Спасенному рая не будет. Трилогия. Книга вторая. Голгофа

Юрий Теплов

Трилогия состоит из трех романов – «Воскресший утопленник», «Голгофа» и «Грязное дело». В романах переплетаются современность, основанная на фактическом материале, и не столь давняя история. Детективная линия соседствует с фантастикой, опирающейся на «Евангелие», а также другие канонические и апокрифические издания. В первой книге рассказывалось о том, что главный герой трилогии Алексей Усольцев вдруг обнаружил у себя способности исцелять людей и читать чужие мысли.

Разборка

1

Искандер Исмагилов с уцелевшими братками отсиживался в Капчагае, районном городишке, разбросанном по берегам водохранилища. Здесь он загодя приобрел у местных властей заброшенный детский сад, превратил его в комфортабельный жилой дом. Ему было известно, что полицейская контора объявила его в розыск, однако он болт забил на это дело.

В Капчагае Исмагилов чувствовал себя в безопасности: он вырос в здешнем бараке, получил здесь первый срок вместе с приятелем, которого судья пожалел и, как несовершеннолетнего, оставил на воле. А был он моложе Исмагилова всего-то на полгода. Теперь приятель носит погоны с двумя просветами и двумя звездочками, рулит всей местной полицией и регулярно получает от авторитетного дружка зарплату, превышающую официальную.

Об этом доме никто в Алма-Ате не знал, даже Вика, которую Доктор выкрал и, наверняка, снова хочет засунуть в бордель. Братки прочесали всех проституток, но про Вику пока никому ничего не было известно.

Обиду и злость на бывшего партнера Исмагилов глушил первое время водкой. Потом опомнился, выгнал в сауне алкогольную муть и стал строить планы отмщения. Перво-наперво — надо вернуть Вику, а уж затем уделать Доктора вместе с бородатым москвичом. Если подфартит, мочкануть и генерала-колобка, ввязавшегося в разборку на стороне Доктора. Мочкануть и слинять с общаком и Викой в другую республику, где его не знают.

Исмагилову было наплевать на то, что в крутой разборке он может потерять не только оставшихся корешей, но и свою жизнь. Он давно свыкся с мыслью, что жизнь — копейка, однако берег ее, как мог. Теперь же всё кинул на кон: пан или пропал!

Раненого в ногу Штангиста из СИЗО выпустили и определили в городскую больницу. Пацану ясно, что это щучья дурилка, и на приманку Исмагилов не купился: запретил кентам контачить с ним, пускай пока залечивает ногу.

Но из поля зрения Штангиста не выпускали. Засекли у больнички, где он лежал, генеральских стремачей. Каждое утро они, как на службу, приезжали на частном «москвиче» с шофером-казахом и шастали по хирургическому отделению, как по аэропорту.

Исмагилову доложил о них бригадир, с узкой, похожей на тупой клин, физиономией. И погоняло у него было подстать: Колун.

— Одного, любого, доставь живьём, — велел ему Исмагилов.

— Так ведь менты же! — с сомнением отозвался бригадир.

По неписанному закону, мочить их можно было, только когда некуда деваться.

— Два пальца об асфальт! Мочи! — подтвердил Исмагилов.

Талгат, пополнивший агентуру БД-7 под псевдонимом «Таксист», уже и не рад был, что подписался работать на сослуживца. Деньги, конечно, неплохие, но у него есть семья. Талгат знал, чем разборки чреваты. Можно ни за что ни про что загреметь на нары и даже получить дырку с контрольным выстрелом в голову.

Уже несколько дней он возил на своем «москвиче» из аэропорта в больницу двух полицейских. На водилу они не обращали никакого внимания. Болтали, в основном о бабах. Без опаски костерили при нем генерала, которого называли Колобком, и полковника по фамилии Булыга, непосредственного своего начальника.

В больнице они пасли мужика, которого называли Штангистом. Заходили прямо в камуфляже в корпус. Когда Штангист выползал на костылях подышать свежим воздухом, они тоже спускались во двор. Один раз они связались по сотовому телефону с полковником Булыгой и доложили, что клиент звонил Исмагилову, но не дозвонился.

В восемь вечера появлялась смена: вазовская семерка, тоже с частным номером и с таким же экипажем. Талгат отвозил пассажиров в аэропорт и, поставив в известность Ботаника, возвращался домой. Не работа, а болото! Но затаившийся пахан, отказавшийся идти на мировую, не давал чувствовать себя спокойно…

Подозрительный джип обнаружил Талгат, а не менты. Но своим открытием делиться с ними не стал. Зачем усложнять себе жизнь? У них свои дела, у него свои, завязанные на Георгия. В начавшейся разборке у него интереса нет, и он надеялся отсидеться на нейтральной полосе.

Но братки были другого мнения. Джип маячил у больницы до конца смены и последовал за «москвичом» по дороге в аэропорт. Дело запахло керосином, и Талгат на случай нападения изготовился вынырнуть из машины. Дождавшись пустынного участка, джип прибавил скорость и стал настигать «москвича». Тут только менты прозрели.

— Гони! — прокричал старший.

Куда гнать на слабосильной таратайке! Для джипа это было все равно, что соревноваться с велосипедом. Он подрезал тихоходную машину, и Талгат, чтобы не врезаться ему в бок, автоматически надавил на тормоз. «Москвича» развернуло, однако он успел заметить, что тонированные окна джипа поползли вниз, и из салона высунулись два ствола. Не раздумывая, Талгат рывком открыл свою дверцу и выметнулся на асфальт. Когда раздались выстрелы, он уже скорчился за скатом. Укрытие было ненадежным, но грудь и голову защищало.

В считанные секунды рассыпались стекла, металл превратился в решето. В ответ на длинные автоматные очереди, из «москвича» раздался лишь одинокий пистолетный выстрел. И всё стихло.

Из джипа показались трое с автоматами. Один в кожанке, с непокрытой головой, двое в фуражках и в оранжевых жилетах, как у дорожных полицейских. Все направились к «москвичу». Мелкорослый жилетник занырнул в салон, покопошился там. Выныривая, сделал два контрольных выстрела. Его напарник откручивал в это время с «москвича» номера. Тот, что был в кожанке, остановился над Талгатом:

— Чего разлегся, вставай!

Талгат поднялся. Искоса глянул на кожаного налетчика. У него была физиономия клином и узкие, как лезвие, глаза. На лобной лысине — красное пятно в виде запятой, как у Горбачева. «Бригадир, наверно», — подумал Талгат. Он запросто мог бы уложить его, для этого в рукаве находился морпеховский нож. Одно движение, и клинок вонзился бы бригадиру в переносицу. Но что нож против автоматов? В тот же миг Талгат, нашпигованный свинцом, лег бы рядом со своим израненным конем.

— Оружие есть? — спросил клиномордый, держа автомат на изготовку.

— Нож, — ответил Талгат.

— Кидай сюда.

Он исполнил приказание, и нож шлепнулся у ног бригадира. Водители проезжавших по шоссе машин, завидев искореженный автомобиль и подозрительных людей в форме дорожной полиции, прибавляли хода. Кому охота ввязываться в чужую драку.

— Ошмонай! — велел клиномордый отстрелявшемуся в салоне напарнику.

Умелые руки обшарили Талгата. Вытянули из внутреннего кармана права и техталон.

— Пустой.

Документы исчезли в кожанке клиномордого. Он ткнул Талгата стволом:

— Двигай в нашу машину.

— А моя тачка?

— Твой дуршлаг — металлом. Двигай!

К Капчагаю джип выехал полевыми дорогами, пролегавшими по бахчевым полям. Патрули и посты ГАИ держались асфальта, по которому шли многотонные фуры с товаром и пропуском в виде зеленых купюр.

Перед Исмагиловым лежали на столе служебные удостоверения мертвяков и их макаровские пистолеты. В руках он вертел водительские права стоявшего перед ним коренастого казаха. Не похоже, что он из конторы, обычный работяга, но прощупать все равно стоит.

