В паутине чужих миров

Юрий Табашников

Герою приходится перемещаться из мира в мир, чтобы исполнить задуманное. После тёплого морского тихоокеанского климата начала девятнадцатого века Оеха с помощью дружественных богов попадает в момент, последующий за временем ядерной катастрофы в своём родном мире. Преодолев множество трудностей в радиоактивной ледяной пустыне, Олег оказывается в итоге в следующем мире – параллельной реальности, населённой примитивными реликтовыми расами предков современного человечества.

Глава 6

— Просыпайся! Просыпайся! — кто-то сильно тряс меня за плечо, пытаясь разбудить. Неужели я вечером не закрыл входные двери, и ко мне в гости пожаловала одна из моих подружек?

— Встаю, — я попытался недовольно отмахнуться рукой, однако меня не оставили в покое неведомые мучители. В конце концов, я с большим трудом, очень раздражённый, открыл глаза. И тут же вздрогнул. Вместо нежного девичьего лица я увидел перед собой свирепую, раскрашенную чёрной и красной краской физиономию, которая не могла принадлежать никому из моих знакомых. Просто я пока что ещё не завёл себе приятелей на том свете. Но кто это? Макоа? Макоа! Господи, только не это!

После имени в моей памяти всплыли последние события, воспоминания о которых напрочь лишили меня настроения.

— Ты спишь долго, как хаоле! — засмеялась дьявольская маска. — Ты, случайно, не хаоле? Вставай, уже давно рассвело!

Сон довольно ощутимо освежил тело и мысли. Я чувствовал себя бодрым и готовым встретить любую трудность и опасность. Я встал на ноги, руками смахивая приставшие за ночь к телу травинки и листочки. Лагерь давно жил полноценной жизнью. Суетились взрослые, занятые непонятными действиями и подчинённые исполнению неведомых мне целей. Мимо пробежала пара совершенно голых детей и, глядя на них, я невольно улыбнулся.

Макоа протянул мне вскрытый кокосовый орех:

— Поешь, Оеха!

Я выпил сок и попробовал мякоть. Ого, как вкусно! Не успел я и глазом моргнуть, как всё съел. А Макоа приготовил уже следующий, да ещё поджаренную птичку припас в качестве десерта. Я справился со всеми угощениями, которые мне принёс старик, и поблагодарил:

— Спасибо, Макоа!

— Поел, Оеха? Пошли, нас ждут дела! — я без слов последовал за стариком и мы немного углубились в заросли.

— Смотри, Оеха, мы всё сделали так, как ты сказал! — он гордо показал рукой на продолговатый предмет, лежащий под одним из деревьев.

Я подошёл поближе, присел на корточки и принялся изучать то, чем хотел меня удивить пожилой полинезиец. Ничего себе, а островитяне — то оказались с головой на плечах! Передо мной лежала примитивная, но, наверняка, достаточно эффективная ракета. Полинезийские конструкторы для создания корпуса использовали ствол какого-то полого растения, возможно, неизвестной мне разновидности бамбука. Один конец естественной трубы хорошо заделали, а на другом поместили что-то, напоминающее боеголовку.

Продолжая осматривать чудо первобытной техники, я начал задавать своему спутнику вопросы, а он, гордо ухмыляясь, отвечал на них. «Фау — 1» должен был взлететь в воздух благодаря силе пороха. Полинезийцы засыпали в природную камеру порох и оставили лишь небольшое отверстие, которое играло роль сопла. Я должен был признать, что обозначенную мной в пещере идею, Макоа понял правильно. Если насыпать просто порох на землю и поджечь его, то он пыхнет без всякого эффекта. А вот если столько же пороха поместить в закрытое пространство, в таком случае при горении возникнут силы, которые позволят предмету двигаться.

