Обезьянка и море в апельсиновых корках

Юрий Пикалов

Ждём чуда и боимся его встретить. Страхи из тёмных углов детской комнаты проникают в наши души и растут там вместе с нами. Как от них избавиться? Героиня сталкивается с трагическими событиями, которые не в силах пережить. Её спасают давние друзья из детских снов – Ласковая Киса и Грустная Жаба. Они сопровождают её в необычном путешествии по призрачным островам, на которых она встречает людей, у каждого из которых своя судьба-притча. Сон и реальность слились в причудливую канву повествования.

История Пола

До того как попасть на остров, Пол работал проректором крупного университета. Жизнь сложилась удачно, жалеть было не о чем, пока он не влип в одну историю.

Надвигались выборы в городскую думу. Вокруг них разгорелись нешуточные страсти. Дело было в том, что губернатор поссорился с действующим мэром. Чего-то там не поделили в источниках своих личных доходов. Губернатор решил провести в думу города своих людей, которые должны были объявить мэру импичмент и сместить его с должности. После этого он мог поставить на оную должность своего человека.

Началась энергичная возня вокруг этого процесса. Команда губернатора начала поиск надёжных кандидатов, которые имели все шансы избраться по своим округам. В этой команде работал давний хороший знакомый нашего Пола. Он и предложил ему войти в кандидаты от губернатора и даже, возможно, после победы на выборах стать председателем думы. Нашему герою польстила столь блистательная перспектива. Возможность быть избранным была очень высокой: основу избирателей составляли студенты университета, которые его хорошо знали. Обычно умный и рассудительный, он поддался на эмоции и согласился участвовать в этой, как позже выяснилось, авантюре. Свою роль в принятии этого решения сыграло и то обстоятельство, что ему порядком уже надоела проректорская работа и хотелось каких-то перемен.

Он выдвинул свою кандидатуру на выборы, и тут началось! Уже на следующий день его вызвал ректор. Этого человека нельзя было обвинить в порядочности. Он получил эту должность не в силу своих способностей, а исключительно по воле случая. В коллективе он большим уважением не пользовался и имел куда более низкое доверие, чем наш Пол. Просто приказать или надавить прямо на нашего героя он побоялся, поэтому стал ходить вокруг да около, предлагать войти в его положение, стыдить и упрекать в том, что университет попал в немилость к мэру, а это чревато! Пол упрямо стоял на своём и отвечал в том духе, что, мол, свою кандидатуру он не снимет. На том и разошлись.

Началась агитационная кампания. Сразу же стали проявляться непонятные странности. Встречаясь с избирателями, он стал замечать, что их количество было подозрительно мало. При этом руководство учреждений всячески заверяло его, что собрали кого только было возможно, а остальные не могут по веским основаниям. Позже он узнал, что там же, но на встречах с его конкурентом залы были полные. Окончательно он убедился в подвохе после одного разговора.

После очередного заседания предвыборного штаба его вызвался подвезти один из кандидатов от губернатора по другому округу. По дороге он признался, что едет на разговор с мэром и в обмен на должность в администрации снимет свою кандидатуру. Но при этом Полу он пожелал всяческих успехов и даже признался, что очень его уважает. И действительно, на следующий день стало известно о снятии этой кандидатуры с предвыборной гонки!

Пол позвонил знакомому из губернаторской команды и попросил о встрече, на которой сразу же спросил: «Что происходит? Что, наш корабль тонет? Я вижу, как крысы уже бегут с него. Разве власть губернатора не выше, чем власть мэра?»