— Ты кто?

— Шофер, — ответил Талгат.

Он уже сообразил, что за столом сидит сам Искандер. Подумал, что тренированному человеку ничего не стоит его достать, тот не успел бы даже дотянуться до пистолета.

— Вижу, что не банкир. Звание, какое?

— Никакое.

— Не бреши, сучий потрох, пока я с тобой по-хорошему! Даже развязать тебя вон велел! А мог бы два пальца об асфальт — и нет ваших!

— Я не собираюсь брехать.

— На ментов пашешь?

— Меня хозяин к ним прикрепил на время.

— Кто твой хозяин?

— Доктор. Недавно к нему устроился.

— А до того где работал?

— Таксовал без лицензии.

— Почему с красноперыми связался?

Талгат не стал ничего скрывать. Объяснил, что Доктор определил его возить Ботаника. А тот направил в распоряжение аэропортовских придурков.

— Почему придурков?

— У них одни бабы на уме.

— Знал, что они менты?

— Догадывался. Но в форме их не видел, только в камуфляже.

— Кого в больнице пасли?

— Какого-то штангиста на костылях.

— Что же тебе казенную машину не дали?

— Ездил раньше на казенной. А к этим Ботаник велел ехать на своей. Для маскировки, сказал. Приплачивать обещал. Теперь ни приплаты, ни машины.

— Ботаник в военном городке окопался?

— Там.

— Доктора часто видел?

— Нет. Сначала он приезжал к Ботанику часто. Последнее время — перестал.

— А Ботаник к нему?

— Один раз отвозил его к Доктору. У него как раз в гостях генерал был, круглый, как мячик. Потом генерал уехал, а Ботаник остался.

— Долго он там был?

— Полдня.

— В дом тебя пустили?

— На кухню. Пожрать дали.

— Молодую кореянку там видел? Или, может, слышал про нее? Викой зовут.

— Там не видел и не слышал.

— А где видел и слышал?

— Какая-то Вика у Ботаника живет.

Исмагилов вскинулся:

— Два пальца об асфальт! Часто ее видишь?

— Нет. Только мельком. Ее из дома не выпускают.

— Запирают что ли?

— Не знаю.

— Значит, заложница. Суки! Голодом морят? Бьют?

— Синяков не замечал. И кормят вроде нормально.

— Ботаник спит с ней?

— Нет, он — педик. Ему Доктор рыжего парнишку с серьгой в ухе привез.

— Дом большой?

— Большой.

— Что в нем?

— В глухом крыле — лаборатория. Остальные комнаты жилые.

— Сколько этажей?

— Одноэтажный.

— Казармы далеко?

— Порядочно.

— Не тяни кота за хвост! Давай подробнее!

— До казармы метров триста. Дом стоит у арыка, окружен забором. На воротах надпись «Склад боеприпасов».

— Окна с решетками?

— С решетками.

— Сигнализация есть?

— Не знаю.

— Видеокамеры?

— На входе и у ворот.

— Какая охрана?

— Пять человек. Двое у ворот, трое в доме.

— Кто еще находится в доме?

— Трое лаборантов. Ботаник с парнишкой. И Вика.

— Жена, дети у тебя есть?

— Были. Разведенный я, — соврал на всякий случай Талгат.

— Где живешь?

— На улице Розыбакиева.

— Адрес?

Светить адрес, конечно, было нежелательно, потому что в его комнате укрывался Георгий. Однако надо было решаться. Георгий мог отбиться и сделать ноги. А жена с дочкой окажутся совсем беззащитными. И Талгат назвал адрес.

— Колун! — позвал хозяин.

Из соседней комнаты появился клиномордый бригадир с пятном на лысине. Кожанки на этот раз на нем не было. В доме было тепло, и он обрядился в разрисованную футболку, не скрывавшую расстегнутую кобуру с торчавшей рукоятью. На шее — толстая золотая цепочка.

— Позвони, Колун, Гульнаре. У нее дома есть компьютер и вся паспортная база. Пускай срочно проверит прописку этого терпилы. — Пахан, видать, не жаловался на свою память: запомнил адрес Талгата и продиктовал, не переспрашивая. — Заодно принеси бумагу и карандаш!

Бригадир испарился. Исмагилов, глядя испытующе на Талгата, спросил:

— Жить хочешь?

— Хочу.

— А по морде не заметно. Она у тебя, как у идола. Боишься копыта откинуть?

— Не так, чтобы очень.

— Вот и я — не так, чтобы очень. Но твоему Доктору — два пальца об асфальт! — кишки успею выпустить.

— Не мой он.

— Вот и ладно, что не твой.

Появившийся бригадир положил перед Исмагиловым стопку бумаги с карандашами. Доложил:

— Позвонил. Обещала сделать.

— Лады. Подвинь стул и садись к столу. И ты тоже, — велел пленнику. — Рисуй план дома, где держат кореянку.

После того, как рисунок был готов, хозяин внимательно оглядел его, словно запоминал.

— Которое окно кореянки?

Талгат показал.

— Со стороны арыка?

— Да.

— А рядом чье окно? Ботаника?

— Нет, окно его комнаты на другую сторону выходит. Это лабораторное.

— Окна высоко?

— Высоко.

— Хреново, что про сигнализацию не знаешь.

Исмагилов задумался. Талгат мазнул взглядом клиномордого бригадира. Тот почесывал родимое пятно на лобной лысине.

— Лады, закрыли, — вышел из задумчивости пахан. — Теперь еще одна тема. Что ты знаешь о немце по фамилии Кауфман?

— Ничего.

— А о девчонке, которую зовут Юля?

— Не в курсе.

— Что тебе известно о грузе с флотским обмундированием из России?

— Про обмундирование слыхал краем уха.

— Базарь!

— Доктору кто-то позвонил. Он ответил, что пришлет за обмундированием военный борт.

— День назвал?

— Нет.

В этот момент у клиномордого зазвонил сотовый.

— На трубе, — откликнулся тот. — Слушаю, Гульнуша. Молоток! Ты же знаешь, что за мной не заржавеет. Хоп! — повернулся к шефу: — Не соврал, — кивнул на Талгата, — прописан в коммуналке на Розыбакиева, без семьи.

Исмагилов пожевал губами. Потом, словно что-то решил для себя, проговорил:

— Значит, жалко тебе свою тачку.

— Жалко.

— У него не тачка, а дуршлаг! — встрял бригадир.

Пахан, словно не услышал его.

— Если поможешь мне, будет у тебя жигуль. Согласен?

Предложение было более чем опасным. Оказаться между двумя жерновами все равно, что лечь под каток. Но и выхода не было. Отказаться — тут и закопают.

— Что я должен сделать? — спросил Талгат.

— Вернуться к Доктору, встретиться с Викой и кое-что ей передать.

— Меня Доктор и генерал съедят! За ментов — жмуриков.

— Не мандражи! Шагай пока с Колуном на кухню, перекуси там. А я обмозгую, как тебя отмазать. Да не вздумай слинять, достану из-под земли, как морковку!

Линять Талгат не собирался. Морковкой тоже не хотел быть. Надеялся выиграть время и сориентироваться по обстановке. Жену и дочь все же придется отправить в Россию. Георгий еще раньше обещал помочь, если земля под ногами загорится. Ему Талгат верил.

Хозяин призвал его часа через полтора. В комнате вместе с ним были Колун и еще один мужик, толстый и угрюмый. Талгата пригласили сесть за стол.

— Тебя сейчас в Алма-Ату отвезут, — сказал пахан. — Высадят, не доезжая до Медео, возле чебуречной. Из нее позвонишь по телефону.

— Не пустят ночью.

— Скажешь, от Колуна. Позвонишь Ботанику и объяснишь, где находишься. Попросишь, чтобы прислали за тобой машину. Пришлют. Ботанику скажешь, что тебя после мочиловки на дороге увезли в горы, допытывались насчет какого-то немца и груза из России. Если спросят, кто допытывался, опиши меня и Колуна. Усек?