А что местные мастера поместили в голове ракеты? Макоа неторопливо пояснил мне, что здесь к чему, и я невольно почувствовал уважение к природному уму и смекалке полинезийцев. В темноте пещеры Макоа достаточно хорошо разобрался в принципе действия напалма. Он понял предназначение нового оружия, и полученных от меня знаний полинезийцу вполне хватило для того, чтобы создать нечто особенное, способное вызвать страх даже у хаоле. Конечно, прожигающие и разрывные заряды сейчас нам были совершенно не нужны, да и взять их было неоткуда. А вот смесь, которая способна сжечь, не потухнув, что угодно — это совершенно другое дело для того, чтобы произвести впечатляющую демонстрацию наших возможностей и нашей силы на врагов.

Макоа заменил в составе туземного напалма бензин, который составляет базовый ингредиент этого смертоносного изобретения, каким-то похожим по составу горючим веществом. Я не понимал многих названий, может, он говорил о нефти, а, может, о каком-то другом веществе. Вместо искусственных загустителей полинезиец использовал местные природные аналоги. Макоа гордо рассказал мне, как провёл множество экспериментов и в итоге добился того, что изготовленная им смесь при попадании на любую поверхность продолжала гореть.

Я встал и похвалил Макоа. Полинезийцу не терпелось поскорее опробовать своё детище в деле. Я согласился с ним, но, вспомнив ночной разговор с богом мёртвых Вхиро, вкратце пересказал содержание нашей беседы Макоа. Как бы между прочим, упомянул о том, что в темноте ко мне приходил посланец Тангароа — бог Вхиро. Услышав это имя, Макоа даже немного отшатнулся от меня, а я рассказал полинезийцу о вылазке хаоле и о том, что они направляются к Священной горе.

Макоа заметно забеспокоился:

— Подожди меня здесь, Оеха, — сказал он и покинул меня, чтобы через несколько минут вернуться в сопровождении двух воинов. Одного из них трудно было не узнать. Мой вчерашний знакомый Сифа, с обезображенным язвами лицом, неожиданно для меня оказался совсем рядом. Чисто рефлекторно я постарался отодвинуться от него подальше.

— Оеха, я разделил наши силы. Мы пойдём и напугаем хаоле, которые живут на большой лодке. А остальные в это время попытаются пройти по тайным тропам навстречу вражескому отряду и задержать его.

— Оахо! — в ответ сказал я. Макоа, как всегда, быстро сообразил и принял наилучшее решение из всех возможных.

Сифа и незнакомый мне воин положили на плечи последнее достижение технической мысли островитян, и наш маленький отряд углубился в джунгли. Около часа мы двигались по едва заметной тропинке под зелёным куполом. Во влажном полумраке первобытного леса птицы и неизвестные мне зверьки провожали каждый наш шаг писком и криком. Какая-то скрытая часть моего сознания узнавала и вспоминала каждое дерево, каждую птицу, что встречались на нашем пути. Увидев незнакомое дерево или куст, я вдруг вспоминал его полинезийское название, и в памяти всплывало какое-либо туманное воспоминание. Вот только воспоминания эти были не мои. Начавшееся раздвоение личности порядком встревожило меня.

Макоа, шедший впереди, остановился и вытянул руку, не пуская нашу процессию дальше. Выглянув из-за плеча стоявшего передо мной воина, я понял, что мы достигли побережья. Наша небольшая экспедиция остановилась на самом краю леса, за которым резко начиналась песчаная полоса. С мягким шорохом прибрежный песок, одна за другой, ласкали волны океана. Только один раз, да и то во сне, стоя с Макоа на краю обрыва, я видел Тихий океан. Сколько воды! Вода уходила за горизонт, вода была везде.

— Оеха, — тихо позвал меня полинезиец, — посмотри налево.

Встав рядом с Макоа, я повернул голову туда, куда указал рукой старик, и увидел, довольно далеко, пару лодок, вытащенных на песок. Между шлюпками лениво считали шагами расстояние пару часовых, одетых в мундиры красного цвета.

— Вижу! А где большая лодка хаоле?

— Да ты что, Оеха! — неподдельно изумился Макоа. — Ну, ты и, правда, хаоле! Вон же она, перед тобой!