Знакомый отвёл глаза в сторону и начал свой рассказ на тему механизмов политического влияния в столице их региона. По мере его повествования пелена наивного представления нашего героя о власти стала спадать. Вместе с этим пришла отчётливая уверенность в том, что его втянули в авантюру. Конечно, втолковывал ему знакомый, губернатор как бы выше мэра, но возможностей манипулировать людьми у последнего больше, чем у первого. Как всегда главная причина крылась в удовлетворении насущных потребностей людей. Захочет региональный министр дом собственный соорудить, к кому он пойдёт за решением об отводе земли? Потребуется региональному чиновнику внука пристроить в элитную школу, из которой прямой путь в престижный университет, кто ему в этом поможет? А если зять, или сынишка, или дочурка вздумают бизнес в городе замутить, чьей поддержкой лучше всего заручиться? То-то и оно! Куда не кинь, всюду он: великий и ужасный! А что губернатор в этом смысле? Ничего!

Наш герой сразу же поверил в истинность этого рассказа, поскольку сам наблюдал другую странность в проведении кампании. Губернатор за каждым своим кандидатом закрепил по целому министру. Однако Пол быстро убедился, что его куратор-министр без особого энтузиазма справляется со своими обязанностями. Теперь ему стало понятно почему. История матушки-России буквально изобилует примерами того, как саботаж чиновников губил и более высоких руководителей.

Будучи человеком порядочным и не склонным к подковёрным интригам, Пол решил идти до конца. В день голосования с утра и до позднего вечера он находился на избирательном участке. Его представители были в составе комиссии и, когда стали появляться первые результаты голосования, звонили ему. Он проиграл, хотя этого не должно было быть. Упрямство и настойчивость в достижении результатов подтолкнули его к проведению собственного расследования причин случившегося.

Имея похвальную привычку подходить к решению любой проблемы системно, он начал с изучения избирательного законодательства. Выяснилась одна интересная деталь. Большинство нарушений его положений наказывалось в административном порядке. И лишь два карались уголовными статьями. Почему он упирал на изучение возможных нарушений? Да потому, что иначе его конкурент не мог выиграть! На участке было более тысячи избирателей. Студентов его вуза было больше двух третей. Не могли они голосовать за «стороннего дядьку».

Команда губернатора с треском провалила выборы и, чтобы хоть как-то завуалировать свою несостоятельность, подталкивала своих кандидатов к судебным искам по их итогам.

Пол вскоре выяснил, что списки избирателей по его округу были сфальсифицированы. Суть манипуляций с ними заключалась в том, что руководство вуза исключило из них более двух третей студентов, которые якобы уехали на практику. Он собрал документы, подтверждающие, что все студенты на самом деле никуда не уезжали, а благополучно проживали в общежитии. Именно фальсификация списков избирателей наказывалась уголовной статьёй.

Уверенный в своей правоте, он подал исковое заявление в суд. Дальнейшие события перевернули все его представления о правде, справедливости и законе.

Суд, несмотря на все документы, железобетонно подтверждавшие фальсификацию списков, отказал ему в иске. Он подал апелляцию в региональный суд. Адвокат, который ему помогал, заявил, что их дело верное. Кроме того, накануне заседания апелляционной коллегии прокурор города подал протест на необоснованное решение районного суда. Всё это вместе взятое породило надежды на справедливость и закон. Однако перед началом заседания председатель коллегии объявил о том, что прокурор отозвал свой протест. Пол сразу понял, что всё, он проиграл. Дальнейший спектакль на тему «наш суд самый гуманный суд в мире!» был ему уже неинтересен.

Наш герой рос послушным и добросовестным мальчиком, хорошо учился и свято верил в правоту взрослых. Затем он стал законопослушным студентом-отличником и окончательно уверовал в аксиому: в его стране право и закон — основа порядка и развития. Поэтому решения и одного и другого судов перевернули все его базовые представления о морали и нравственности. В его голове никак не укладывалось, как судьи, которые поставлены государством соблюдать законы, сами нарушали их бессовестнейшим образом. Люди, которые получают деньги от государства за охрану закона, сами его попирают! Он охотно допускал, что его дело, возможно, лишь исключение. А так повсюду закон и право торжествуют. Но его это мало утешало или скорее совсем не утешало. Это всё равно, что объяснять лягушке, раздавленной машиной на автостраде, что по статистике только небольшой процент её сородичей попадает под колёса. Остальные-то успешно пересекают!