— Не поверят.

— Поверят, не перебивай. Про немца и груз ты нам ничего не сказал, потому что ничего об этом не знал. Скажешь, что, когда я ушел от вас к зданию со шпилями, Колун заставил тебя долбить могилу. В рукаве у тебя был спрятан нож. Ты пырнул его и сиганул в кусты. Потом выбрался на дорогу, увидел чебуречную и из нее позвонил.

— Нож-то у него, — показал на Колуна Талгат.

— Твоя выкидушка в человеческой кровянке будет валяться там, откуда ты дал от нас деру. Тебе это место Колун покажет. Твоя задача, водила, встретиться с Викой.

— Ее все время в доме держат, а я на улице.

— Это твои проблемы. Передашь ей мою маляву и маленькую посылку.

— Меня же обыщут.

— Не сразу передашь. Потом, когда снова войдешь к Ботанику в доверие. Мой человек найдет тебя и передаст посылку.

— Ботаник и так не очень мне доверял, а тут…

— Разукрасить тебя придется, чтобы поверили. Ты не обижайся, на кону джек-пот: твоя жизнь с жигулем в придачу.

Не успел Талгат осмыслить джек-потовую перспективу, как сидевший рядом с ним угрюмый толстяк саданул его кулачищем по скуле. Он свалился со стулом на пол и тут же получил пинок ногой, затем второй и третий.

— Не перестарайся, Зяма, — остановил его пахан, — он для дела нужен.

Толстяк наклонился над Талгатом, поднял его, оглядел наливавшийся синевой глаз. И врезал для полноты картины по зубам. Зубной протез лопнул, и Талгат выплюнул обе половинки на пол.

— Хватит, — распорядился пахан.

Избитого Талгата снова усадили на стул. Повреждений, кроме искусственных зубов, вроде бы не было. Умеют бить, сволочи!

Вставший с места Исмагилов покровительственно похлопал его по плечу:

— Зубы — два пальца об асфальт! — новые сделаешь. И вот что еще. Постарайся узнать, когда Доктор пошлет самолет за товаром. Узнаешь — шепнешь моему человеку. Бабки получишь. Всё. Езжайте, пока не рассвело.

Полковник Булыга знал, где находится начальник, и ни за что не решился бы оторвать его от стюардессы из-за пустяка. Но два трупа и пропавший шофер — не пустяк. Позвонил генералу. Выслушал в ответ длинную тираду про козлов вперемешку с русской матерщиной и, поймав паузу, доложил о ЧП. Известие, понятно, не обрадовало начальника. Он прорычал что-то невразумительное то ли в адрес начальника службы безопасности, то ли прилипчивой стюардессы. Наконец, ясно произнес:

— Позвони Доктору. Без подробностей. Скажи, что через час будем у него. И справься у Ботаника, где его шофер.

— Слушаюсь.

Шел уже двенадцатый час ночи, когда генеральский мерс и джип с охраной въехали в ворота Докторского особняка. Тот, предчувствуя проблемы, встречал незваных гостей на крыльце. Но вопросов сразу задавать не стал: явились в неурочное время, пусть сами и начинают.

— Двоих моих охранников застрелили, — сказал генерал, когда все трое расселись в каминном зале. — Табельное оружие исчезло. Водитель пропал, хотя Ботаник и предположил, что он дома. Как он может быть дома, если его «москвич» с двумя трупами и без номеров обнаружен на аэропортовской трассе? Что на это скажете?

— То, что ваши сыщики работают из рук вон плохо, — ответил Доктор. — Вместо того чтобы найти уголовника Исмагилова, сами подставились под пули.

— Не забывайтесь! — без особых эмоций проговорил генерал. — Трупы появились из-за того, что вам понадобилась его кореянка.

— А вы не давите на меня. Мы — компаньоны, и в равной степени отвечаем за успех дела.

— Куда, по-вашему, делся водитель?

— Всего скорее, бандиты его увезли.

— Вы ему доверяете?

— Он не может быть сообщником Исмагилова, мне его рекомендовал очень надежный человек. Его похитили в надежде выбить информацию, которой он, по своему положению, никак не может обладать.

— А кто будет отвечать за трупы? Я?

— Не мне вас учить. Отловите тройку бомжей, переоденьте их в камуфляж и шлепните. Составьте рапорт о героической схватке с бандитами. Представьте погибших охранников к наградам. Их семьи ублажите деньгами.

— За чей счет? За ваш?

— За государственный. Из казны мэра или аэрофлота. Пригласите надежного и способного телевизионщика и выступите с экрана перед обывателями. Пиар вам только на пользу.

Генерал-колобок запыхтел, взглянул на своего начальника службы безопасности. Тот согласно кивнул головой, и начальник повторил его жест.

— Если всплывет труп шофера, присоедините его к бомжам, — добавил Доктор.

— А если не всплывет?

— Это не должно волновать ни вас, ни меня. Ни в каком штатном расписании он не значится. В бухгалтерских ведомостях — тоже. Нет человека — нет проблемы. Нашему проекту ущерба от этого наезда нет. Товар отправим сразу после нового года.

— Юсуп в курсе?

— Москва в курсе. Товар встретят на Чкаловском аэродроме.

— Лишь бы не кинули.

— Там не кинут, гарантирую. Главное, обезвредить Исмагилова.

— Понял, Булыга? — грозно спросил подчиненного Колобок.

— Так точно.

— А теперь предлагаю помянуть героических охранников, — предложил Доктор.

Возражений не последовало.

В два часа ночи Доктор проводил успокоившихся и расслабившихся визитеров. Заглянул в диспетчерскую. Дежурный добросовестно таращился в экран. Хозяин сам сел за пульт, пощелкал тумблером, проверяя посты охраны. Никто своими обязанностями не манкировал. Можно было спокойно ложиться спать.

Спокойно не получилось. В шесть утра его разбудил телефонный звонок. Доктор чертыхнулся и взял трубку, нисколько не сомневаясь, что на проводе Колобок. Наверняка, сообщит сейчас, что обнаружен труп шофера. Как будто нельзя было подождать до утра.

Но звонил не Колобок, а Ботаник. То, что он сообщил, насторожило Доктора. Предполагаемый труп ожил в районе Медео и вышел с Ботаником на связь. Попросил прислать за ним машину, так как сам выбраться оттуда не может.

— Машину выслали? — спросил Доктор.

— Пока нет, — ответил Ботаник. — Не нравится мне это.

— Мне тоже не нравится. Пошлите за ним военный газик, который мы взяли в аренду. И не домой его пусть везут, а к вам. Обыщите и заприте до утра.

Отключившись, Доктор погрузился в размышления. Если шофер попал в руки Исмагилова, что он мог рассказать? Про лабораторию? Про Ботаника? Это для Исмагилова не секрет. Каспийский проект? О нем даже Ботаник ничего не знает, не то, что его водитель. С этой стороны угрозы нет. Узкоглазая потаскушка?..

Вспомнил кореянку Вику, которую сам же презентовал Исмагилову, и поморщился. Не стоило, конечно, умыкать ее. Всегда умел сдерживать эмоции, а тут поддался из-за того, что взорвали салон. Собирался подложить ее генералу, но тому хватало бортпроводниц. Шофер вполне мог видеть девку у Ботаника и трепануть об этом Исмагилову. Если тот надумает ее выручать, под угрозой лаборатория, в которую уже вбуханы огромные средства. Шофера следует вытрясти до изнанки. И в первую очередь, о чем его пытали уголовники, и как он сумел от них вырваться.

Не во время позвонил Ботаник. Нарушил и без того некрепкий сон. Теперь уже не уснуть. Но и Колобку нечего дрыхнуть!

С мстительным удовольствием Доктор набрал его номер. Трубку взяли только после повторного вызова:

— Какого чёрта? — услышал он недовольный голос.

— Не чёрта, а вас, господин генерал, — ехидно произнес Доктор. — Объявился пропавший труп.

