Затмение. До и после. Тетрадь 27

Юрий Киреев

Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.

Глава 1

Маята с бинтом на сердце

Макдоналдс

Я однажды

Всерьёз заболел.

Я позорно опять переел.

Перебрал я,

Укрыв от налога,

Между строк

Недозволено много.

Неужели

Напрасно мой дед

Завещал мне

Пожухлый портрет?

Смотрит он на меня

Со стены,

С той, далёкой

Гражданской войны.

Революции

Серенький рыцарь.

Но от взгляда его

Не укрыться.

А комфортно ль

На мушке из прошлого

Отвечать

на вопросы дотошные?

Неужели мы

Напрочь забыли

Про этапы

По царской Сибири?

Неужели забыли

Так скоро

Колокольное

Соло Авроры?

Неужели и дым

Коромыслом

Холостым был

И в ленинском смысле?

Для того ли

Катили телеги

С пулемётами

На привилегии,

Чтоб портфелями их

По квартирам

Растащили свои же

Кумиры?

Да, они

Замахнулись на жизнь,

Чуть похожую

На коммунизм,

А на деле

Противную в корне

Чистым помыслам

Речи нагорной?

Светоч

Что за чушь?

Что за бред?

Что за брёх?

Что за ловля

Надуманных блох?

Верить в ересь —

Подымутся

Волосы.

Это песенка

С вражьего голоса.

Но как быть?

Ведь от этой напасти

Раскололась башка

На две части.

И лишился я

Вкуса к мышлению.

А невролог —

Остаток терпения.

Невдомёк

Участковому лекарю,

Что нужна мне

Не грелка,

А лекция,

Что я стану,

Как прежде, здоровым

Лишь от чистого

Светлого слова,

Что мне правда нужна,

Только правда.

Целиком,

Не делённая на два.

В несуразность

Реальностью

Загнанный

Я друзей

озадачил диагнозом.

А друзья

оценили историю

И меня

Погрузили

На скорую.

Так соцстраховской

Ватной периной

Приласкала меня

Медицина.

Стол — щадящий

Любые заскоки.

А режим —

Сон мертвецки глубокий.

А за всё

Презентует рецепт

Свет в тоннеле,

Хотя и в конце.

Я очнулся.

Но нет,

Не в тоннеле —

А в палате.

На белой постели.

Я проснулся

От мягкого света.

Как светла

Практиканочка Света!

Хлопотлива,

Легка,

Величава.

Не сестра,

А царевна Минздрава.

Тёплым словом,

Потом лишь

Лекарствами

Помогает задумчивым

Здравствовать.

Но консилиум

Утренним топотом

Растоптал

Милосердные хлопоты.

Осмотрел

Головные напасти.

За две целые

Принял две части.

И прилежно сочтя,

Что двуглавые

Дважды вздорные,

Трижды лукавые,

Жалким трёпом

Назвал

Трепанацию,

Панацеей признал

Ампутацию.

А сестре пригрозил

Гиппократом.

И до завтра

Затихла палата.

Дозревание

Жду осмотра.

Куда торопиться?

Как арбуз,

Дохожу до кондиции.

Дозреваю неделю.

А может все три.

Никому я не нужен здесь

Кроме сестры.

Не эмблему —

Живую змею неужели

На халатах

Медбратья пригрели?

Не от их ли,

От щедрых пилюль

Мне взбрелось

Улизнуть

В вестибюль

И уйти

В полосатой пижаме

На второе рождение

К маме.

Без знакомств,

Без завкома,

Без денег

Даст мне силы

Берёзовый веник.

Дух вернёт

Ключевая вода,

А больничный покой —

ерунда!

От бесплатных

Таблеток из мела

И лицо,

Как стена, побелело.

И гастрит —

Диссидент от диеты

Стал ежом

От лапши из газеты.

И гуляют колючие розги

Вдоль по тракту,

Но больше по мозгу

И раскалывают

И мешают

Слиться в целое

Двум полушариям.

Пусть палата

Совсем не тюрьма,

Но шиповный цветник

Для ума.

Только я всё никак

Не дозрею:

Не больной,

А помгромщик скорее.

Я выламываю

Себя

Из СИЗО,

Где ютится судьба.

И зову,

засветиться способных,

В вестибюль —

Постоять за пособием.

Соучаствует в доле

При этом

В белоснежном халатике

Света.

Пусть уменья лечить

Не хватает,

Но палату теплом

наполняет.

Дополняют смешливые

Ямочки

На румяных щеках

Практиканочки.

Разбой в профилактории

Что ни утро —

От чистой души

Вся палата

Разбоем грешит.

Не разбоем.

Всё это присловье.

А балдеет,

Любуясь здоровьем.

И надеясь,

Украдкой вампиря,

На

божественную терапию.