Да, он чувствовал себя такой лягушкой, раздавленной катком власть имущих. Всё, во что он верил: правда, справедливость, закон — отныне лежало раздавленным, втоптанным в дорожную грязь.

Ему позвонили из команды губернатора и преувеличенно бодро предложили не расстраиваться и настаивали на том, чтобы он подавал апелляцию дальше! Ему стало противно, и он просто отключился от разговора. До него дошло, что он стал разменной монетой в чужой, его не касающейся игре. Что губернатор, что мэр — оба одним миром мазаны. А он — дурак! И теперь будет нести эту характеристику как каинову печать, всю оставшуюся жизнь.

Помимо моральных потерь и разрушенных нравственных идеалов, он ощутил и вполне себе материальные издержки. Он арендовал место под гараж и ежегодно обновлял аренду. Вскоре потребовалось вновь пройти эту процедуру. Неожиданно сотрудник соответствующего отдела районной администрации заявила, что в продлении ему отказано. Это было пренеприятнейшее известие, так как теперь его гараж могли просто увезти на край города и там установить на каком-нибудь болоте. С работницей у него сложились хорошие отношения, она всегда тепло реагировала на его шутки. Но теперь она сидела с каменным лицом и глядела не на него, а куда-то в сторону. Пол поинтересовался, что стало причиной столь неожиданного решения. Не отводя взгляда отчего-то очень интересного в углу кабинета, она ответила, что поступили жалобы от жильцов близлежащих домов на шум и выхлопные газы. На его замечание, что ещё ближе к домам стоит целый гаражный кооператив и ничего, жильцов оных домов он устраивает, она ничего не ответила. До него дошло, откуда ветер дует. Потеря места под гараж была существенным неудобством для семьи, где был маленький ребёнок. Эта проблема, возникшая из ниоткуда, доставила ему дополнительные волнения и беспокойство. Пол был очень ответственным человеком. Проблемы семьи, созданные им самим, очень тяготили его.

В детстве он видел фильм-сказку, где водяное чудище грозило главному герою пальцем страшной руки, вынырнувшей из воды, подкрепляя угрозу словами: «Помни должок!» Второй раз эта «рука чудища» погрозила ему, когда он собрался приватизировать свою квартиру. Для этого он воспользовался услугами юридической фирмы, специализировавшейся на подобных делах. На консультации он встретился с девушкой-юристом. Она была довольно молода, лет двадцати пяти, двадцати шести. Вела она себя очень серьёзно, как ребёнок, старавшийся выглядеть взрослее, чем есть. Он давно работал преподавателем в университете и хорошо знал такой тип женщин. Она была отличницей, очень ответственной и целеустремлённой студенткой. Специалистом она, наверняка, была хорошим. Он полностью ей доверился и ни о чём не беспокоился.

Через несколько дней «отличница» из юридической фирмы позвонила и ошарашенным голосом сообщила, что суд отказал ему в праве приватизации своей квартиры. Для неё это было впервые, как и для фирмы. Ничего подобного за всю их практику не случалось. Это было тем более удивительно, что по закону суд не мог ему отказать. Рука водяного чуда-юда опять грозила ему из болота под названием мэрия. Пол не мог рассказать девушке о причинах столь неординарного решения суда, потому что не смог бы доказать факт трудоустройства «руки грозящей» в мэрии, а ещё и потому, что не хотел разрушать веру «отличницы» в справедливость и гранитную твёрдость закона. А то она ещё бросит юридическую практику и пустится во все тяжкие. А он будет виноват.

Единственное, что он мог — это предложить ей помощь одного знакомого очень опытного юриста. Девушка обиженным голосом сказала, что сама справится. Да он, впрочем, в этом и не сомневался. Пожелал ей успехов и стал думать, откуда ноги растут. На мэра работало целое юридическое управление. Дураков там не было, тогда на что они рассчитывали? Сколько не тяни, а разрешение дать придётся. «Вот, — подумал он, — они тянут! А зачем тянут, чего ждут?» Он вспомнил, что действие закона о бесплатной приватизации муниципального жилья истекает через три месяца. Вот чего они ждут! Протянут до марта, а там дадут разрешение, но уже на платную приватизацию. Если посчитать стоимость квартиры в центре города, то платная пробьёт дыру в семейном бюджете. Пакость, конечно, мелкая, но ведь мэру будет приятно!