Двумя руками он раздвинул большие листья какого-то растения, похожего на наши лопухи, закрывавшего от меня обзор половины бухты. Я сразу увидел корабль хаоле. Вот это красавец! Моё воображение рисовало мне военные корабли того времени в довольно мрачных красках. По моему представлению, они должны были выглядеть, как большие деревянные корыта, с облупившейся краской и порванными ураганными ветрами парусами. А здесь так близко, что можно разглядеть малейшие детали, находилось настоящее произведение искусства. Стараясь поцарапать небо, вверх тянулись мачты, на которых сложили свои крылья свёрнутые паруса. Корпус корабля блестел яркими красками, и всё судно выглядело на редкость эффектно, впрочем, создавая внешним видом внутри меня чувство тревоги.

Пока мы с Макоа рассматривали корабль, Сифа с незнакомым мне воином нарубили из молодых стволов деревьев необходимые для запуска заготовки. Как только полинезийцы принесли обрубки веток, мы быстро собрали рогатки, и на созданный станок поместили принесённую с собой ракету. Вместе с Макоа я немного подрегулировал высоту рогаток, навёл «Фау 1» на корабль и выправил прицел. Когда всё было готово к запуску нашего чудо — оружия, которое должно было изменить расстановку сил, я услышал принесённый порывами ветра удалённый шум. Несколько человек что-то зловеще кричали далеко от нас, в глубине леса. Я прислушался и смог разобрать отдельные фразы:

— Вы найдёте здесь свою смерть, хаоле!

— Вам конец!

— Все боги против вас!

— Вы все умрёте!

К моему удивлению, последнюю фразу кто-то смог произнести на ломанном английском языке.

— Что это? — спросил я Макоа.

— Мои люди вышли на тропу войны, — довольно засмеялся пожилой полинезиец.

Психическая атака! Пока мы готовились опробовать новое оружие, большая часть людей Макоа настигла отряд белых солдат, направляющийся к Священной горе, и пытается замедлить его продвижение.

— Очень хорошо, Макоа! — похвалил я своего спутника. Я хотел сказать ещё пару лестных для полинезийца фраз, но тут раздался звук, напоминающий гром, и над бортом корабля поднялось облако дыма. Над нашими головами со свистом пронёсся какой-то предмет и, шумно ломая ветки, где-то недалеко закончил свой полёт. Сифа со вторым воином отшатнулись, но Макоа лишь сжал кулаки и никак больше не показал страха. Я же, как ни странно, громко и нервно засмеялся. Хаоле на корабле выстрелили из пушки! Какой удобный момент, чтобы показать наглым захватчикам, что этот мир не является их собственностью.

— Ответим хаоле! — я поджёг фитиль, и мы укрылись за стволами деревьев. С треском и свистом наша «шутиха» сорвалась с пускового станка и понеслась в направлении корабля. Ракета, оставляя за собой огненный хвост, к сожалению, вдруг резко задрала нос, который потянул весь корпус вверх, в небо. Впрочем, ракета продолжала лететь, а могла ведь просто упасть в воду.

Описав небольшую дугу, последнее чудо полинезийской техники, перед корпусом корабля хаоле, пошло резко на взлёт, но в какой-то момент подъёма задело за верхнюю рею самой высокой мачты. С характерным треском головка ракеты развалилась, пролившись огненным дождём на свёрнутый парус, который мгновенно вспыхнул.

Я с удовольствием наблюдал из-за ствола дерева, как по палубе корабля заметались маленькие фигурки матросов, пытаясь потушить вспыхнувший в нескольких местах пожар. Рядом со мной бесшумно появился Макоа:

— Смотри, как носятся хаоле! — не в силах сдержать эмоций, я хлопнул полинезийца по плечу ладонью.

— Им весело, Оеха! Ух, как им весело! — рассмеялся Макоа. — Мы сделали дело, нужно уходить!

Макоа невольно предложил придерживаться классической партизанской войны — ударил и будь добр, если не хочешь понести потери, делай ноги. Молодец, старик! В то же время, подгоняя нас, над головой прожужжала пара свинцовых пчёл. Тук, тук! Совсем рядом по стволам деревьев ударили кусочки свинца, а возле стоящих часовых поднялись облачка сгоревшего пороха.