— Где?

— На Медео. Возможно, на вилле Исмагилова, которую стерегут ваши люди. Только что он позвонил оттуда.

— Кто позвонил? Исмагилов?

— Нет, труп.

— Что за шутки, Матвей Осипович?

— Не шутки, господин генерал. Труп совершенно живой. За ним послана машина.

— Везите его к Булыге. Завтра шлепнем вместе с бомжами.

— Шлепнуть всегда успеете. Сначала вытрясем из него все, что ему известно.

— Э-э…

— Спокойной ночи!..

Талгат, разукрашенный синяками и без передних зубов, весьма неуютно чувствовал себя в столь представительной компании: Доктор, Ботаник, генерал с полковником. Они сидели в креслах. Он, еще не отошедший от кулаков и болезненных пинков Зямы, стоял посреди комнаты, как арестант. Больше других доставал вопросами полковник, хотя он и так уже все рассказал.

— Куда вас повезли после того, как надели наручники?

— В горы, в сторону Медео.

— Глаза вам завязали?

— Нет. Собирались прикончить.

— Что дальше?

— Машина развернулась и встала. Меня вывели. С правой стороны были сосновые посадки. По ним и пошли в гору.

— Сколько вас было?

— Четверо со мной.

— Как они выглядели?

— Хозяин у них — высокий, сутулый, в длинном пальто.

При этих словах Доктор и генерал-колобок переглянулись.

— Вероятно, сам Исмагилов, — сказал Доктор. — Кто был с ним?

— У одного — морда клином и глаза, как трещины. На лысине — родимое пятно, на шее — золотая цепка. Второй — толстый и молчаливый. Он меня обрабатывал.

— Как они обращались друг к другу?

— Сутулый называл мужика с пятном Колуном, толстого — Зямой.

— А они его как называли?

— Никак.

— Продолжай!

— Когда остановились, я увидел внизу дом со шпилями. Понял, что мы где-то в районе Айнабулака. Там много таких особняков.

— Место запомнил?

— Запомнил.

— Куда сутулый ушел, на дорогу?

— Он не один ушел, с Зямой. Не на дорогу, а в сторону дома со шпилями. Сказал Колуну, чтобы не ждал их.

— Чем ты долбил могилу? — спросил полковник.

— Киркой.

— Где взял ее?

— Зяма с собой принёс из машины.

— С какого расстояния ты метнул нож?

— Метров с трех, Колун сидел на камне лицом ко мне.

— Говоришь, в горло попал?

— Не проверял. Целил в горло.

Полковник поднялся с кресла.

— Извините, господа, я отлучусь на минуту.

— О чем вас спрашивали бандиты? — спросил Доктор, когда полковник вышел.

— Как с ментами оказался, и кого они пасли у больницы. Я ответил, что не знаю, кого пасли. Возить их приказал хозяин. Спросили, кто мой хозяин, и чем занимается. Назвал Савелия Григорьевича. Сказал, что он лекарствами промышляет.

— О чем еще вас пытали? — продолжил допрос Доктор.

— Про какого-то немца и про груз то ли в Москву, то ли из Москвы.

— Что вы ответили?

— Что я мог ответить? Про немца и груз я без понятия.

— Что за немец? — с подозрением повернулся к Доктору генерал.

— Не знаю, спросите у Исмагилова, — невозмутимо ответил тот. — К нашему товару немцы отношения не имеют… Чем еще интересовались бандиты?

— Ничем вроде бы. Про какую-то Вику спрашивали. Такой знакомой у меня нет.

Без стука появился полковник, с толстой неотесанной доской и штык-ножом. Приставил доску к дверному косяку так, что стал виден начерченный углем кружок размером с детский кулачок. Протянул Талгату штык-нож.

— До мишени три метра. Две попытки тебе!

Талгат взял нож, прикинул вес. Неудобен он был для бросания в цель. Но и расстояние — всего ничего. Примерился, боль в правом боку еще давала себя знать. Метнул. Клинок вонзился, чуть ли не в центр нарисованного кружка. Полковник выдернул нож, провел пальцем по острию:

— Хреновая сталь, — сказал и уселся за стол. — Где проходил науку?

— В морской пехоте.

— Чего же сразу не сказал, что служил морпехом? — жесткие нотки из голоса полковника улетучились, и глаза подобрели.

— Вы не спрашивали.

— Я знал об этом, — произнес Доктор.

— С вашего разрешения, — обратился полковник к генералу, — мы проедем с морпехом к Айнабулаку. Хочу кое — в чем удостовериться.

Колобок разрешающе махнул рукой.

— Пошли! — скомандовал полковник.

Талгата не стреножили. Лишь жирный лейтенант с изрытым оспинами лицом уселся рядом с ним на заднее сиденье джипа. Похоже, что Талгату пока ничего не угрожало.

Проехали город из конца в конец и по улице Ленина стали подниматься наверх. Дорога до чебуречной много времени не заняла. Талгат попросил завернуть на стоянку. Из дверей чебуречной тут же выскочил худой парнишка и жестами стал приглашать гостей. Вылезший из джипа полковник отмахнулся от него. Спросил Талгата, показывая через дорогу:

— Ты это здание со шпилями видел?

— Это.

— Вилла Искандера. Веди.

Талгат хорошо запомнил тропу, хотя и была ночь. Но светила луна, когда он в сопровождении Колуна проделал путь до своей «могилы» туда и обратно. Теперь вот снова — туда и обратно. А может, только туда?..

Тропа потерялась, когда закончилась полоса леса. Но был приметный ориентир: большой серый валун, на котором красной краской было нарисовано сердце, пронзенной стрелой, и написано имя: Дарига. А рядом — торчавшая из снега кривая березка, выросшая из случайного семени, занесенного шалым ветром. Возле березки Талгат остановился.

— Пришли, — и показал на правый бок валуна.

С этой стороны земля была очищена от мелких камней, и небольшое углубление указывало на то, что здесь недавно рыли яму. И кирка валялась рядом. Полковник поднял ее и сказал рябому автоматчику:

— Пошарь вокруг. Вдруг что найдешь.

Сам нагнулся, подобрал окурок, вынул из кармана пластмассовую коробочку и уложил в нее находку.

— Исмагилов такие курит, — произнес, усаживаясь на гладкий камень. — В какую сторону он ушел?

— Туда, — показал в сторону особняка со шпилями Талгат.

Он стоял, привалившись к валуну, и желал лишь одного: скорее бы все закончилось. Жену и дочь он, конечно же, отправит к Георгию. Но сначала она должна продать квартиру, а это займет немало времени. Значит, сидеть ему пока между жерновами. Любая оплошка — и жернова сомкнутся.

— Где служил, морпех? — прервал его мысли полковник.

— На севере.

— Я ведь тоже из морской пехоты. Командиром роты был на Балтике. Потом меня на Иссык-куль перебросили, в учебный центр, где боевых дельфинов готовили. Слыхал про таких?

— Ходили у нас слухи.

— Теперь ни дельфинов, ни морской пехоты. И служба теперь…, — он не договорил, лишь махнул рукой.

Талгат понял, что и у полковника жизнь — не сахар. Хотя и не живет в нужде, как работяги и пенсионеры. За деньги тянет лямку, и, наверняка, за валюту. Такая теперь настала жизнь, что молятся не на Ленина, не на Всевышнего, а на американского президента на зеленой банкноте.

— Господин полковник! — услышал он голос рябого лейтенанта. — Вот, нашел внизу! И след, будто человек полз.

С довольной улыбкой лейтенант протягивал начальнику морпеховский нож.

— Твой? — спросил Талгата полковник.

— Мой.

— Выходит, не попал ты в горло, если человек смог ползти. Но засохшая кровь на лезвии есть. В плечо, наверное, угодил.

— Кидать неудобно было.

— У меня тоже такой есть. С собой не ношу, чтобы генерал не выпросил. Любит он разные острые штучки, весь ковер дома увешал ими.