Он до дрожи в коленях любил своего сынишку и жену. И вот теперь они стали, по его дурости, заложниками прихоти мэрии. Он теперь бы не удивился, если бы его с семьёй выселили из квартиры, а ректор милостиво согласился бы поселить его в общагу. Опять он почувствовал себя раздавленной лягушкой. Да где уж там лягушкой, червяком! Его охватило отчаяние.

Начались звонки от знакомых, близких к мэрии, которые «к нему по-прежнему хорошо относились». Они начали увещевать его пойти к мэру и покаяться. Он благодарил и отказывался. Ему было до жути жуткой противно даже представить себе такое. Что он скажет? «Мой господин, покаянную голову меч не сечёт! Простите великодушно заср… ца, хотя я этого и не достоин! Искуплю вину кровью. Прикажите сделать любую подлость, самую недостойную из недостойных! И я свершу её!» Так, что ли? В мэрии работали очень опытные интриганы. Они всё рассчитали: загнали его в угол, обложили со всех сторон, а потом, когда «клиент дошёл до кондиции», предложили покаяться.

Пол стал размышлять. Зачем вообще им надо это его унижение? Зачем такой мощной властной фигуре необходимо сделать ему ещё больнее? Ничего более подходящего, чем «чтобы другим неповадно было!», он придумать не мог. Но тогда из этого вытекал неутешительный для него вывод: его не простят, устроят публичную порку в назидание остальным «людишкам» и выбросят на помойку жизни.

Когда он был ещё маленьким мальчиком, лет семи, отец поехал с ним к деду в гости. Сначала они ехали автобусом, а потом пешком шли по улице. На другой стороне, параллельно им, шёл мужичок в грязном, рваном плаще, с растрёпанными волосами. «Видишь этого человека? — спросил отец, — алкаш местный. А когда-то был главным врачом больницы, уважаемым человеком. Потом стал пить и опустился на дно». От этого воспоминания Пола охватил страх. Он представил, что его переселят в общагу, жена уйдёт от него, забрав сына. Он начнёт пить, опустится, с работы уволят, устроится вахтёром в общаге. Завхоз будет приводить к нему экскурсии «в целях воспитания трезвого образа жизни», говоря при этом: «Видите этого мужичка? Алкаш страшный. А когда-то был уважаемым человеком. Но стал пить и опустился!»

Он стал бояться ночей, потому что долго не мог заснуть, а всё думал и думал, что делать, где искать выход? Любой, даже очень сильный человек имеет свою ахиллесову пяту. Для него это была семья. Он дрогнул. Постепенно в его душе стало укореняться чувство раскаяния в содеянном. Он виноват, конечно виноват, и должен сменить гордыню на покаяние. Ради семьи, ради сына! Пусть он будет раздавленной лягушкой, червяком, кем угодно, но пусть тяготы жизни не коснутся их!

В итоге всех этих душевных трансформаций он пришёл к страшному для себя, разрушающему его человеческое достоинство решению: самому позвонить в мэрию, напроситься на встречу и покаяться. Он понимал, через что ему придётся пройти. Скорее всего, сразу его не примут, а вначале «промурыжат в предбаннике», наслаждаясь своим величием и его ничтожеством. И только потом какой-нибудь зам зама изволит его принять и огласить милость сюзерена. Оттяжка встречи будет нужна, чтобы все в мэрии и за её пределами узнали о его раскаянии и сделали правильные выводы. Опытные были интриганы, опытные! Хоть шляпу снимай.

