Побег из ссылки. Мемуарная повесть

Юрий Филиппович Луценко

– Ты думаешь, они могли нас снять с поезда? – А ты хочешь сказать, что тебе не так подумалось? – ответил вопросом на вопрос сердито. Потом добавил: – Они всё могут. От них всего можно ожидать. Это их государство, тут их власть, их законы. А потом трое суток в пути. Трое суток ощущения внутренней, почти полной свободы.

Глава 6

В Московском людском водовороте мои родители проводили нас до Павелецкого вокзала, о сами отправились на Киевский. Они ехали в украинский город Дубно к Тоне — старшей моей сестре. А еще — и через Киев, с остановкой в нем, встречи ради и с тетей Олей, старшей сестрой моей мамы. А я иззавидовался — душа рвалась: «В Киев хочу!»

А здесь в Москве практически начинался уже «Материк», так называли, прибывающие из Севера, Дальнего Востока, и Сибири, «Центральную» Европейскую часть страны. И, как казалось, здесь, будто по волшебству все уже становилось простым, понятным и доступным. И отношения между людьми и расстояния с совершенно другими масштабами.

А всего ночь бы в дороге — и вот тебе Киев! И автобусом всего за несколько часов можно доехать и до Винницы. И до Дубно — к сестре в гости тоже можно…. Никаких ограничений, проверок тебе, никакого наглого контроля. Билет в кассе купи — и рассаживайся удобней… Люди вокруг доброжелательные, без косых взглядов. Никаких подозрений, а особенно по отношению к пассажирам с детьми!…Тремя! Никто из попутчиков и подумать бы не мог о том, что вот этот я — совсем по сути своей не такой как все они. Что я — совершенно иной. Что у меня даже и паспорт — это документ с ограничениями. Приложением к нему, к этому паспорту свободного гражданина должна предъявляться справка «об освобождении» оттуда….

Нам билеты до Михайлова дали на шестичасовый почтово-багажный. Ну и ладно — торопиться то некуда!

Вокзал Павелецкий небольшой, будто провинциальный — это вам не гиганты — Казанский или Киевский. И пассажиров совсем немного. Мы заняли целый угол, расположились вольготно, перекусили тем, что осталось с дороги, усевшись рядком, заели московским мороженым… Вкуснота! Комфорт!

Я после еды долго ходил кругами около телефонной установки в почти пустом зале для дальних пассажиров, никак не осмеливаясь поднять трубку этой столичной чудо — техники.

И, несмотря на то, что считал себя вообще-то в той эпохе, в какой-то мере, даже передовым культурным человеком, я не мог себе и представить…, И не технически… нет. А чисто в виртуальном плане, как это так, после целых двенадцати лет разлуки, диких условий лагеря, сибирской ссылки, я смог бы где-то на другом конце провода, да еще в Москве! услышать до слез такой родной голос своего старого друга.

Господи! Как руки дрожали перед героическим поступком!!!

Жена иронически поглядывала в мою сторону: ну чего мучается мужик — старика-то уже давно нет! Сколько лет прошло! Молодые и то вон мрут, как мухи! А она-то ЕГО ведь не знала!!!!

А какой-то мальчишка лет тринадцати, даже не глянув на меня, развязно, как у себя дома, нагло скользнул в будку впереди меня, плотно прикрыл дверь и долго кривлялся, изворачивался, разговаривая, как видно с девочкой. А я стоял уже совсем рядом со стеклянной дверью, оберегая очередь от новых вторжений. И злился на того, ни в чем не повинного, парня. Но больше еще на себя самого.

И всё мял я в руках письмо Николая Алдохина, который уже давно в прошлом сообщил мне московский телефонный номер нашего общего воркутинского друга.

Столько же лет этому письму? Уже и бумага пожелтела, Алдохин сам потерялся где-то в жизненном водовороте.

Но Федор Федорович, это наш общий у нас с ним старший товарищ… и преданный друг… оказался благодаря этому листку потенциально доступным…

Однако, чего только в жизни не бывает…. Могут быть ведь ремонты в квартире или на телефонной линии… Смена номеров… Дома может быть его нет на данный момент…

А он вдруг… ответил сразу… почти мгновенно, будто специально сидел и ожидал моего звонка.

У меня в горле сразу возник какой-то ком, и я назвал себя чужим голосом. Однако — он всё же — узнал меня!

— Юра — Юрочка! — И голос его дрожал… — Да, как же я рад тебя слышать! Да, действительно. Я ожидал звонка… жены. У нас тут некоторые бытовые сложности с соседями. Но ты бери такси и срочно приезжай. Я расскажу куда! Не стесняйся — я встречу машину у подъезда, и оплачу проезд. Адрес — запаши или запомни…

И, пока он говорил, у меня в горле все рос так не вовремя возникший этот ком, голос охрип, руки дрожали…

— Федор Федорович… Федор Федорович… сипел я через силу — повторяя раз за разом. — Неужели же это действительно вы?… Какое там такси? Мы же проездом! И я ведь не один. Нас же здесь очень много. Есть и очень маленькие.

— Всех вези! Рады всем! Разместимся!

— Нельзя нам. Мы с вещами. И поезд наш уже через три часа. Мы просто ничего не успеваем.