе на первом этаже, — предложил подошедший управляющий торгового центра. — Оно уже готово к работе. Конечно, не так мы хотели открыться, но раз так вышло…
— Спасибо.
Управляющий провёл их в здание. В кафе они взяли по чашечке капуччино и сели за столик у панорамного окна, занавешенного электрическими гирляндами. Олег окинул свидетельницу быстрым изучающим взглядом. Годы работы приучили его быть вежливым, спокойным, даже участливым, но собранным и держать ухо востро. Женщина отпила из чашки и поставила её на столик. Внешне она почти успокоилась. Но руки слегка дрожали.
Истомин достал из пиджака портативный диктофон, положил на стол, включил.
— Итак, как вас зовут?
— Колесникова Наталья Александровна.
— Совершивший попытку покушения на мэра Державинска Павла Сорокина — ваш муж Михаил Колесников?
— Да.
— Что вы можете сказать о причинах его поступка?
Она тяжело вздохнула и выдохнула, как спортивный пловец перед прыжком с трамплина.
— Думаю, следует начать с того, что я два года работала у Сорокина секретаршей.
Истомин внимательно посмотрел на неё:
— Когда? Уточните пожалуйста.
— С июля 2019-го по апрель нынешнего года.
— Как вы устроились на эту работу?
— А как у нас обычно устраиваются? По знакомству. Моя бывшая одноклассница — одна из его помощниц. Я думала, это работа мечты.
— А почему ушли?
— Скорее не я ушла, а меня ушли. Об этом я и хочу рассказать.
— Я весь внимание.
— В общем… Сначала действительно всё шло отлично. Работа не была слишком напряжённой, платили прилично, и Сорокин был приветлив и вежлив. Да, он иногда слишком старается всех обаять, и такие болтуны-весельчаки меня утомляют. Кроме того, он мне никогда не нравился, я за него не голосовала. Я старалась быть сдержанной и лишь вежливо улыбалась на его попытки завести разговор о чём-либо, кроме моих непосредственных обязанностей. На Новый год и день рождения он делал мне небольшие подарки, как и остальным своим сотрудникам. Но полгода назад… он начал флиртовать со мной. Я отшучивалась, но так, чтобы не задеть его самолюбие. Мише я ничего не говорила. Постепенно намёки стали всё более пошлыми и откровенными, и наконец… это произошло.
— Что произошло?
— Мэр начал домогаться меня на рабочем месте.
Истомин пристально посмотрел в её голубые глаза с небольшими подтёками туши. Она ответила ему прямым и открытым взглядом.
— А поконкретней? Это веские обвинения, тут нужны детали.
— Он стал…трогать меня. Залез рукой под юбку, прижал к стене, пытался поцеловать. Всё это было совершенно неожиданно.
— Так… А вы что?
— Я его оттолкнула и сказала, что замужем. Он ухмыльнулся и заявил: «Ну и что? Муж не стенка — подвинется». Он как будто не сомневался, что я рано или поздно сдамся.
— Что было дальше?
— В течении месяца он пытался сделать это ещё раз. Говорил: «Дурочка, никто даже не узнает, а я тебе такую красивую жизнь устрою, какой у тебя никогда не было и не будет без меня». Я отвечала: «Но я буду знать». Наконец он потерял терпение: «Идиотка! Чего тут беречь-то? Всё равно ведь продашь — только гораздо дешевле!». Я сказала: “ Я не продаюсь». Он: «Все продаются. И всё покупается». В общем меня уволили.
— Как вы думаете, ваша предшественница потеряла место по той же причине?
— Не знаю. Честно говоря, я не спрашивала. Я была просто рада, что нашла эту работу. Хорошее место просто так не получишь, даже с высшим образованием.
— Вы обсуждали это с той своей одноклассницей?
— Нет. После этого она резко оборвала общение со мной, не отвечала на звонки.
— Понятно. А мужу вы рассказали?
— Пришлось, — вздохнула она. — Миша… человек горячий… был… в ВДВ служил… он рвался «разобраться с этим козлом», но я его удержала. Сказала, что «плетью обуха не перешибёшь» и так далее. Ведь в конечном итоге ничего не случилось. Через суд подобные вещи тоже не так легко доказать. Я не вчера родилась и в курсе, что полагаться на торжество правосудия не всегда уместно.
— Что ж, понимаю.