Пол отдавал себе полный отчёт в том, в кого он превратится после «покаяния». В одного из них! Он не знал, сколь много «их», но «они» были повсюду. Пол постоянно встречал «их» то здесь, то там. Под «ними» он подразумевал тех, кто верил только в свою земную жизнь и превратил эту свою земную жизнь в последнюю бессрочную оргию перед смертью. Они не признавали ни стыда, ни совести, могли совершать самые подлые поступки по отношению к другим людям, не боясь никаких наказаний, ибо уверены были глубоко и искренне, что приговорённого к смерти уже ничем не накажешь. Любая, пусть самая неземная и божественная красота вызывает у них лишь тоскливый вопрос: «Зачем всё это? Зачем? Если они всё равно умрут, а красота останется». Настоящие радость и ощущение красоты жизни подменяется у них ложными суррогатами: алкоголь, цинизм, стяжательство. Вся их жизнь проходит под девизом: «Гульнём напоследок, а там — пропади всё пропадом!» Все они оправдывали свои поступки чем-то очень важным. И он тоже после всего будет говорить: «Я это сделал только ради спасения своей семьи». Вроде бы зачётное оправдание, но как-то…

В результате всех этих переживаний ему приснился сон, будто он попал в преисподнюю. Он шёл по огромной пещере, своды которой пропадали в аспидной черноты вышине, и их не было видно. Стены были покрыты какой-то плохо пахнущей копотью, стаяла адская жара и невыносимый смрад чего-то горящего. Дым и чад клубились вокруг него. Было темно, и лишь сполохи далёкого пламени слабо освещали стены колеблющимися отблесками. Вокруг сновали неясные тени существ с большими лопатами. Вскоре его глаза привыкли к темноте, и он обнаружил, что это грешники, абсолютно голые и чёрные от копоти. Они беспрерывно кидали лопатами уголь в бочку огромных размеров. Когда она наполнялась, грешники бросали лопаты и, облепив её как муравьи, напрягая все силы, тащили вглубь пещеры, туда, где вспыхивали языки пламени.

К нему подошло существо, одетое во всё чёрное. На левой стороне груди у него была изображена цифра шесть.

— Я бригадир, — сказал он и протянул ему огромную лопату. — Сейчас вернутся эти с пустой бочкой, и ты приступишь вместе с ними к работе. Будешь кидать уголь тысячу лет, а потом поглядим, куда тебя ещё пристроить.

— Это наказание? — спросил Пол.

Бригадир ухмыльнулся и сказал, кривя губы:

— Как сказать! Может это ещё и не наказание, — и спросил с хитрой усмешкой, — хочешь, помогу отлынивать?

— Конечно, хочу, — быстро ответил он.

Бригадир приблизил своё лицо к его лицу, и тут только Пол увидел, что у него не было глаз! Вместо них две чёрные впадины.

Существо сказало:

— Я научу тебя словам для отлынивания. Запомни: Многус работус нихт! Повтори!

Он послушно повторил:

— Многус работус нихт!

Бригадир радостно заулыбался, забрал у него лопату и указал на чёрный овал прохода в стене пещеры:

— Тебе туда.

Пол вошёл в проход, в конце которого пробивался свет. Дойдя до конца, он очутился в пещере гораздо более светлой, чем предыдущая. В ней толпа опять же грязных, потных людей пыталась затащить огромный камень по крутому склону наверх. Когда они уже почти достигли цели, камень сорвался и рухнул вниз, давя в лепёшки тела несчастных сизифов. Эти «лепёшки» тут же быстро растаскивались какими-то шмыгающими серыми существами.

К нему подошёл бригадир с двумя цифрами шесть на груди и спросил: «Ну, долго ты ещё собрался так стоять без дела? Видишь, людей мало, а камень с каждым падением становится всё больше и больше! Давай! Приступай!»

Он посмотрел в пустые глазницы бригадира и произнёс: «Многус работус нихт!» Бригадир криво ухмыльнулся и с облегчением произнёс: «Ну, это же другое дело! Тебе туда», — и указал на очередной проход в стене пещеры.