Полковник вытер о снег нож. Встал. И неожиданно, с крутого разворота, метнул его в кривую березку. Лезвие влепилось точно в серёдку ствола.

— Есть еще порох в пороховницах, — довольно произнес полковник. — Забирай, морпех, свое оружие! Хватит здесь загорать!

На обратном пути он вдруг спросил Талгата:

— Сколько тебе платит Ботаник?

— Пятьсот баксов.

— Не густо. Если договорюсь с генералом, пойдешь ко мне за тысячу?

— Пойду.

Вернулись они опять же в военный городок. Полковник исчез в доме, оставив Талгата на территории. Примерно через полчаса вышел Ботаник, сунул ему три пятисотенных тенге и сказал:

— Езжай домой. Сутки отдыха. Послезавтра к восьми быть здесь.

Уехал Талгат на маршрутке. С вокзального автомата позвонил Георгию, обитавшему в его комнате на улице Розыбакиева. Квартирант оказался дома. Оказалось, что его никто пока не потревожил. Талгат предупредил, что Исмагилов ищет его, и что адрес он был вынужден засветить. О подробностях не стал распространяться. Договорились о встрече завтра в десять вечера у гаража.

Встретились, как и договорились.

— Что у тебя стряслось? — спросил Георгий.

Талгат скупо обрисовал ситуацию и сказал, что хочет, как можно быстрее, отправить семью в Россию.

— Мы с Юлькой к тому времени будем уже в Москве. Встретим и поможем с жильем. Во всяком случае, на первых порах. Что нового у Ботаника и Доктора?

— Отправляют товар после нового года. Военным бортом. Число мне не известно.

Они проговорили еще минут десять. Условились о связи. И разбежались.

То ли генерал не дал согласия на службу Талгата в охране, то ли Доктор воспротивился, но он остался у Ботаника, объявившего, что платить будет не пятьсот, а семьсот долларов. Для служебных поездок Талгату выделили газик с военными номерами. Его права остались у пахана, он сказал об этом Ботанику, но тот отмахнулся. А на другой день вручил пропуск, на котором было написано: осмотру ГАИ и ВАИ не подлежит.

Пост у больницы сняли, и он больше торчал у лаборатории, чем крутил баранку. На ночь оставлял машину в военном городке, до алма-атинского автовокзала добирался на маршрутке. А оттуда — сначала на улицу Розыбакиева на троллейбусе. Побыв несколько минут в своей комнатушке, он, с оглядкой и предосторожностями, отправлялся на такси домой, к жене и дочери.

Выезжая с поручениями Ботаника за пределы городка, Талгат каждый раз ждал, что появится посланец пахана с посылкой для кореянки Вики. Но никто пока не появлялся. Девушку же он пару раз видел, когда его звали на обед.

Декабрьская погода в Алма-Ате стояла обычная: густо падал снег, но температура была чуть ниже нуля. Талгат очищал совковой лопатой снег с подъездной дороги и тихо радовался, что было чем заняться. Синяки на лице прошли, тело перестало ныть от побоев. За двести баксов ему оперативно сделали зубной протез. В общем, жизнь потекла, словно бы ничего не произошло.

До обеда оставался не меньше получаса, когда на крыльце появился пухлощекий рыжий педик, откликавшийся на имя Ник. Его длинные завитые волосы, серьга с голубым камешком в ухе и особенно род занятий вызывали у Талгата омерзение, но он не выказывал своего отношения. Педик жестом подозвал его.

— Пошли обедать. Потом в город с тобой поедем, в центральный универмаг.

В город, так в город. Всё лучше, чем бездельничать.

— Шеф в курсе? — спросил он.

— В курсе.

На этот раз Талгат оказался за столом с ним и с Викой. Похоже, что они ладили друг с другом. Она называла его Никой, а он ее — Витей. Перебрасывались между собой ничего не значащими фразами, иногда даже на английском. Любовник Ботаника постоянно скалился, хотя ничего смешного она не говорила. На Талгата внимания не обращали. Кто он для них? Тупой водила! Но сам Талгат время от времени взглядывал на кореянку, и она это заметила:

— Что, нравлюсь?

— Нет, — ответил он.

В город они с Ником выехали сразу после обеда. Едва свернули от КПП, как Талгат заметил в зеркале заднего вида устремившийся за ними «пазик» с частным номером. Интуиция подсказала ему, что, наконец, объявился человек Исмагилова. Въехали в город и от железнодорожного вокзала свернули на улицу Абылай-хана. Когда-то она называлась Коммунистической. Теперь из подзабытой истории извлекли ханов и батыров.

Возле универмага Талгат зарулил на стоянку. Поблизости пристроился и «пазик».

— Жди меня! — хлопнул машинной дверкой Ник и исчез в утробе универмага.

Тут и нарисовался посыльный Исмагилова, невзрачный мужичок со скошенным подбородком.

— Я от Колуна, — сказал.

— Что дальше?

— Вот, — достал из-за пазухи конверт и запакованный в целлофан кекс с изюмом, — Велели тебе передать. Для кого — сам знаешь.

Талгат принял передачу. Конверт сунул в карман, кекс открыто бросил на заднее сиденье. Мужичок со скошенным подбородком испарился.

Педик, наверно, любил шляться по магазинам, потому что, нагруженный пакетами, вылез из универмага лишь часа через полтора. Укладывая покупки на заднее сиденье, заметил кекс.

— Надо же, с изюмом! Любимая Витькина еда! — Воскликнул, имея в виду Вику, и переложил кекс в чехольный карман на спинке сиденья. — А я терпеть не могу эту выпечку.

— Если Вика хочет, я привезу ей завтра такой, — откликнулся Талгат.

— Можешь сегодня этот передать через меня.

Хотел бы Талгат воспользоваться оказией! Но главным был конверт, который он должен был вручить ей лично. Пришлось отказаться от заманчивого предложения.

— Нет. Кекс мне соседка заказала для дочки. Скажи Вике, что завтра ей привезу.

На следующий день, когда Талгат обедал в одиночестве, Вика королевой вплыла на кухню и совсем не по-королевски сказала:

— Привет! Где мой кекс?

Он достал послание Исмагилова и без стеснения сунул ей в вырез кофточки. Она словно не заметила этого, сообразительная девица! Вслух произнес:

— Кекс? В машине. Пришли за ним Ника.

Она подмигнула левым глазом, сделала книксен и упорхнула в свою келью.

Ник появился на крыльце, едва Талгат залез в кабину газика.

— Давай кекс!..

2

Московский декабрь побил все метеорологические рекорды. Зимы как не бывало. Температура лишь раз опустилась ниже нуля, но, будто опомнившись, вернулась через двое суток в плюсовую позицию. Дожди сменялись мокрым снегом, не успевавшим прикрыть асфальт и газоны. Погода действовала на нервы правительственного чиновника Заурбекова и отнюдь не улучшала и без того неважное настроение.

Последние три месяца он жил во взведенном состоянии. Впрочем, жизнь в постоянном напряжении была для него нормой и не тяготила его. Даже наоборот, когда напряжение спадало, он чувствовал, что ему словно бы не хватает воздуха. Но передозировка с напрягом, появившаяся после письма Утопленника в генеральную прокуратуру, повлияла на организм, как кислородное голодание, ведущее к полной беспомощности.

Купленные надежные источники из силовых структур заверили его, что ни «Тибета», ни других секретных подразделений не существует. Было одно при Андропове, но, то ли Горбачев, то ли Ельцин приказали расформировать его. Остался только полигон, тоже секретный, но всем известный. Командует там какой-то авиационный полковник из ГРУ, которого курсанты называют Пилотом. Утопленник не был замечен на полигоне, и подчиненным авиационного полковника никак быть не мог.

И все же за Утопленником кто-то стоял. То, что он совершал, одиночке не под силу. Не говоря уж о побеге, который удался ему с завидной легкостью. Значит, должна существовать хорошо законспирированная, возможно, и неофициальная организация, организовавшая ему и побег, и транспорт, и явочную квартиру.