Да и Света не видит

В помине

Приступления

в медгрупповщине.

Как войдёт —

Улыбнётся приветливо,

И подушку

Поправит кокетливо,

И подаст

Воскрешающий

градусник.

И в палате

чуть‐чуть

станет радостней.

Разве клизмы,

И шланги,

И шприцы —

Не причина

до блеска побриться?

А настойки улыбок

От горя —

Разве это

Не профилакторий

Размечтался

Да, консилиум

Утренним топотом

Упразднил

милосердные хлопоты.

Отключил

Безнадёжно убогих

От надежды

Подняться на ноги,

ОбесСветил

Покои больницы,

И устроив в больнице

Темницы,

Обесчестил

Врачебное общество,

Что за мздой

Унизительно

Топчется.

Я спалён

милосердием

сестринским,

Принимаю решение

экстренное.

Всех,

Причастных

К потёмкам

В палате,

Я лишаю

Довеска к зарплате.

Всех подряд!

А вскипев, сгоряча

Даже

Скудной прибавки

на чай.

Всех причастных

Беру в перекрестие

Окуляра

святого возмездия.

Я не тот,

Кто у бога крадёт.

Я дубровский.

Но наоборот!

Навожу справедливость

В обители —

Становлюсь

Благочинным

грабителем.

Вот и номер

С медкартою сверив,

Открываю

палатные двери,

И, как свой

В заповедное вхож,

Вверх ногами

Иду на грабёж.

Не кладу

Ни копеечки дани

Я в дырявый

Карманишко няни.

А ни с чем

Уплывающей утке

Говорю однозначное:

«Дудки!».

Не отсчитываю

Я наличными

Никому

За услуги больничные.

Никому!

Самому влавврачу

Я за то, что дышу,

Не плачу.

За укольчик,

Пилюльку,

И супчик

В сутки суммой

Почти аж на рубчик

Не спешит

И общественный фонд,

Раскошеливаться

На ремонт.

Не плачу,

Не плачу!

Не плачу!!

Отоварить

лишь совесть хочу.

Так меня доконали

Порядки,

Где прилюдно не судят

За взятки.

Так расползшимся вкось

Безобразиям

Скользкий хвост

Прищемить

Взялся разом я.

Но вопрос

Оказался не прост.

Подвернулся,

Да только не хвост.

Я старался,

Как слон, на ходу.

Оказалось,

Зарплату краду,

Нет, не премию

И не довесок

На карманную мелочь

повесам:

Не кради —

Свыше данную заповедь

Превращаю

в салонную запонку.

Солидарно

удушливо будет

И мздоимцам,

И праведным людям.

Все хождения

Вниз головой

Завершаются

просто бедой.

Но бывали

священнее страхи,

В дни,

Когда набегали баскаки,

На продление

жизни отчизны

На Руси не жалели

И жизни.

Да и тур Святослав

Не задаром,

Было,

хаживал в гости

к хазарам,

Высекая на долгую

Память

Искры

над воспалёнными лбами.

Не серьёзно

стараться арканом

Перетягивать

шею славянам.

Лишь чуть что

Поднатужится Русь

Что бывает —

Представить боюсь!

Так не мне ль

За пустую пилюлю,

Не скрутить

Благородную дулю?

Пусть никто

Даже в мыслях

С петлёй

Не идёт

За моей головой.

Размечтался!

Бывает,

Что к ночи

Помогает.

Но чаще не очень.

«Что ходячий…»

Что ходячий

лежачему друг

Помогает

не только недуг.

Ведь не надо

ходить за примером.

Рядом суть

существа пионеров.

Но и рядом

копаться не долго

Те, кто лоб

разбивает о догмы.

Ильичу не нужны

богомольцы.

Так и стали

косить

Комсомольцы.

Но не все,

лишь отпетые буки.

Поменяли

в названиях буквы.

И для очень

отпущенной жизни

Забугорную

приняли клизму.

Не напрасно

больничные койки

Запурхались

В бинтах перестройки.

И в дверях

похоронное общество

Понапрасну

с носилками топчется?

Накануне озарения

А к ночи

Начинается жжение.

Собирайте, друзья

сбережения.

Бросьте

Сенькину шапку

по кругу.

Бросьте!

Я не поддамся недугу.

Если жизнь положить

По уму —

Не спешите.

Я раньше помру.

Я охотно

сейчас же преставлюсь.

Лишь такую палату

представлю.

Где дежурный

на срочные вызовы

Развлекает

цветным телевизором.

Где такая картина реальна

Там реален и крест

Погребальный.

И сжигает

К рассвету мосты

Унавоженный обществом

Стыд.

Эврика!

Со стыда

Или перенакала

Вспыхнул телик

И радость пропал

Не пропала

Лишь цепкая память.