Бросив ракетный станок, который уже сыграл свою роль, мы побежали вглубь леса. Крепкие ноги быстро уносили меня от опасного побережья, а всё внутри пело от радости, потому что у нас получилось заявить о себе. Чем дальше мы углублялись в хаос первобытных джунглей, тем отчётливей слышались крики людей Макоа, пытавшихся задержать белых солдат:

— Хаоле, пришла ваша смерть!

— Мы убьём вас всех!

Внезапно голоса смолкли. Лес непривычно затих, ни единый звук не нарушал больше испуганной тишины, и я отчётливо слышал лишь хруст веточек под ногами и своё хриплое дыхание. Вдруг деревья оказались у нас за спиной, и мы выбежали на берег небольшого озера. Словно кто-то огромный наступил на землю людей акульего бога, и в следе от гигантского копытца со временем собралась вода.

— Остановимся здесь, — махнул рукой Макоа, — немного отдохнём!

Мной овладело одно желание, один порыв. Воды! Попить немного воды! Тяжело дыша, я сделал несколько шагов и встал на колени перед спасительной влагой. Вода в озерце была на удивление чистой, и я внезапно увидел отражение своего лицо. Я впервые посмотрел на себя со стороны и невольно вздрогнул. Ну и физиономия! Тангароа постарался, нечего сказать! Наверное, долго выбирал для меня тело, а потом так же долго смеялся над своим выбором. Более свирепого выражения лица, чем у меня, я, наверное, никогда и ни у кого в жизни ещё не видел. К тому же татуировка делала мрачные черты по-настоящему зверскими. Татуировка расписывала загробными рисунками нос, щёки, лоб, не оставляя нигде ни одной чистой от знаков полоски кожи. Да по сравнению со мной Макоа и его спутники имели внешность небесных ангелов!

С трудом перестав любоваться собой и невольно недобро вспомнив Тангароа, я зачерпнул в ладони воды и изображение, заплясав, исчезло среди волн, появившихся на поверхности на удивление чистого водоёма. Холодная вода быстро привела меня в чувство. Я несколько раз зачёрпывал ладонями сверкающую в лучах Солнца жидкость и торопливо подносил добычу ко рту. Напившись, пару раз плеснул на себя, и лёгкость и бодрость вернулись ко мне.

Не успел я встать на ноги, как где-то совсем рядом грохнуло несколько выстрелов. Птицы тоже услышали выстрелы и испуганно замолчали. Наступила непривычная, полная тишина.

— Что это? — с трудом шевеля обезображенными язвами губами, спросил Сифа.

— Что-то… случилось, — выпрямился Макоа.

В этот момент хрустнула ветка, и к озеру из джунглей выскочил голый мальчик, лет двенадцати, с телом ещё не покрытым татуировками, но уже раскрашенным красками, символизирующими смерть и готовность её встретить. Мальчик, увидев Макоа, в один миг оказался возле полинезийца и принялся что-то торопливо и быстро рассказывать. Я услышал несколько эмоционально произнесённых фраз:

— Убили… Звери — хаоле… Он не успел убежать…

— Веди нас, — коротко приказал мальчику Макоа. Минут двадцать молча и со свирепой решимостью, наш небольшой отряд шёл по труднопроходимому лесу за маленьким проводником.

Мальчик вёл нас уверенно, сразу было видно, что он хорошо знает этот лес. Я шёл замыкающим, теряясь в догадках, что же произошло. Вдруг лес выпустил нас на большую поляну. Первым за проводником вышел на поляну Макоа, и я услышал его сдавленный и гневный крик. Затем, как-то по — звериному, зарычал Сифа, а следом уже и я вышел из под защитной тени леса и тут же остановился, потрясённый увиденным.

Прямо посередине довольно большой поляны росло крупное ветвистое дерево. А под ветвями, на стволе дерева, висел труп мёртвого мальчика. Руки парнишки были вытянуты вверх. В одном положении их удерживали гвозди, шляпки которых торчали из ладоней. Ноги мученика тоже были прибиты к стволу дерева. Мальчишке на вид было не больше тринадцати — четырнадцати лет и он принадлежал к числу тех людей Макоа, которые пытались задержать продвижение отряда белых солдат к Священной горе.