Он быстро прошёл по нему и оказался в ещё более светлой пещере. Посреди неё мерцало бездонной темной глубиной озеро. На одном берегу стояла толпа людей, а возле неё лежала груда увесистых камней. Люди по очереди брали каждый по камню и погружались в воду. Когда последний из толпы скрылся под водой, к нему подошёл третий бригадир с тремя шестёрками на груди. «Ну, надо же! — горестно воскликнул он, — и чего народец такой хлипкий? — И всего-то надо с камнем пройти под водой до другого берега, и всё! Делов-то»! Бригадир ещё немного погоревал лицом и, спохватившись, крикнул ему: «Что стоишь, рот раззявил! Хватай свой камень и — вперёд!»

Он опять произнёс: «Многус работус нихт!» Бригадир внимательно на него посмотрел и участливо спросил: «А точно — нихт?»

— Точно-точно, — ответил он поспешно.

Бригадир возвёл глаза к грязному своду пещеры, как бы говоря: «Видит Дьявол, я пытался ему помочь!»

— Ну, как знаешь, — сказал он, — тебе туда, — и указал на тележку, стоявшую на рельсах.

Он сел в неё, и тележка покатилась. Но покатилась как-то странно: не по наклону вниз, а вверх. Чем дальше катилась тележка, тем темнее становилось вокруг. Но вот вдали показались сполохи пламени. Наконец тележка подкатила к огромным грязным воротам, на которых было написано «ПЕРЕРАБОТКА». Что это слово означало, он не знал, но его охватило какое-то тревожное нехорошее чувство. Буквы источали злобу, ощетинившись острыми углами. От них веяло опасностью. Вдруг ворота с неожиданной быстрой лёгкостью широко распахнулись, и его оглушил жуткий хор душераздирающих криков людей, погибающих в адских муках. Почти теряя сознание от страха, он увидел огромный котёл с кипящей чёрной жидкостью, в которой варились тысячи людей.

Под котлом гудело багровое пламя. В это же время люди-муравьи подтащили полную бочку угля и опрокинули её в огонь. От этого пламя загудело ещё сильнее. Крики грешников в котле усилились. Тележка начала наклоняться над котлом. Он вцепился в её борта и дико заорал: «Я не хочу! За что!»

Откуда-то сверху раздался густой бас: «Как за что? Ты отлынивал от всего! Ты нам не нужен, поэтому идёшь на переработку». Он закричал в страхе: «Дайте мне шанс!» Ещё не успел смолкнуть его голос, а тележка уже покатилась обратно. Она с грохотом влетела в новую пещеру и опрокинулась, выбросив его на землю. Пол быстро вскочил на ноги и увидел у стены две лопаты: одна нормальных размеров, а другая — огромных. Он схватил самую большую лопату. Сверху посыпался уголь, а сбоку появилась пустая бочка, и он стал бросать в неё уголь. Им двигал страх, превращавший его в безумное животное. Сознание отделилось от тела, и он мог со стороны видеть существо, похожее на него, с безумным лицом, неутомимо орудовавшее огромной лопатой. Сколько прошло времени, было неясно. Сознание понимало, что здесь времени нет вообще. Адские муки — они вечные. А раз так, то и время ни к чему! Он потерял счёт бочкам и думал лишь об одном: когда его силы иссякнут, а они иссякнут, он будет отправлен на ПЕРЕРАБОТКУ. Следовательно, он лишь немного отодвинул час расплаты, но не смог его избежать. За всё надо будет отвечать по делам своим. С этой последней мыслью он и проснулся.