Информация насчет колдуна, всего скорее, пустышка. Что делать профессионалу в глухой деревне? Возможно, он в Москве или в Подмосковье, или вовсе поблизости. Затаился и выжидает благоприятного момента, чтобы нанести удар. Через прокурора не получилось, значит, задумал что-то другое. И все из-за дурости Юсупа. Надо было раньше зачистить этого ожиревшего от тортов борова. Растряс старый зэк энергию. Совсем перестал соображать своими курячьими мозгами. Не понял, что пора воровских малин миновала. Да, миновала. Настало время легального бизнеса и интеллектуалов, способных просчитывать ходы конкурентов и наносить с улыбкой скрытые смертельные уколы. Чем больше общество кичится своей демократией, тем больше в нем ханжества и лицемерия. Умный человек сумеет этим воспользоваться.

Чиновник Заурбеков, имевший в определенных кругах кличку Зураб, очень рассчитывал, что его дальний родственник по матери Марат Хуциев, которого он после гибели зарвавшегося Дудаева выдернул с гор и отправил в Катар набираться разума, будет надежным помощником. Учился на юридическом, знает худо-бедно английский, перед законом чист.

Вызвал его из Катара и держал при себе, пока не прибыли в помощь юному родственнику больше десятка джигитов, проверенных горами. Они тихо убрали Юсупа. На его место Заурбеков посадил Марата. Судя по первым шагам, молодой Хуциев — тот еще волчонок и быстро превратится в матерого волка. Конечно, родственничку еще требуется шлифовка. Волк — внутри. А снаружи — респектабельный молодой предприниматель и завидный жених. Без светских манер и знания подводных течений столичная элита недоступна. В светские тусовки, где вращаются дочери политических и финансовых тузов, хода ему нет. А жену он должен подобрать себе именно там, вместе с непробиваемой никакими грозами тестевой крышей.

Заурбеков сам придумал ему псевдоним — Юрист, хотя племяннику он и не понравился. Хотел, глупец, чтобы его называли Мачо. А того не сообразил, что мачо — это любовник по-испански, и у образованного человека вызовет только ухмылку.

Юристы же — люди уважаемые и не бедные. В депутатах, в правоохране, в коммерческих структурах — везде юристы…

В ожидании племянничка Зураб сидел в своем офисе перед включенным телевизором, вслушивался в голос ведущего новостной программы и пытался осмыслить, что скрыто за словами, кто подвигнул рядового армии телевизионщиков на критику. Когда на экране появился президент, он прибавил звук.

Президентские проекты Заурбекова интересовали лишь в плане, можно ли на них делать деньги. А вот президент, как личность, был ему интересен. Даже его прозвище «Стрелец» было со смыслом. Заурбекову было известно, как оно появилось. Это произошло еще при Ельцине, любившем поохотиться в заказниках. Питерский мэр, демократ и профессор, которому понадобилась президентская подпись на документах, воспользовался этим.

Поехали в заказник на кабана. Перед тем, как разойтись по номерам, на поляне столы поставили, приняли, как положено, на грудь… Мэр-профессор подсунул размякшему президенту бумаги на подпись. Пока тот, не глядя, их подписывал, на поляну вывалился из кустов кабан-секач — и на президента! А ружья у всех в чехлах. Народ обомлел: что-то будет! Вдруг выстрел и сразу второй. Секач ткнулся рылом в траву чуть ли не у президентских ног. Стрелял из охотничьего карабина невысокий молодой человек в ладном камуфляже без погон.

— Из какого ведомства? — спросил его Президент.

— Служба безопасности.

— В каком звании?

— Подполковник, — доложил тот.

Профессор тут как тут:

— В настоящее время служба его приостановлена. Он мой первый заместитель.

— Хороший стрелец! — похвалил Президент камуфляжного полковника.

С тех пор и прилепилось к подполковнику прозвище «Стрелец». В то время и предположить никто не мог, что этот самый «стрелец» сменит через несколько лет дряхлеющего и пьющего президента. Профессор, хоть и был мэром, но рулила им молодая жена. И дорулилась до того, что он залетел на квартирных махинациях и вскоре скончался. А Стрелец вприпрыжку зашагал по карьерной лестнице и сумел взобраться на самую высшую ее ступеньку.

Заурбекову молодой президент нравился. Сам того не замечая, он в чем-то ему подражал и завидовал. Иногда ставил себя на его место и с некоторым удивлением приходил к выводу, что высказался и поступил бы так же, как Стрелец. В голову сама собой вползала сладкая грёза: не питерец, а он, сын горца, принимает вверительные грамоты от иноземных послов. Смог же неграмотный грузин Джугашвили править страной три десятка лет!..

Заурбеков был реалистом. Он понимал, что ничто не вечно под луной. Не вечны и вице-премьеры. Его однокашник и покровитель, которому он ежемесячно отстегивал от своих доходов премьерский оклад, тоже может однажды оказаться за бортом, тем более что Стрелец за последнее время пару раз тыкал его мордой об стол.

Подниматься надо самому, преодолевая ступеньку за ступенькой. Первый шаг — депутат Государственной Думы, председатель одного из экономических комитетов, вице-спикер. Для начала вполне достаточно: депутатская неприкосновенность и возможность влиять на принятие законов. Поднимать планку выше, чем можешь прыгнуть, только людей смешить…

«Юрист» явился минута в минуту, как и назначено. Заурбеков безбоязненно мог принимать его в своем офисе, не то, что Юсупа, от которого за версту несло уголовником, несмотря на шикарные костюмы и дорогие перстни, скрывавшие татуировки на пальцах.

— Забудь про восточные ужимки, Марат, — сказал, видя, что тот приложил в знак почтения сложенные ладони к груди. — Здесь так не принято. Садись, предстоит серьезный разговор.

Разговор имел косвенное касательство к далеко идущим планам Заурбекова. Он пока не собирался посвящать в них родственника. Для реализации планов требовался колоссальный капитал, только ради этого он ввязался в проект с «дустом». И рассчитывал через пару-тройку лет завязать с этим делом, сбыть его с выгодой. Но самому засвечиваться с «дустом» — ни в коем случае! Все карты в руки Марату, которого он уже просветил в общих чертах. Контакты с Доктором, прием и сбыт товара, страховка при транспортировке — только через него. Ну, а погорит — значит, не судьба ему жениться на москвичке с папашиным капиталом и властным положением. Значит, придется Юристу отправиться вслед за Юсупом.

— Обновил пехоту? — спросил его Заурбеков.

— Набрал бывших силовиков.

— Что у Доктора?

— После нового года отправит товар военным бортом. Сопровождать будет транспортная полиция. Я должен встретить груз на Чкаловском аэродроме.

— Ни одного уголовника при этом быть не должно.

— На перегрузке будут только наши.

— Поменяй место хранения. Казино — ненадежно.

— Можно в ночном клубе, принадлежавшем раньше Черепу.

— На кого клуб сейчас записан?

— На меня.

— Не надо светиться, Марат. Фиктивным владельцем должен стать русак. У Юсупа был человек, который сажал на иглу молодняк.

— Есть такой: Клим.

— Пусть он и значится владельцем клуба.

— Слушаюсь.

— У тебя все?

— По договоренности с Доктором, мы должны после получения товара перечислить ему валюту. Залезть в кассу?

— Нет. Общак — НЗ. Мои финансисты проверят сумму и произведут оплату. Реализация товара — только за наличные. Не вздумай крысятничать.

— Что вы, дядюшка!

— Замри и слушай. Тебе надо слетать на денек в Ичкерию. Появиться в администрации Кадырова и предложить материальную помощь для восстановления республики. В Урус-Мартане разрушена школа. Ты, как российский бизнесмен, готов выделить средства на строительство новой школы.

— Я не понял, почему должен помогать врагу.