Мальчишка торопливо рассказывал о том, как несколько подростков вместе с взрослыми пытались помешать походу отряда солдат вглубь земли людей акульего бога. Опасная игра продолжалась до тех пор, пока трое проводников — полинезийцев, состоящих на службе у хаоле, не устроили ловушку и не поймали одного из мальчишек. А то, что они сделали с неосторожным подростком, я видел своими глазами. Тошнота подступила к моему горлу, я не мог спокойно смотреть на страшное зрелище. Люди не могли сотворить с подобным себе такого, только звери! Лицо парнишки выражало такую муку, что у меня невольно на глазах появились слёзы. С бедняги сняли скальп, в результате чего верхняя часть головы представляла собой одно сплошное кровавое месиво. А потом долго измывались, нанося в живое и обездвиженное тело, многочисленные удары штыками или ножами.

Я не мог произнести ни одного слова и просто молчал, опустив голову, чтобы не видеть страшного послания. Да, движение отряда хаоле удалось задержать, но какой ценой! Однако я ещё не знал, что наши потери были гораздо существеннее. На поляне, не дав нам возможности выразить словами гнев, из джунглей появились несколько воинов из числа тех, кто так неудачно пытались задержать хаоле. Двое из них были ранены и двигались с трудом. Сифа и Макоа встретили своих соплеменников множеством вопросов. Очень эмоционально, переходя часто на крик, отвечали им суровые воины, и нам сразу стало понятно, что за выстрелы мы слышали на берегу маленького лесного озера.

Так же, как и мы, стоящие перед нами воины обнаружили убитого мальчика и, объятые гневом, в едином порыве, после недолгого преследования, догнали отряд хаоле. Полинезийцы, может, имели шанс внезапной атакой смять белых людей, но, к сожалению, их появления уже ждали. Столкновение произошло на довольно открытом участке. Едва полинезийцы показались из-за деревьев, как их встретил ружейный залп. Двое воинов были убиты на месте, ещё двое ранены, а все уцелевшие рассеяны. Ни один из нападавших не успел добраться до противника, и причинить ему какой-либо вред.

Глаза Макоа заблестели то ли от слёз, то ли от гнева. Он весь вытянулся и подобрался, как-то в один миг подрос, готовый действовать. Месть звала его за собой, он жаждал увидеть смерть тех, кто совершил страшное преступление. Я желал того же самого.

— Ты готов убивать, Макоа, я вижу, — я взял его за руку. — Скажи мне, успеют ли хаоле достичь Священной горы до темноты?

— До темноты? Теперь уже нет!

— Макоа, послушай меня. Нужно дождаться наступления ночи. Когда станет темно, мы нанесём удар наверняка. Нас слишком мало, к тому же боги обещали помочь нам, когда наступит ночь.

Макоа, глядя на меня, долго боролся с собой. Импульсивная натура призывала полинезийца действовать, в то время как разум пытался прислушаться к моим словам.

— Хорошо, Оеха, — наконец сказал он, — но с наступлением темноты мы убьём их всех.

— Так и будет, Макоа, — кивнул я головой. « Убьём хаоле, но чем?» — подумал я. Я давно нахожусь среди людей Макоа, но ни у кого не видел ни одного ружья. Опять же, почему полинезийцы не смазали наконечники стрел ядом, как я подсказывал поступить Макоа при нашей первой встрече? Наверное, местное понятие военной чести не позволило. А зачем воины бросились в лобовую атаку? Могли ведь даже при помощи примитивных луков порядочно потрепать белых солдат, нанося внезапные удары и тут же скрываясь от ответного огня. Мне, искушённому опытному кабинетному стратегу из двадцать первого века, была совершенна непонятна военная тактика полинезийцев. Но я промолчал. Не тот момент, чтобы лезть с нравоучениями и вопросами.

— Убьём их всех, Оеха, — решительно произнёс Макоа, — убьём, как только наступит ночь.