Затмение. До и после. Тетрадь 22

Юрий Киреев

Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.

Глава 1

Пассионарии

Сборник

Рыбалка

Я не голавль и не бычок.

Ещё чего бы не хватало?

Я не попался на крючок.

Досталось мне другое жало.

Я сел по дури на иглу.

Я оказался ровно в пятом,

Судьбой отмеренном углу,

Неподражаемым растяпой.

Нет, я не сел… Но остриё.

Как лом, вошло в моё сознанье.

И гастарбайтерский приём

Переиначил мирозданье.

Я проморгал. Я промотал

Неизмеримое большое.

Мою мечту. Мой капитал.

Мой плач, зовущийся душою.

Мелькает призрачная мысль

И ускользает золотая.

Не может грузный компромисс

Помочь подсечь. А что? — не знаю.

Да знаю! Только ни по чём

Перед собою не откроюсь.

Я не голавль. Я не бычок,

Боюсь, что сам я стал блесною

Ау — караул!

Не в лесу, где, знай, пташки поют,

А в другом заповедном краю

В эхе отзвуке на «Ау!»

Вдруг послышалось: «Караул!».

Не в лесу здоровеет завод —

Доаукался. Хоть завой!

Издержался на рынке людей

Без фантазии и без идей.

Не в лесу, что дремуч и дик

Не Джордано попал под вердикт.

Под заморскую руку попал

Русских книг золотой терминал.

Не в лесу дети прыгают в «классики» —

На асфальте валяются классики.

Потеряли былую прописку:

Угодили в сыр строй олимпийский.

Не в лесу, а в чиновничьих дебрях

Стала жизнь полосатее зебры.

Не красуется зебре во зло

Норматив на людское тепло!

То в лесу от пожарища тошно.

Вторсырью книги незачем тоже.

Не берут никакие огни

Животворную ауру книг.

Не в лесу спотыкается Данко

С опалённой душой наизнанку —

Он дойдёт — он возьмёт на поруки

Эстафету библейской науки.

Не в лесу показухе межа.

Там Потёмкин её не сажал.

Самосевочно густо полощит

Транспарантами книжная площадь.

Не в лесу на задворках рублёвых,

А в сердцах, обожжённых любовью,

Возгорится нетленный огарок

Тихой радостью книжного дара.

15.03.2011 г.

Шестьдесят шесть

Стало тесно от личных автомобилей

Спешу порадоваться за

Своих соседей по двору.

От евромарок рябь в глазах,

Но эта рябь мне по нутру.

Шестьдесят шесть автомашин —

Нет, не звериное число,

А долговые барыши

И то, кому как повезло.

Шестьдесят шесть — вот аргумент!

И ни к чему упорный спор.

А рыночный эксперимент

Предметный вынес приговор.

Шестьдесят шесть! Но средний класс

Не потребитель манных благ.

Напряг мозгов на прозапас

И кредитор ему, и блат.

Шестьдесят шесть на берегу,

А удовольствий — океан!

Одних акулы стерегут,

Другим — банкротство не капкан.

Шестьдесят шесть! Другой пример.

Он чёрной зависти предмет.

Одно — когда пенсионер.

А что, когда во цвете лет?

А что, когда завод банкрот,

А смежник тоже сел на мель?

И нужно в поисках работ

Бежать за три девять земель?

И от жены, и от детей.

С надеждой, что как фараон,

Не попадёшь из‐за рублей

В свежезамешанный бетон?

Словом, отложенный визит

Шампанским, точно, не грозит.

А дополна других угроз

Уже не мало развелось.

Шестьдесят шесть — тому урок

С упреком горлу поперёк.

Шестьдесят шесть! — как быть теперь?

С изнанки шерсть! А в общем — жесть.

02.04.2011 г.

Пассионария

Красиной Е. М., председателю Узловского городского Совета общественного самоуправления

Она снимает заморочку

Вопросом, бьющим прямо в точку.

Она направит к прокурору

Того, кому свиданье впору.

От управляющих компаний

Возьмёт подписку, чтоб и в плане

И на планёрке ежедневной

Рос теплоты процент душевной.

И по теплу в многоэтажках

Бьёт за промашку без поблажки.

Мол, уважаемые! Бросьте!

Её закон — людские просьбы.

А проволочка — это кража

Благополучия у граждан.

Её досье достойно спича.

Но обывателю не спится.

Кому нужны такие квоты

От бессеребренной заботы?

Ведь на общественных началах

Одна морока, проку мало.

Не та на улице эпоха:

Труд за спасибо — это плохо.

Другая жизнь. Другие судьи.

Но нет! Ещё остались люди.

Есть сорт людей — пассионарий.

Кто счастлив лишь, когда в ударе.

Когда удастся в меру страсти,

Жизнь обустроить и украсить.

2009 г.

Юбилейное

Крышко М. А. с днем 80‐летия. 16 октября 2010 г.

«Заносит нас». Не всё так просто.

Но нам на очной со стихами

На поэтическом допросе

Вы раскрываете все ямы.

Вы открываете нам веки:

Какие «мужество и нежность»

Не дораскрыты в человеке.

И чем аукнется небрежность.

И всё ясней в отсвете звёзд,

Как высока и как проста

На перепутьи «русских вёрст»

И «марсианская верста»¹

Но вы не с марса. Это фарс!

Вы правда лаврами увита.

Вы Сами и литературный Марс

И с Вами Ваша Аэлита.

А юбилей ещё не вечер,

Но «вечерницы» жгучий взгляд

И посыпать седины нечем.

Поскольку рифмы не горят

У переправы

Абрамовой А. Г., активисту по восставленною КПРФ

Нельзя

В одну и туже реку

Войти два раза человеку.

Он

По душевной простоте

На берегу,

Как на черте,

Стоит

Далёкий от соблазна

Исполнить финт

Своеобразный.

Он терпеливо ждёт

Пока

Не остановится река.

Река, бывает,

Что промёрзнет.

Но время —

Штука посерьёзней.

И «хромос» не остановить.

Не урезонить

Эту прыть.

И где же эти инженеры

Кто б ход событий

Шаг умерил?

Чтоб заскрипели тормоза

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Из стихотворения юбиляра.