— Но на этом всё не закончилось. Миша работал на химзаводе, и неделю спустя его уволили без объяснений. После этого я всё-таки подловила Сорокина на стоянке возле Администрации и спросила, что всё это значит. Он с гаденькой ухмылкой сообщил, что пока он в этом городе хозяин, мы не найдём здесь приличной работы. Он об этом позаботится. И действительно — мужу почти везде дали от ворот поворот. В конечном итоге он стал охранником в «Магните» за 15 тысяч в месяц. Я устроилась по удалёнке редактором в одно интернет-издание. У меня на самом деле журналистское образование.
— Почему вы не стали работать по специальности?
— Влюбилась, вышла замуж, осела здесь. Да я и не хотела никуда уезжать, здесь мои родители, друзья, семья… Я не амбициозна, меня воспитывали в строгости и скромности. А пристроиться в «Городские ведомости» или на местное телевидение, во-первых, крайне трудно, во-вторых… всё равно там не позволят работать так, как следует. Пойти до конца, в случае чего. В чём тогда смысл?
— Так что происходило в последние месяцы с вашим мужем?
— Я стала основным кормильцем в семье, а он пал духом и много выпивал в свободное от работы время. Или лежал на диване у телевизора. Замкнулся в себе, мрачно и подолгу о чём-то раздумывал. Единственное место, куда он ходил — стрелковый клуб. Я чувствовала что-то неладное, но он умел всё держать в себе и отвечать на вопросы так, что пропадало желание расспрашивать дальше. А сегодня он ушёл из дома, ничего не объяснив. Мне с утра было неспокойно, и внутренний голос приказал мне прийти на эту площадь. Я примчалась, но… слишком поздно.
Синие глаза вновь наполнились слезами. Она закрыла лицо руками.
Истомин испытывал неловкость. Он не знал, как вести себя с женщинами в таких ситуациях. Да и услышанное ошарашило его, хотя и не слишком удивило. Он выключил диктофон. Женщина достала из сумочки влажные салфетки. Одной она начала вытирать потекшую тушь под глазами.
— Это всё? Больше вы ничего не хотите сказать?
— Нет. Я свободна?
— Пока да.
— Что же будет дальше? — спросила она.
Олег покосился на диктофон, перевёл взгляд на неё и покачал головой:
— Трудно сказать. Всё это не так просто доказать. Ведь всё происходило без свидетелей, так?
— Да.
— Исходя из ваших же показаний, вы не заявили об инциденте сразу, а молчали, пока ваш муж не решил свести счёты с мэром. Вы же прекрасно понимаете, как это выглядит.
— Да, но я ведь всё объяснила. Люди поймут.
— Во-первых, люди понимают всё в меру своей испорченности. Во-вторых, не важно, что они там поймут. Важно, что вы сможете доказать. Если вы напишете официальное заявление и выступите в суде, адвокат Сорокина от вас живого места не оставит. И потом… харассмент, превышение должностных полномочий — наказание за это будет не столь значительным, как вам, наверное, кажется. А проблемы и трудности на вас и ваших близких свалятся колоссальные. Поймите, я на вашей стороне, я просто хочу предупредить вас о том, что вас ждёт.
— Понимаю. Но я готова, — она прямо и как будто решительно посмотрела ему в глаза. Но тонкие пальцы нервно скомкали салфетку. Не боец, определил он про себя, вглядываясь пытливым, намётанным взглядом в её нежные черты лица. Внутренняя сила есть, и под влиянием эмоций способна на многое, но вот чтобы решительно и упорно действовать… Хочет поступить правильно, но не уверена, что сможет. Обычно такие не до конца осознают, в каком мире живут. И сталкиваясь с его изнанкой, предпочитают терпеть и надеяться, что всё как-нибудь само рассосётся. Если они и действуют, то импульсивно.
— Почему это так важно для вас? — спросил он. — Да, всё это мерзко, но… эпизод заигран, как говорят в футболе. Я советую вам подождать, пока не пройдёт шок от случившегося, и ещё раз хорошо всё обдумать.
— Понимаете… Мишу выставят пьяницей и психом, который сам виноват в своих бедах, но свалил вину на мэра. Сорокина объявят жертвой и мучеником, и он останется чистеньким. Как я смогу жить с этим? Зная, что ничего не попыталась сделать?
Конец ознакомительного фрагмента.