— Глупый ты, Марат. Тебе нужен в Москве имидж добропорядочного и щедрого гражданина. Это лучшая защита не только от злопыхателей, но и от правовых структур. Ты же юрист, должен соображать, что к чему.

— Уже сообразил, дядюшка.

— И еще, племянничек, одно важное дело, — с этими словами Заурбеков вытянул из ящика стола пачку фотографий. — Это Утопленник, которого упустил Юсуп. Размножь и раздай пехоте. При обнаружении — убрать. При любом раскладе. При любом, понял?

— Сделаем, — ответил тот и спрятал снимки во внутренний карман английского костюмного пиджака.

— В Москве, Марат, есть один человек, который имеет небольшую долю в нашем бизнесе. Он — гуру.

— Кто?

— Читать больше надо. Гуру у индуистов — то же, что в исламе имам. У нашего партнера свой круг верующих, которые слушаются его, как посланца Всевышнего. Кроме того, он знаток боевых искусств. Договорись с ним о встрече. Он берет только наличными. Прихвати с собой десять штук зеленью. При встрече попроси его позаниматься с нашими джигитами. Между прочим, гуру единственный, кто смог взять Утопленника. А твой предшественник упустил его.

— Как мне на него выйти?

— Вот, возьми, — Заурбеков протянул подопечному ламинированный кусочек картона со звездочкой в уголке, надписью «Центр йоги» и номером телефона. — Это пропуск для избранных. Звездочка — знак, что его владельцу можно доверять…

Ни правительственный чиновник, ни его подручный Юрист не знали, что на противоположной стороне улицы, куда выходило одно из окон кабинета, стоит аварийка газовщиков со скучающим шофером в кабине. В фургоне сидят двое в наушниках: инструктор из БД-7 полковник Белый и маэстро Толик с миниатюрной лазерной указкой перед экраном.

С момента своего первого появления на полигоне, и особенно после женитьбы, Маэстро заметно изменился. Он давно уже не походил на нищего студента, заматерел, раздался после тренировок в спортзале в плечах. Да и был теперь не спецом-одиночкой, а руководил целым подразделением из четырех электронщиков. Значились они сотрудниками официально зарегистрированной фирмы с названием «Интер-Телеком». А в обиходе именовались Игуанами. Они сами придумали себе такой коллективный псевдоним и проходили под номерами: Игуан первый, Игуан второй… Что за игуаны — никто не знал, пока они сами не объяснили. Оказывается, так называется семейство пронырливых и хорошо маскирующихся на местности ящериц. Наверное, электронщики имели в виду именно эти качества, придумывая себе столь необычное псевдо.

Маэстро одним движением пальцев укрощал указку. У окна кабинета господина Заурбекова кружил, управляемый лазерным лучом, похожий на жука бесшумный вертолетик и фиксировал в помещении все звуки…

3

На календаре значилось 31 декабря 2006 года. Приход нового года ознаменовался нудным и продолжительным дождем. Его канун выпал на воскресенье, законный выходной для трудового пьющего люда. Однако для сотрудников БД-7 выходной начинался лишь в 15.00 и длился до 14.00 первого дня нового года. Ежедневный тренаж Пилот отменять не собирался.

Еще трое суток назад он подписал приказ о поощрении подчиненных приличными премиальными из командирского фонда и распорядился насчет праздничного ужина, который должен был начаться в девять часов вечера.

До ужина оставалось три часа, когда, наконец, появился Белый. На базе он отсутствовал вместе с маэстро Толиком почти неделю. С его появлением новости посыпались одна за другой. Так всегда бывает: то ничего, и, кажется, что в делах наступил полный застой, а то вдруг лавина, и события начинают налезать одно на другое, только успевай поворачиваться. До отдыха ли тут!

— Юсупа больше нет, — сообщил Пилоту Белый, — Сгинул пахан без следов. На его место Зураб посадил своего молодого родственника. Зовут Марат. Фамилия — Хуциев. Кличка — Юрист. Учился в Московском университете. Закончил три курса перед первой чеченской войной и взял академический отпуск. С тех пор в университете не появлялся. По непроверенной информации подвизался в окружении Дудаева, потом след его потерялся. Криминальных зацепок на него нет.

— Перестраивается Зураб. Делает ставку на молодых и образованных.

— Он велел Марату и его джигитам искать Утопленника и, если найдут, сразу пристрелить.

— Если тот сам их не перестреляет. Куда же он мог скрыться, как думаешь?

— Страна большая. Вовочкин ему дал наши телефоны, может, еще позвонит.

— Сомневаюсь.

Оба были уверены, что Утопленник — кто-то из прежних государственных Исполнителей, с которыми они прошли когда-то сквозь огонь и воду. Недаром же в разговоре с Вовочкой тот упомянул Пилота. Значит, не захотел снова примкнуть к их братству, чтобы служить державе, потому как эта самая держава не раз их обманывала. И не им осуждать за такой выбор бывшего сослуживца.

— Кстати, Пилот. Объявился новый фигурант. Некий гуру из «Центра йоги». Спец по боевым искусствам. Этот гуру участвовал в задержании Утопленника.

— Что за «Центр»? Секта?

— Типа секты. Но зарегистрирован официально. Посетители — молодежь и экзальтированные дамочки, которые принимают кривоногого азиата, чуть ли не за бога. Безгубый велел Юристу с ним встретиться. Знак доверия — визитка со звездочкой.

— Наружку за азиатом пустил?

— Пустил.

— Что у Ромео с Джульеттой?

— Парочка мотается между Москвой и Алма-Атой. Час назад они приземлились в Домодедово. Их должен встретить сыскарь Вовочка. С минуту на минуту будут здесь.

В этот момент ожил телефон Белого.

— Легки на помине! — произнес он и поднес миниатюрный аппарат к уху. Послушал с десяток секунд, сказал:

— Я у шефа. Двигайте сюда.

Появились они в кабинете с завидной оперативностью. Пилот и Белый вышли из-за стола им навстречу. После обмена приветствиями и взаимного поздравления с наступающим новым годом все уселись по местам.

— Выкладывайте! — распорядился Пилот.

Юлия скромно предоставила эту возможность возлюбленному мужу.

— Лаборатория приступила к производству «дуста», — начал выкладывать Георгий. — Отправка первой оптовой партии ожидается в первой декаде января. Вероятнее всего, на военно-транспортном самолете, арендованном казахами у нашего министерства обороны, с посадкой на Чкаловском аэродроме. Груз будут сопровождать транспортные полицейские.

— Информация надежна?

— Вполне, — подтвердил Белый. — В прослушке тоже зафиксирована.

— Информация поступила от Таксиста, — продолжил Георгий. — Его по моей рекомендации Доктор взял на работу шофером-телохранителем к Ботанику.

— А тебя он еще не приставил к дустовому делу, Ромео?

— Делиться не хочет. Со мной — только флотские дела. Кстати, на швейцарский счет он перечислил не двадцать процентов оговоренной суммы за обмундирование для военных моряков, а пять. Всю сумму готов выложить после получения товара. За обмундированием пришлет самолет.

— Я полагаю, тот самый транспортник, что доставит в Москву «дуст»?

— Возможно.

— Чтобы порожний рейс не гонять, — вмешался Белый. — Скупердяй, стропорез ему в зад!

— Что еще?

— Таксист сообщил, что у Доктора возникли большие проблемы. Из-за этого он даже увеличил долю генерала — колобка на десять процентов.

— Война с Исмагиловым? — уточнил Пилот.

— Да. Есть жертвы с обеих сторон. Кореянку Вику у Исмагилова умыкнули, держат ее в военном городке у Ботаника.

— Туды их в медь! — отреагировал Пилот.

— Доктор запросил мировую и пообещал вернуть Исмагилову любовницу. Тот пригрозил пустить его на шашлык. Доктор засел в своем особняке и удвоил охрану. Ботаник носа не кажет из военного городка. Недавно поручил Таксисту возить двух полицейских из аэропорта в больницу, где лежал раненый Штангист. Люди Исмагилова подстерегли машину и обстреляли. Полицейских убили, Таксиста доставили к Исмагилову. Тот посчитал, что сумел его завербовать и решил с его помощью вызволить кореянку.