В человеческом обществе есть определённая масса двух энергий: добра и зла. Их соотношение примерно равно. В благополучные времена людей добрых больше, поэтому добро распределяется среди них меньшими долями. Каждый из них, вследствие этого, только немного добрый, а большая часть его существа занята собственным благополучием. Поэтому такие люди становятся добро равнодушными, или равнодушно добрыми. Злых людей тогда меньше, но зла в каждом из них — больше. Они настоящие злые и очень опасные. В смутные времена, наоборот, злых людей больше, но доля зла, ими получаемая, меньше. Они становятся зло равнодушными, или равнодушно злыми. Вот эти гораздо хуже настоящих, опасных злодеев, потому что их много. Но в то же время добрые люди, при их меньшем количестве, получают больше добра каждый. Именно поэтому в смутные времена среди нравственного хаоса, стяжательства, торжества Мамоны, Содома и Гоморры «вдруг» появляются удивительно добрые, человеколюбивые и наивно романтичные люди. А ведь бывали и времена, когда число таких людей сводилось к ничтожно малой величине — двенадцати апостолам во главе с Иисусом. Эта частица добра среди моря зла в итоге спасла мир. И те, иные, придут и скажут: «Это золото не золото, а мусор зловонный. От него смердит трупами убитых ради этого золота, гарью лесов, сожжённых ради этого золота, веет слезами сирот, чьих родителей убили ради этого золота».

Пола спасла случайность. Хотя чаще всего эти «случайности» вовсе не случайны. Небеса были милостивы к нему и в предложении «казнить нельзя помиловать» поставили запятую в правильном месте. Приближался юбилей вуза и его включили в оргкомитет по подготовке и проведению этого мероприятия. Предполагалось издать книгу, и он должен был составить ту часть, в которой говорилось о творчестве преподавателей художественно-графического факультета. Для этого надо было отобрать только наиболее значимые работы. При этом он согласился на подобную авантюру только при условии, что его мнение будет одним из нескольких мнений и других более компетентных людей.

Эта затея ему совсем не нравилась, тем более что он больше думал о своей предстоящей «казни». Так он и сидел, перебирая листки с цветными копиями работ. Она не сразу зацепила его внимание. Он отложил её в общую стопку уже просмотренных работ и продолжил перебирать листки. Однако внутри него повис неясный ещё вопрос: «Что это?» Он вернул картину и стал смотреть более внимательно.

Автором был один из старейших художников факультета Репетухин. Копия его картины размером двадцать на пятнадцать сантиметров изображала ночную пустыню, накрытую сверху чёрным с россыпью золотых звёзд небом. В центре композиции горел костёр, освещавший сидевших подле него двух людей в тёмных балахонах с капюшонами на головах, из-под которых свисали чёрные длинные волосы. Огонь вырывал из темноты ещё и маленькую глиняную постройку с односкатной крышей — какой-то сарай. И всё! Больше там ничего не было. Но чем-то она его зацепила! Он вдруг почувствовал, как внутри него зародилась какая-то надежда, какое-то малюсенькое предчувствие чего-то светлого во мраке бедствий, свалившихся на него. Но почему, откуда оно взялось? «Это картина», — догадался он. Она как-то влияет на него! Но что, что в ней такого?! Он стал вглядываться в маленькую копию, пытаясь разгадать ту магию, которая исходила от неё. Какая-то чёткая, спокойная уверенность охватила всё его существо. Уверенность была в том, что на картине Иисус и Иуда коротают вечер у костра накануне предательства учеником своего Учителя. Картина раздвинулась, пропуская его в себя, и он оказался внутри, поодаль от костра. Учитель поправлял головёшки и смотрел в костёр. Иуда смотрел туда же и думал: «Признаться или нет? Ещё есть время отказаться от предательства. Сознаться Учителю, отвести и спрятать его в надёжное место, а первосвященникам сказать, что он сам не захотел к нему идти и где-то скрылся». Он был плохим учеником, потому что не верил в Учителя. Иначе бы знал, что тот всё про него знает, абсолютно всё, даже то, что ученик обязательно его предаст! Но всё же… Учитель, в отличие от ученика, верил в него. Пусть он всё знал, пусть всё понимал и всему находил объяснение, но всё же верил: а вдруг! Вдруг Иуда поднимет на него глаза, полные слёз раскаяния, и скажет: «Прости, Учитель! Ибо не ведаю, что творю…»

Учитель смотрел в огонь и ждал, ученик метался в плену своих бесплодных терзаний, костёр трещал весёлыми языками пламени, разбрызгивая искры вокруг. Некоторые искры взлетали так высоко, что на мгновение становились частью россыпи звёзд. Так и Иуда думал, что может вершить судьбу Учителя, спасти его или предать, но был всего лишь маленькой искоркой костра, который развёл Учитель.