Там горит

Малахаево пламя

Там за русые косы

Россию

Обихаживали не красиво.

И терял там

последний рассудок

Белый свет

От хазарского блуда.

Нет, не всё так бесхозно

В природе.

Исцеление —

В общем обходе!!!

Шок мозги не подряд

обесточил.

Озаренье пришло

Среди ночи.

Одиночкам

И взятка —

Не выкуп!

В коллективе —

Единственный выход!

Оборвалась

Бездумная акция —

По уму не пора ль

разобраться?

Окорачивать

ханскую плаху

Не с руки

Целомудренным

страхом.

Разрешилось

Великим вздоимством

Очень номенклатурное

свинство.

С пониманьем,

Без шума без брани

Жребий бросили:

Старая няня

Раздавала всю жизнь

крохи хлеба.

Чтоб не видеть

свинячьего хлева.

Позабытое напрочь

баскачество

Приняла за плохое

чудачество.

Только суть

не спасительный выход.

Чтоб оценивать

дряхлую прихоть?

А на деле

От старой что толку?

Снарядили в шатёр

Комсомолку.

Но и юность прыгучая

скоро

В экспедиции

стала позором.

Страшно думать,

Что будет с коллегами,

Если с хворью

Управиться некому.

Громче станут

Покашливать сверху

И грозить, что

Устроят проверку.

На пожар,

Что всегда не типичный.

Член Всехкома

сам вызвался лично.

Бред наяву

Я не верю

магической связи,

Что выводит из грязи

Да в князи,

Но по явным

И спрятанным признакам

Ощущаю

дыхание призрака.

Чувствую взгляд

И от холода ёжусь.

Вижу его

Преисподнюю рожу.

Чёрный пречёрный

С рогами в смоле.

Как в цуме стоит

За душою моей,

Цапает шею

Когтистыми лапами.

Что это за

Гуманоид мохнатый?

Кто этот чёрный

Из белых бинтов

Вяжет петлю

И любезно готов

Дать мне возможность

повеселиться,

На посошок

Поболтаться

на виселице?

Вот уж и тени

Дрожат на стене,

Вот и мурашки

Ползут по спине,

Вот и палата качнулась,

Как плот.

Глазами цепляюсь я

За потолок.

Цепляюсь за люстру,

За воздух,

За жизнь

Глотаю таблетки,

Но это ежи!

Ежи — не ежи,

Но старинный гастрит

В печёнках опять

Раздувает костры.

И задымилось,

Померкло сознание.

Мне б возразить,

Да лежу изваянием.

Эволюция

Я совсем ни какая

Не мумия,

Я о будущих

мумиях думаю.

Это что за баскаки?

Какими бинтами,

Как арканом,

Окуклили память?

Я в беспамятстве,

Но не без разума.

И в бреду не поддамся

Маразму.

Слава небу —

Не оборвалась

Меж причиной

и следствием связь!

Никогда

не устанет служить

Жёсткой связи

Семейная нить.

Паутиной какого же

Качества

Свой шатёр

Вышивает

Баскачество?

И хватает

за горло историю,

Всем хватает пока

Крематориев.

Есть на этот

Хватательный зуд,

И ухват,

И божественный суд.

И очистит людей

апокалипсис.

А шатёр?

Он цветочек

пока лишь всего.

Ждать до зрелости

Волчие ягоды

Никакому баскаку

Не выгодно.

Процесс пошёл

Кто способен был

Лишь в пастухи,

Вдруг по жесту

Мохнатой руки

Поваром в ОРСе

(И это не бредни)

Стал верховодить

Солидной обедней.

Сразу комиссией

Пышных услуг

Был чётко очерчен

Обеденный круг

Райцентр был срочно

Оцеплен милицией,

Чтоб не охваченным

Не спохватиться.

Ведь каждый готов

Предоставить исправно

Из крематория

Дюжину справок.

Другой и того

Интересней возрос.

Встал перед ним

Уголовный вопрос,

Но вместо того

Головой чтоб ответить,

Стал головою

В районном совете.

Третьему

просто достались права

Писать во всю стенку

Такие слова,

Чтоб в тверди

Всеобщего головотяпства

Исчезли устои

Уставного братства.

Четвёртый за то,

Что стал очень имущим

Был пожурён

И на дачу отпущен,

Спрятаться чтобы

От временной бури

И стричь продолжать

С привилегий купюры.

Пятый успел

Под закрытые визги

На пьедестал

Взгромоздиться

При жизни,

Чтоб разбазаривать

оптом и в розницу

Было б ловчее

Великую Родину.

А заодно

Богоравно решать

Что покорять

И кого покарать.

Каждый шестой

И седьмой,

И десятый

Щедро обласкан

лохматою лапой,

Клятву даёт

На шашлычном полене

Конец ознакомительного фрагмента.