— Втравили мы мужика в историю, — проговорил Пилот. — Как думаешь, Ромео, он выкрутится?

— Выкрутится. Но сидит на динамите. Сильно переживает за семью. Собирается отправить ее в Москву. Я обещал ему нашу поддержку.

— В чем она должна заключаться?

— Жилье семье понадобится.

— У нас только общежитие для сотрудников.

— Он и есть наш сотрудник. Пока негласный. А после окончания операции его можно зачислить в штат. Человек он подготовленный, нашу бурсу запросто выдержит. У нас есть явочные квартиры.

— Они — табу. Можешь отдать семье Таксиста квартиру, которая оформлена на вас.

— Мы согласны. Правильно, Юля?

Юлия хорошо помнила, как Гера умыкнул ее из Шакши и привез в квартиру, принадлежавшую когда-то семье, эмигрировавшей в Израиль. Юлия в тот день была в таком состоянии, что даже не спросила, в каком городе они находятся. Только на другое утро узнала, что это подмосковные Люберцы. Больше недели они прожили там, пока Юлию не зачислили в бурсу, и им с Герой не выделили служебную малосемейку в городке. Но время от времени они с Герой появлялись в Люберцах и даже проводили в своей квартире редкие выходные. И вот теперь Георгий решил отдать её. Скрепя сердце, она подтвердила:

— Правильно, — хотя правильным ей это совсем не показалось.

— С этим вопросом покончили, — сказал Пилот. — Давайте думать, как исправлять вашу ошибку.

— Какую ошибку? — спросила Юлия, пребывавшая в миноре.

— Не предотвратили разборку.

— Как мы могли ее предотвратить?

— Придумать должны были. Трупы и заложники не ко времени. Могут помешать операции.

— Доктор от таких денег не отступится, — попытался оправдаться Георгий. — От Исмагилова его транспортный генерал прикроет. Тоже не захочет свою выгоду упускать.

— Ладно, замяли. Будем надеяться на Таксиста. На сегодня всё. Не забыли про новый год? У вас час времени, чтобы почистить перышки. Встречаемся в двадцать один ноль-ноль в столовой…

— Может, золотые звездочки наденем? — спросил Белый, когда Юлия с Георгием покинули кабинет.

— Стоит ли?

— А почему нет? Мы их по-честному заработали.

— Уговорил. Только без военной формы.

— Само собой. Форма на 23 февраля.

— Кстати, Белый. Запусти-ка Джульетту в «Центр йоги». Пусть глянет на гуру женским глазом.

— Без проблем. Я и сам собрался это сделать…

4

Канун нового года, несмотря на субботний день, не был выходным для Талгата, хотя лаборантам Ботаник предоставил две недели отдыха, и они уже отправились на рождественские каникулы. Как обычно, Талгат прибыл к восьми утра, выгнал газик из бокса, прогрел его. Усаживаясь в кабину, он заметил развернувшийся у КПП в их сторону джип. Вездеход остановился у подъезда, и из него вылез полковник Булыга. Подал Талгату руку:

— Готовься к заданию, морпех. Справишься — у меня служить будешь, — и исчез в здании.

Талгат не желал никаких новых заданий, пока не обезопасит жену и дочь. С продажей квартиры еще было глухо. А на его комнату нашлась покупательница, чимкентская студентка, учившаяся в Алма-Ате. Ее отец даже согласился взять на себя все хлопоты с оформлением купли-продажи и должен прибыть со дня на день. Талгат чаще ночевал в коммуналке, чем дома. Однако новогоднюю ночь решил провести с семьей.

Он нутром чувствовал, что назревают неприятные события. Передавая Вике конверт и кекс, понимал, что это не просто любовный презент. Предполагал, что за ним должно что-то последовать. Что? Нападение со стрельбой и взрывами? Или что-нибудь более хитрое?.. Надеялся, что все произойдет под покровом темноты, когда его не будет в городке, и участвовать в заварушке ему не придется.

Накануне он ездил с педиком Никой в супермаркет, тот должен был отовариться деликатесами для встречи нового года. Из супермаркета рыжий появился не один, а с высоким мускулистым красавцем, толкавшим наполненную пакетами коляску. Красавец загрузил пакеты в машину, ущипнул на прощанье Ника за задницу. Тот игриво шлепнул его по руке и помахал вслед пальцами. Талгату их игры были до лампочки, но все равно этот факт насторожил его. Не похож был красавец на голубого. Впрочем, его дело крутить баранку…

Падал редкий снежок. Из кабины газика Талгату было видно, как солдаты сгребают лопатами и листами фанеры снег с дорожек и с плаца. Не работа, а развлечение, в снежки играют. Поковыряли бы сугробы там, где служили они с Георгием, поняли бы, что такое зима. Появившийся на крыльце охранник замахал рукой, призывая Талгата в дом. Понадобился он полковнику Булыге и Ботанику.

— Пятого января будешь сопровождать в Москву самолет с грузом китайской электроники, — сказал полковник.

— Контрабанда? — лицо Талгата оставалось невозмутимым.

— Упаси Бог! Все законно. Таможенные пошлины будут официально уплачены получателями груза. Они и подмажут, кого надо. Сопроводишь товар до адресата. Твоя задача, чтобы он дошел без утруски и оформлен, как положено. В общем, экспедиторская работа. Никаких денежных расчетов, легкая прогулка в столицу. По возвращении тысяча зеленых за труды.

— Я один буду с грузом?

— Нет, еще двое моих полицейских с пистолетами. Но они лишь охранники. Тебе огнестрельного оружия не положено. Твоё оружие — морпеховский нож. Но это так, на всякий случай. Проблемы исключены.

— Да, исключены, — подтвердил Ботаник, поглаживая аккуратную бородку. — Вам выдадут командировочные в рублях и, на всякий случай, три тысячи зеленью под отчет. Валюта может понадобиться для ублажения чиновников. Чтобы не тянули резину и не придирались. Не понадобится — вернете мне по возвращению.

— Обратно мы как? Этим же самолетом?

— Полицейские вернутся своим ходом, а вам надо находиться с экипажем, пока самолет не вернется в Алма-Ату, — ответил Ботаник. — Это распоряжение Доктора.

— Химичит ваш шеф, — недовольно проговорил полковник.

— Не химичит, а делает бизнес. Имеет право, потому что за чартер заплатил он.

— Хотел бы я знать, что за бизнес.

Ботаник поглядел на него с укором:

— Лично мне это не интересно. У меня свой бизнес.

— Что мне сейчас делать? — спросил Талгат.

— До пятого января отдыхать, — великодушно разрешил Ботаник. — Инструктаж перед вылетом. Если понадобитесь раньше, позвоню. Можете быть свободны.

Для Талгата отдых был приятным сюрпризом. Выходя из здания, он столкнулся с Викой. Она по-свойски подмигнула ему и сказала:

— Спасибо за кекс.

К семье Талгат сразу не поехал, отправился на улицу Розыбакиева. По дороге прикидывал и так, и этак, но не мог взять в толк, с какой целью его отправляют в Москву с грузом китайской электроники. Объяснение напрашивалось только одно: отвлечь внимание от наркотиков. Но в Москве запросто могут прихватить, как наркокурьера, и законопатить на нары. Одна надежда, что начальство Георгия вмешается, не даст угодить за решетку.

Сошел он на остановке и, сокращая путь, привычно двинулся между стоявшими вразброд домами. Хотел уже зайти в свой подъезд, когда услышал:

— Эй, погоди!

От соседнего дома к нему направлялся уже знакомый исмагиловский посланец со скошенным подбородком. Подошел к Талгату и показал на припаркованную на заснеженной детской площадке вазовскую шестерку:

Конец ознакомительного фрагмента.