Пол смотрел на картину и думал: «Маленький листок, даже не вся картина, а как воздействует! Надо только понимать». Он уже давно понял, а эта картина лишь укрепила его веру в то, что главное счастье в жизни человека вовсе не в том, чтобы делать всё что хочешь. К сожалению, многие именно так и думают. Но он твёрдо уверовал: главное — НЕ делать того, что НЕ хочешь делать! Он не хотел идти на поклон, и картина спасла его от этого. Теперь он твёрдо решил: не будет он каяться. Не дождутся. А он не пропадёт! Начнут его опять доставать, пожалеют.

С этого момента дрожащий от страха грешник с лопатой в руках исчез и появился новый человек с твёрдой, спасённой от растления душой. Когда «доброжелатели» позвонили в очередной раз, он ответил в том духе, что если они не перестанут его третировать, он на самом деле подаст апелляцию в Верховный Суд, а там влияние мэра уже ничего не стоит. Чуть позже через знакомого из команды губернатора ему передали, что его оставят в покое, но внесут в «чёрный список». Да и пусть, подумал он. Затем, как по мановению волшебной палочки, все его проблемы стали разрешаться положительно. Государственная Дума продлила действие закона о бесплатной приватизации жилья ещё на три года. Суд тут же выдал своё разрешение, а «отличница» позвонила ему и радостно сообщила об этом. Аренду гаражного места продлили без всяких ограничений. Более того, ему стало известно, что имидж ректора в глазах мэра сильно пошатнулся и он начал сильно пить. И теперь уже ему грозила перспектива переквалифицироваться в вахтёры, которого посещают экскурсии во главе с завхозом.

После того как картина сыграла в его жизни столь решающую роль, вполне естественным было бы как можно скорее увидеть её в оригинале. Но он оттягивал это событие. Внутри поселился страх точно такой же, какой он испытывал в школьной юности, когда до оторопи боялся пригласить свою первую любовь на свидание. И всё же этот момент наступил. Он сидел в мастерской Репетухина и объяснял ему, какую картину хотел бы увидеть. К своему стыду, он даже не помнил её название. Говорил только, что на картине пустыня, костёр, подле которого сидят Иисус и Иуда. Глаза художника расширились от удивления: «Позвольте, — сказал он, — какой Иисус? Какой Иуда? Нет у меня таких персонажей».

— Но как же! Я сам видел небольшую по размеру копию, среди работ, представленных в юбилейный сборник.

— А! — осенило художника. — Я, кажется, понял, о какой картине вы говорите! Только, видите какая штука, — он как-то странно посмотрел на него, — впрочем, не хотите ли сами взглянуть, идёмте!

Они поднялись по деревянной лестнице на верхний, идущей вдоль всей стены балкон с балюстрадой. Там в специальных подставках хранились картины без рам. Это был «творческий багаж» художника, его жизнь, заключённая в картинах. Репетухин достал одну из них и поставил перед ним для обозрения. Пол взглянул и еле сдержал готовый вырваться крик! Оригинал показал то, что сложно было увидеть на маленькой копии. Пустыня была, сарай был, костёр тоже был, но подле него сидели не Учитель с учеником-предателем, а мужчина и женщина. Да, второй фигурой была женщина!

— Это чабаны на отдыхе, муж и жена, — сказал художник, — я их писал где-то под Астраханью.

— Спасибо, большое спасибо, — сказал Пол и, ошарашенный, стал спускаться вниз.

Он очнулся только дома и привёл его в чувство вопрос: «А что тогда это было?» Он не стал на него отвечать. Теперь это было уже не важно. Одним из следствий этого события стал появившийся у него интерес к живописи.